согласна. Но если он приказывает, чтобы в угоду вам я преступила веления
совести, то не должна ли я отвергнуть его? Решайте сами.
ришь сейчас! Но обстоятельства, которые привели тебя сюда и поставили в
зависимость от нас, слишком исключительны. Мы стоим выше всех человечес-
ких законов - ты имела возможность убедиться в нашем могуществе. Мы на-
ходимся также вне всяких человеческих расчетов: предрассудки, связанные
с богатством, общественным положением и рождением, раскаяние и сомнения
в тех или иных щекотливых случаях, страх перед общественным мнением, да-
же соблюдение обязательств, принятых нами в мире, - все это теряет смысл
и значение, когда, собравшись здесь, вдали от людских взоров, и воору-
жившись мечом божественного правосудия, мы взвешиваем на ладони погре-
мушки вашего легкомысленного и трусливого существования. Поэтому расска-
жи нам все без утайки, ибо мы - опора, семья и живой закон всякого сво-
бодного существа. Мы не станем слушать тебя, пока не узнаем, в каком ка-
честве ты предстала перед нами. Кто ты - цыганка Консуэло или графиня
Рудольштадт?
не о чем просить у вас. Цыганка Консуэло...
жив, имела ли бы ты право лишить его своего доверия, отречься от его
имени, отказаться от его состояния, словом - превратиться вновь в цыган-
ку Консуэло ради того, чтобы пощадить суетное и бессмысленное тщеславие
его семьи и его сословия?
ты не обязана оставаться верной памяти Альберта, уважать и любить ее?
ва. Мысль, что сейчас эти люди, подобно Калиостро и графу де Сен-Жерме-
ну, скажут ей о возможном воскрешении Альберта и даже вызовут его приз-
рак, наполнила ее душу таким страхом, что она не смогла вымолвить ни
слова.
чание обличает тебя. Для тебя Альберт умер весь, ты смотришь на брак с
ним как на одну из случайностей твоей полной приключений жизни, как на
случайность, которая не оставила никаких последствий, не наложила на те-
бя никаких обязательств. Цыганка, ты можешь удалиться. Мы приняли учас-
тие в твоей судьбе лишь ради тех уз, какие связывали тебя с превосход-
нейшим из людей. Ты недостойна нашей привязанности, ибо оказалась недос-
тойной его любви. Мы не сожалеем о том, что вернули тебе свободу: любое
исправление зла, вызванного деспотизмом, - наш долг и наша радость. Но
на этом наше покровительство будет закончено. Завтра ты покинешь убежи-
ще, которое мы тебе предоставили в надежде, что ты выйдешь из него очи-
щенной и освященной. Ты вернешься в мир - к призраку славы, к опьянению
безумных страстей. Да сжалится над тобою господь! Мы же покидаем тебя
навсегда.
не приняла бы его без протеста, но слова "безумные страсти", которые
только что были произнесены, напомнили ей о ее безмерной любви к незна-
комцу, любви, которую она взлелеяла в своем сердце почти без раздумья и
без борьбы.
ей до известной степени заслуженным. Суровость их речей внушила ей поч-
тение, смешанное со страхом, и она уже не собиралась восставать против
того, что они сочли себя вправе судить и осудить ее, как существо, нахо-
дящееся в полной их власти. Какова бы ни была наша природная гордость
или безупречность нашей жизни, нередко бывает, что суровые обвинения
застают нас врасплох, и мысленно мы восстанавливаем свой пройденный
путь, желая прежде всего убедиться сами, что укор не заслужен. Консуэло
не чувствовала себя безупречной, и обстановка, в которой она сейчас на-
ходилась, делала ее положение особенно мучительным. Однако она вспомни-
ла, что, прося позволения предстать перед этим судом, она заранее подго-
товилась к тому, что он будет строг, и примирилась с этим. Она явилась
сюда, готовая перенести все - укоры, любое наказание, лишь бы рыцарь был
оправдан и прощен. Итак, отбросив в сторону самолюбие, она без горечи
выслушала упреки и некоторое время обдумывала свой ответ.
изнесла она. - Я отнюдь не довольна собой. Но когда я шла сюда, у меня
было мое собственное представление о Невидимых, и я хочу рассказать вам
о нем. То немногое, что я узнала о вас благодаря молве, распространив-
шейся в народе, и той свободе, которою я сама обязана вам, заставило ме-
ня считать вас людьми столь же совершенными в своей добродетели, сколь и
могущественными в обществе. Если вы таковы, какими кажетесь мне, то по-
чему же вы так резко отталкиваете меня, даже не указав пути, который я
должна избрать, чтобы избавиться от заблуждений и сделаться достойной
вашего покровительства? Я знаю, что благодаря Альберту Рудольштадтскому,
превосходнейшему из людей, как вы правильно его назвали, вдова его зас-
луживала какого-то участия с вашей стороны. Но если бы я не была женой
Альберта, даже если бы я никогда не была достойна стать ею, разве цыган-
ка Консуэло, девушка без имени, без семьи, без отчизны, не имеет сама по
себе права на вашу отеческую заботливость? Допустим, я великая грешница,
но разве вы не подобны царству божию, где обращение одного отверженного
приносит больше радости, чем стойкость сотни избранных? И наконец, если
закон, который объединяет и вдохновляет вас, это закон божеский, то вы
отступаете от него, отталкивая меня. Вы намеревались - сказали вы -
очистить и освятить мою душу. Так попытайтесь же поднять ее до высоты
ваших душ. Я несведуща, но не строптива. Докажите мне вашу святость,
проявив терпение и милосердие, и я признаю вас за учителей, с которых
буду во всем брать пример.
они стали совещаться. Наконец один из них сказал:
такой же? Мы имели право упрекнуть тебя - ведь ты сама обратилась к нам.
Но мы не имеем права поработить твою волю и завладеть твоей жизнью, если
ты не отдаешь их нам добровольно и с охотой. Как можем мы требовать от
тебя такой жертвы? Ты нас не знаешь. Судилище, к чьей святости ты взыва-
ешь, является, быть может, самым нечестивым или по меньшей мере самым
дерзким, какое когдалибо действовало втайне против законов, управляющих
миром. Что ты знаешь об этом? А если бы нам пришлось открыть тебе глубо-
кое познание свойств, совершенно тебе неведомых, хватило ли бы у тебя
мужества всецело отдаться длительному изучению столь трудно постижимого
предмета, еще не зная его цели? А мы - разве можем мы положиться на
твердость веры новообращенной, столь дурно подготовленной, как ты? Воз-
можно, нам пришлось бы посвятить тебя в важные тайны, а порукой явилось
бы только твое природное благородство - мы достаточно знакомы с ним,
чтобы быть уверенными в твоей скромности, - но нам нужны не скромные на-
персники, в них у нас нет недостатка. Для утверждения божеского закона
нам нужны ревностные ученики, свободные от всех предрассудков, от всяко-
го эгоизма, от всех легкомысленных страстей и светских привычек. Загляни
в глубь своей души. Можешь ли ты принести нам все эти жертвы? Можешь ли
сообразовать свои поступки и свою жизнь с теми врожденными инстинктами,
какие ты чувствуешь в себе, и с теми жизненными правилами, которым мы
тебя научим с тем, чтобы впоследствии ты развила их в себе? Женщина, ар-
тистка, дитя, осмелишься ли ты ответить, что готова примкнуть к суровым
мужчинам и трудиться вместе с ними над делом целых столетий?
Консуэло, - и я с трудом понимаю вас. Дайте мне время подумать, не изго-
няйте меня, прежде чем не узнаете мое сердце.
но разве есть хоть одна искренняя душа, недостойная истины? Чем могу я
быть полезной вам? Меня пугает собственное бессилие. Женщина и артистка,
- иначе говоря, ребенок! Но если вы до сих пор покровительствовали мне,
значит, предвидели во мне нечто... А я?.. Что-то подсказывает мне, что я
не должна расстаться с вами, не попытавшись доказать свою призна-
тельность. Не изгоняйте же меня, попробуйте меня просветить.
плаще - тот, что уже говорил прежде, - но ты должна поклясться, что не
сделаешь ни малейшей попытки узнать, где ты сейчас и кто те лица, кото-
рых ты здесь видишь. Ты должна также дать слово, что не выйдешь за пре-
делы сада, предназначенного для твоих прогулок, хотя бы ворота были отк-
рыты и призраки самых дорогих твоих друзей манили тебя к себе. Ты не
должна задавать никаких вопросов тем, кто тебе прислуживает, а также лю-
бому, кто может проникнуть к тебе тайно.
хотите, я дам слово никогда не принимать у себя ни одного человека без
вашего разрешения, но взамен я смиренно прошу об одной милости...
вий. Все потребности твоей души и тела предусмотрены на время твоего
пребывания здесь. Если ты сожалеешь о каком-нибудь родственнике, друге,
слуге, ты вольна уехать. Одиночество или же общество, выбранное нами, -
таков будет твой удел, пока ты находишься у нас.
ших друзей, последователей или слуг (ибо мне неизвестно его положение
среди вас) подвергается из-за меня суровому наказанию. Я готова принять
на себя все вины, какие приписывают ему, - вот для чего я и попросила
позволения предстать перед вами.
ведь в присутствии восьмерых мужчин явилась бы для женщины тяжелой
нравственной пыткой.
Маркелов Олег
Шилова Юлия
Перумов Ник
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Орлов Алекс