всадники быстротой скачки, но умным расчетом движения. Ромейские воеводы
вели стройные ряды всадников на тяжелых лошадях без спешки, чтобы
сохранить свежесть конской прыти к часу схватки.
ровной человеку, привыкшему к горам. Всхолмления гладки, закруглены.
Стерты курганы, которыми засыпаны костяные пальцы гор, протянутые
Планинами к Гебру.
дубленой кожей, горячим телом всадника. На виду одни у других ходят
россичи и ромеи, конницей пропахла Фракийская равнина, и нет на ней
ничего, кроме конницы.
останавливались на отдых для сбереженья коней и видели огни костерков и
вместе наутро поднимались в седло.
болотом.
удобному для себя месту. Тогда, пользуясь силой числа, сдавят - и росским
некуда будет податься.
еще свободна. Еще можно отступить по знакомому пути.
далеких гор, которые заслоняли землю на севере, юге и западе, оставляя
свободным только восток, россичи сказали бы - здесь степи. Речка в твердых
берегах несла чистую воду. За ней, выпоив коней, в полдень остановились
россичи. Верстах в четырех ромеи копились темным стадом.
часть своих, остро удлиняясь вправо. И уже не по-птичьему крыло оторвалось
и потекло многими сотнями конских ног. А влево, в точности повторяя
движение первого крыла, тоже пошла конница после перестроений, которые
остались невидимыми по дальности. Ромеи разбились на три отряда. И стало
возможным точнее, чем ранее, счесть ромейских всадников. Логофет Александр
не солгал, не обманул и патрикий Кирилл. Пять с лишним тысяч всадников,
вся сила ромейской конницы из крепости Тзуруле охотилась за россичами с
главной заботой: чтобы варвары не ушли безнаказанно.
и наискось, чтобы, как двумя руками, охватить россичей.
начищенные до сияния железо и медь. Ромеи сняли со шлемов и лат чехлы из
просмоленной холстины и сбросили с наконечников копий кожаные ножны.
произволом создав судьбу всего живущего. Исполняй волю творца, который
заранее все решил без тебя, - так верили ромеи.
жизни после неизбежности смерти.
морей, скакать против ветра, тягаясь в силе, в умении с ромеем в прочных
латах, усевшимся на тяжелую лошадь.
грузная старость растворит силу, окаменит суставы. Забудутся лица,
рассыплются имена, потухнет страсть, но то, боевое, не изгладится. И кто
испытал - никогда не забудет сильной силы всадника, спешащего к боевой
схватке.
ромеев, который шел для охвата уже полным махом растянувшихся в скачке
коней.
центре главных сил, ликуя от ожидаемого успеха, послал двух своих
ипаспистов на быстрых аравийских жеребцах к правому полку с приказом,
чтобы тот еще более отклонился, зашел бы в глубокий тыл скифов ловить тех,
кто будет спасаться на запад.
конном ударе, а неизбежность. Заражаясь стремлением пылких коней и горячих
всадников, разгорячаются холодные и, соревнуясь, участвуют в скачке всем
духом и телом.
себе сильнейших и смелейших коней.
Геронтий, в прошлом, как и Асбад, ипаспист самого Юстиниана Божественного.
В золоченом железе, с лицом под забралом, он спешил далеко впереди своих,
но чувствовал даром вождя, как тянет он своим порывом всех за собой, будто
к каждому всаднику из полутора тысяч прицеплена нить от плеча полководца.
Нить укорачивается, укорачивается - свои поспешают, стремятся догнать, ни
один не оставит вождя одиноким, все верны! Геронтий, ощущая, как трясется
земля от насилия массы конных, поднял руку с длинным мечом:
каплями ливня. Геронтий оглянулся. Полторы тысячи всадников лучшей конницы
империи мчались за ним решительно, сильно. В нем, в вожде, вся их мощь!
глубину! А, трусы затягивают повод, чтобы подставить под удар смелых!..
медленные слова, летел скиф. Слагались два стремленья - воли и мускулов,
превращая ощущения в полет. Коричневый варвар раздувался, разрастался, как
исполин.
сомнения в себе. Зрелый воин умел не помнить страха перед миражем схватки.
Он всем телом знал, что и сам он в молниях доспеха и оружия, тяжелый, но
легкий в движениях, на высоком коне, - и сам он кажется врагу еще более
быстрым, еще более страшным.
легким нажимом ноги послал коня чуть-чуть влево, на один волос, на тонкий
волосок, чтобы, съезжаясь с варваром правым плечом, дать больше шири
размаху.
но опоздал, затянулся, ему не уйти! Геронтий умел рубить и налево.
Опершись на левое стремя, комес выгнулся с расчетом не разума, а
послушного тела: так! Последняя четверть клинка захватит левую щеку
варвара. Описывая полукруг снизу вверх, клинок просечет челюсть, скулу и,
чтобы уйти через расколотый лоб, высоко взбросит сорванный шлем.
показалось, прямо в лицо скифу воинский крик-оскорбленье победителя
побежденному: - Труп, труп!
частом переборе конские ноги с нависшими с конских животов длинными
ступнями людей. И ремень подпруги на лошадином брюхе. И развевающиеся
хвосты, как камыш на фракийских болотах под Тзуруле в осеннюю бурю. И все
летели, и все бежали, все более перекашиваясь, все более кривясь, катясь
вбок, ложась на бок, как колеса, оторвавшиеся на полном ходу. И катились,
кренясь и кренясь, лошади, копыта, колеса и лица с прядями длинных усов.
Гремел гром, тысячи свечей блистали, как крестный ход округ Софии
Премудрости, и свечи трещали так, что раздирались кости, и молния ударила
в череп. Тишина, тишина. Покой.
жар-птица, смелого всадника и, еще крепче обжав ногами гнедого, послал его
левее, уходя с дороги стремительно навалившегося строя тзурульской
конницы.
ромеям ни гнева, ни злобы. Для него они были чужие, он пришел воевать, и
ему, обоерукому воину, хотелось бы сгоряча врезаться в ромеев, как коса в
сочную траву, посечь живые колосья, смешать, разогнать. Так сокол,
ударивший в стаю гусей, сбивает их, возгордившихся прочностью живого
клина. Бремя власти заставило походного князя отказаться от бранной
забавы.
будто забыл ромейский полк, который катился уже сзади него плотный, как
обвал, взъерошенный копьями и мечами. Где другие?
к завершению цели. За свою удачу ромеи заплатили длинным пробегом. Взяв от
лошадей буйной вначале скачкой свежесть сил, сейчас обходный полк шел
шагом, растягиваясь с очевидным намерением перехвата бегущих россичей,
когда их разбросает левое крыло и отбросят главные силы.
просветы. Живая стена строила себя в готовности и стянуться и еще
расшириться.
бойне обрушить удар молота на череп быка, за которым замкнули ворота.
увлекаться игрою меча, палицы, чекана и сабли.
россичей, построит за ними, на юге, вдоль течения Гебра, еще одну конную
стену. Оставленные в середине поля с закрытыми из него выходами, россичи
сделаются, как зайцы в тенетах.
ромеями, россичи взялись за луки. Все одинаково обученные, росские лучники
били без промедления, но с прицелом и не спеша. Имперская конница не умела
стрелять, как не умели стрелять и готские конники, которых в Италии
побивали стрелами варвары - федераты ромеев.