Чтение 64–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

Скажите, граф, почему он их подарил? Найдите причину.

- Прошу ваше высочество не спешить с выводами. Вот герцог Анжуйский
идет к нам вместе с шевалье де Лорреном. Послушайте, о чем они говорят.

Шевалье говорил герцогу вполголоса:

- Неестественно, что кардинал подарил столько денег вашему высочест-
ву... Осторожнее, ваше высочество, не растеряйте... Чего же хочет от вас
кардинал?

- Слышите? - сказал Атос на ухо принцу. - Вот ответ на ваш вопрос.

- Скажите же, ваше высочество, - нетерпеливо спрашивал де Лоррен,
стараясь угадать по тяжести денег, оттягивающих его карман, какая сумма
досталась на его долю.

- Это свадебный подарок, любезный шевалье!

- Как?

- Да, я женюсь, - продолжал герцог Анжуйский, не замечая, что он в
эту минуту проходил мимо принца и Атоса, которые низко поклонились ему.

Де Лоррен бросил на молодого герцога такой странный и полный ненавис-
ти взгляд, что граф де Ла Фер вздрогнул.

- Вы женитесь? Вы! - повторил де Лоррен. - Это невозможно! Неужели вы
решитесь на такую глупость?

- Не я решаюсь на эту глупость, а меня принуждают к ней, - отвечал
герцог Анжуйский. - Но пойдем скорей, повеселимся на эти деньги.

Провожаемый поклонами придворных, он вышел со своим приятелем, ра-
достно улыбаясь.

- Так вот в чем секрет! - тихо сказал принц Атосу. - Он женится на
сестре Карла Второго?

- По-видимому, да.

Принц Конде задумался на минуту, глаза его блеснули.

- Вот оно что, - медленно произнес он, словно разговаривая с самим
собою, - значит, шпаги долго еще но будут выниматься из ножен!..

И он вздохнул.

Один Атос слышал этот вздох и угадал все, что он в себе таил: подав-
ленные честолюбивые стремления, разрушенные мечты, обманутые надежды...

Принц вскоре стал прощаться. Король тоже собрался уходить. Атос сде-
лал Раулю знак, подтверждавший его прежнее приглашение.

Мало-помалу спальня опустела. Мазарини остался один, терзаемый своими
страданиями, которых уже не скрывал.

- Бернуин! - произнес он слабым голосом.

- Что угодно, монсеньер?

- Позвать Гено!.. Поскорее!.. Мне кажется, я умираю, - сказал карди-
нал.

Испуганный Бернуин побежал в переднюю, отдал приказ, и верховой, пос-
какавший за доктором, обогнал карету короля Людовика XIV на улице
Сент-Оноре.

XLIII

ГЕНО

Приказание кардинала было спешное, и Гено не заставил себя ждать.

Он нашел больного в постели, с посиневшим лицом, распухшими ногами, с
судорогами в желудке. У кардинала был жестокий приступ подагры. Он му-
чился ужасно и проявлял нетерпение, как человек, не привыкший к страда-
ниям. Увидев Гено, он воскликнул:

- Ну, теперь я спасен!

Гено был человек очень ученый и очень осторожный, который не нуждался
в критике Буало, чтобы заслужить подобную репутацию. Когда он встречался
с болезнью, закрадись она хоть в тело самого короля, он обращался с
больным без всякой пощады. Он не сказал, таким образом, Мазарини, как
ждал министр: "Врач пришел, прощай болезнь". Напротив, осмотрев больного
с весьма мрачным видом, он воскликнул только:

- О!

- В чем дело, Гено? И что за лицо у вас?

- У меня такое лицо, какое должно быть, чтобы лечить ваш недуг. У вас
очень серьезная болезнь, монсеньер.

- Подагра... О да, подагра.

- С осложнением, монсеньер.

Мазарини приподнялся на локте и спросил с беспокойством:

- Неужели я болен опаснее, чем думаю?

- Господин кардинал, - ответил Гено, садясь у постели, - вы много
потрудились в своей жизни, вы много страдали.

- Но я еще, кажется, не стар. Подумайте, мне только пятьдесят два го-
да.

- О господин кардинал, вам гораздо больше... Сколько лет продолжалась
Фронда?

- Зачем вы спрашиваете об этом?

- Из медицинских соображений.

- Да почти десять лет.

- Хорошо. Считайте каждый год Фронды за три года... Выходит тридцать
лет, значит, лишних двадцать. Двадцать и пятьдесят два - семьдесят два
года. Стало быть, вам семьдесят два года, а это уже старость.

Говоря это, он щупал пульс больного. Пульс показался ему таким пло-
хим, что он тотчас прибавил, несмотря на возражения Мазарини:

- Если считать каждый год Фронды за четыре года, то вам будет во-
семьдесят два.

Мазарини, побледнев, спросил еле слышным, голосом:

- Вы говорите серьезно?

- Да, к сожалению, - отвечал медик.

Кардинал дышал так тяжело, что даже неумолимый доктор сжалился бы над
ним.

- Болезни бывают разные, - промолвил Мазарини. - С некоторыми можно
справиться.

- Это правда, монсеньер. И по отношению к человеку такого ума и му-
жества, как ваше высокопреосвященство, не следует прибегать к уверткам.

- Не правда ли? - воскликнул Мазарини почти весело. - Ибо в конечном
счете для чего существует власть, сила воли? Для чего существует талант,
ваш талант, Гено? И чему в конце концов служат наука и искусство, если
больной, обладающий всем этим, не может избежать угрожающей ему опаснос-
ти?

Гено пытался вставить слово, но Мазарини, не дав ему открыть рта,
продолжал:

- Вспомните, что я самый послушный из ваших больных. Я слепо повину-
юсь вам...

- Знаю, знаю, - кивнул Гено.

- Так я выздоровею?

- Господин кардинал, ни сила, ни воля, ни могущество, ни гений, ни
наука не могут остановить болезни, которую бог насылает на свое созда-
ние. Когда болезнь неизлечима, она убивает, и тут ничего не поделаешь.

- Так моя болезнь... смертельна? - спросил Мазарини.

- Да, монсеньер.

Кардинал упал в изнеможении, как человек, раздавленный огромной тя-
жестью. Но у Мазарини была закаленная душа и мощный ум.

- Гено, - сказал он, приподнимаясь, - вы позволите мне проверить ваше
решение? Я соберу ученейших врачей всей Европы и посоветуюсь с ними... Я
хочу жить с помощью каких бы то ни было лекарств!

- Вы напрасно думаете, - отвечал Гено, - что я один решился бы произ-
нести приговор такой драгоценной жизни, как ваша. Я опрашивал ученейших
медиков Европы и Франции... двенадцать человек.

- И что же?

- Они считают, что болезнь ваша смертельна; в моем портфеле протокол
консультации, подписанный ими. Если вам угодно прочесть эту бумагу, вы
увидите, сколько неизлечимых болезней мы нашли у вас. Во-первых...

- Не нужно! Не нужно! - вскричал Мазарини, отталкивая бумагу. - Не
нужно, Гено! Я сдаюсь!

И глубокая тишина, во время которой кардинал собирался с духом и си-
лами, последовала за бурной взволнованностью предыдущей сцены.

- Есть еще кое-что, - промолвил Мазарини, - есть знахари, шарлатаны.
В моей стране те, от кого отказываются врачи, пробуют свой последний
шанс у площадных лекарей, которые десять раз убьют, но сто раз спасут
жизнь.

- Разве вы не заметили, ваше преосвященство, что я в течение послед-
него месяца сменил, по крайней мере, десяток лекарств?

- Да... И что же?

- А то, что я истратил пятьдесят тысяч ливров, чтобы купить у всех
этих плутов их секреты. Список исчерпан, мои средства тоже. Вы не изле-
чены, а без моего искусства вы были бы мертвы.

- Это конец, - промолвил тихо кардинал. - Это конец.

Он бросил мрачный взгляд на все свои богатства.

- Надо расстаться со всем этим! - прошептал он. - Я умираю, Гено? Я
умер!

- О, нет еще! - вымолвил доктор.

Мазарини схватил его за руку.

- Когда же? - спросил он, глядя расширившимися глазами прямо в лицо
невозмутимого медика.

- Таких вещей не говорят, монсеньер.

- Обыкновенным людям - нет. Но мне... Каждая минута моей жизни стоит
сокровищ!.. Скажи мне, Гено!

- Нет, нет, монсеньер...

- Я так хочу, скажи! О, дай мне хоть месяц, и за каждый из этих трид-
цати дней я заплачу тебе по сто тысяч ливров!

- Бог дает вам дни, а не я, - отвечал Гено. - Бог даст вам не больше