Чтение 64–й страницы книги ~Свидание с Петербургом~

всем права, а все прочие до нее суть ошибка, обман. Забыть, выбелить при
Елизавете Петровне, государыне мягкой и неглупой, все связанное с правлением
Анны Леопольдовны старались не толь-ко из книг и календарей, но и из памяти
народной.

Вот здесь и попал Бурин в разряд "праздношатающихся". Более того,
угодил в крепость, в которой, однако, не задержался надолго, поскольку
"заложил" со зла всех прежних благодетелей. Обретя сво-боду, он, как в омут,
бросился в новую жизнь, главными составляю-щими которой стали интриги, карты
и драки.

Дружба с графом Антоном возникла почти случайно. Они не служили вместе.
Бурин был на семь лет старше Бестужева. Они очень разнились и по достатку.
Граф Антон по смерти отца стано-вился одним из самых богатых людей в России,
а Бурин жил на офицерское жалованье, кабы не карты,, коня приличного не
купишь. Познакомились они в гостиной у иностранного вельможи и, как
говорится, сразу сошлись. Знакомство их случилось еще до же-нитьбы графа
Антона и ознаменовалось тем, что Бурин привез в стельку пьяного графа на
убогую свою квартиру и до утра приводил в чувство. Ехать домой Бестужев
отказался категорически: папенька назиданиями изведет. Никому другому Бурин
не оказал бы подобной услуги, но здесь -- сын канцлера, и этим все сказано.

Мы забыли сказать, что у Бурина была сестра. Проживала она на руках у
бездетной тетки, не очень богатой, но состоятельной. Скончавшись, тетка
оставила несовершеннолетней племяннице впол-не приличную сумму денег и
кое-какие драгоценности. Брат был назначен опекуном сестры, примерной
девицы, ни плохой, ни хоро-шей. Нельзя сказать, чтоб он ее любил, но считал
себя, однако, обя-занным устроить ее судьбу. Благими намерениями, как
известно, мостят дорогу в ад. Бурин и опомниться не успел, как спустил
скромное состояние сестры. Драгоценности ее тоже оказались за-ложенными. Тут
и жених, как на грех, сыскался, а где взять прида-ное? Даже выкупить
драгоценности не представлялось возможным. Ростовщик умер, а шустрый его
наследник немедленно укатил за границу.

Драгоценный убор, главное богатство сестры, можно заказать, но где
взять денег на уплату? Граф Антон, хоть и клялся Бурину в вечной дружбе,
ссудить нужную сумму не мог. Он сам был в долгах, как в шелках, и требовал у
Бурина самого- горячего участия в своих крайне запутанных делах.

Будучи в Вене по случаю рождения эрц-герцога Леопольда,
Бестужев-младший занял под векселя большую сумму денег. Занять было тем
более легко, что некий Гольденберг, то ли купец, то ли ростовщик из
именитых, предлагал любую сумму на весьма выгодных условиях. Вена далеко,
обеспечением служил большой пост отца. Граф Антон и думать забыл об этих
деньгах. Появление Гольденберга в Петербурге собственной персоной было
воистину громом сре-ди ясного неба.

Встретились, поговорили... Разговор был вежливым, кратким и крайне
неприятным. Гольденберг говорил об огромном уважении, ко-торое он испытывает
к фамилии Бестужевых, намекал, что может повременить с предъявлением
векселей, если граф Антон окажет ему некоторые услуги. Словом, никаких точек
над i поставлено не было, уговорились только о второй встрече.

Все это произошло в то самое время, когда приключилась дуэль с Беловым,
и как только разгневанный канцлер произнес: "Я тебя, негодяя, в ссылку
отправлю!", граф Антон немедленно отбыл на дальнюю мызу "Воробьи". Уж в
загородном-то имении Гольденберг должника никак не достанет! Однако достал,
разыскал и прислал с нарочным записку весьма категоричного содержания.
Деньги должны были быть возвращены в начале мая, в противном случае
Гольден-берг грозил большим скандалом.

Вот тут и измыслил граф Антон, что на свидание с оным Гольденбергом
пойдет не он сам, а верный друг его Яков Бурин. Так часто бывает в дружбе:
один заботится, другой принимает заботу. Первый совершенно искренне уверен,
что его дела значительнее, неприятности серьезнее, раны больнее, а второму,
если ума достанет, ничего не остается, как соглашаться с этим. Ума поручику
Бурину было не занимать, а что со временем его дела станут наиважнейшими и
Антон Бестужев будет делать ему карьеру, - он в том не сомневался. А пока...
Почему бы не поехать на маскарад и не потолковать с Гольденбергом?

Бурин вовсе не собирался убивать купца, так получилось... Уж кажется,
он-то умел разговаривать с немцами, но немец немцу рознь, этот был
насмешлив, едок и вспыльчив.

-- Что? Вы хлопочете об отсрочке платежей? Под ваше обеспе-чение? Ах,
нет... Я сразу понял, что не под ваше. А почему граф Бестужев не явился сам,
а послал столь бестолкового поверен-ного?

Ошибка Гольденберга состояла в том, что он вытащил из кармана
вышеозначенные бумаги и, тыча в них пальцем, стал объяснять Бурину условия
денежного договора.

Рассказывая обо всем графу Антону, Бурин особо упирал на то, что у них
на маскараде была честная дуэль. Вот он, вексель, бери, и дело с концом.

-- А второй?-- обеспокоился граф Антон.-- Векселей было два.

-- Я не знаю, где второй,-- равнодушно отозвался Бурин и стрельнул
глазами-углями куда-то в угол.

Будь Бестужев меньше пьян, он непременно заметил бы, что рав-нодушие
друга показное, что возбужден он больше обычного, руки дрожат, а сам все
играет со старинным кортиком -- то в стол его воткнет, то в стену бросит.

Граф Антон отнял у друга кортик, он не любил эти игрушки, и сказал
уверенно:

-- Я знаю, где второй вексель -- у Белова. Этот каналья с друж-ком
своим первым труп обнаружил. Стерво поганое, безродное... Со света сживу!

Он еще долго бесновался, призывая на голову Белова всевоз-можные кары,
потом затих и сказал тускло:

- Все. Поехали в Красный кабак.

¶-19-§

На фонтанной речке в первом проулке от Семеновского моста в домике с
красными ставнями и огромной, грубо размалеванной вы-веской, на которой
лихой кавалерист целился прямо в солнце, разме-щалась оружейная мастерская
господина Ринальдо. Место было бой-кое, хозяин был знаток в своем деле,
однако мастерская не пользовалась популярностью среди знати. Может быть,
виной тому было соседство с апартаментами Ушакова, сурового стража Тайной
канцелярии, не исключено также, что хозяина больше помнили под именем Ивана
Поддевкина, а никакого не Ринальдо -- трудно ска-зать. Скромный труженик был
близок к разорению, однако судьба пожалела его, Ушаков преставился, а у
Семеновского моста вырос постоялый двор под звучным названием Казачье
подворье. Вот тут клиент с поломанным холодные и горячим оружием потек
рекой. Дела Ринальдо пошли на лад, в дневные часы у него было полно народу.
Со временем оружейник стал не только чинить, клепать и править, но и
подторговывать оружием.

Как-то вечером, хороший выдался вечерок, теплый и безветрен-ный, у
вывески с кавалеристом остановился франтоватого вида;

господин с черным футляром под мышкой. Прежде чем войти, он за-чем-то
заглянул в окно, внимательно осмотрел помещение и только после этого толкнул
дверь. В мастерской, кроме хозяина и чернобрового, страстного клиен-та,
никого не было. Последний доказывал Ринальдо, что сабля его плохо
выправлена. В чем был изъян, понять было трудно, потому что чернобровый
рубил саблей воздух перед самым носом хозяина, приговаривая капризно:
"Видишь, как плохо ходит? Нет, ты не отворачивайся! Ты сюда смотри!" В сцене
этой было что-то жутко-ватое, казалось, что клокочущий клиент намеревается
отсечь хозяину его круглый шишковатый нос и не делает. этого только потому,
что неисправная сабля не может справиться дажес такой простой задачей.

При появлении нового лица оба отшатнулись друг от друга. Хозяин
повернулся к вошедшему, а горячий господин отошел в сторонку и принялся
внимательно рассматривать лубочную картинку на стене, изображавшую битву
галерного русского флота со шведами.

-- Чего изволите, сударь?

Сударь изволил отдать в починку богато изукрашенный пистолет с выпавшим
курком и стершимся колесцовым механизмом, который давно отказался выбивать
искру и воспламенять порох. Ринальдо взял пистолет, не только осмотрел его,
но и ощупал, потом в нере-шительности поцокал языком.

-- Дешевле купить новый... Франт вроде смутился.

-- Но новые пистолеты непомерно дороги, а моя нужда в них крайне редка,
знаете ли... Я человек невоенный. Может быть, у вас найдется пара приличных
пистолетов за умеренную цену?

-- У него одна рухлядь! Не верьте ему,-- раздался голос черно-брового,
который уже стоял рядом, опираясь на саблю и заглядывая через плечо
франта.-- Он пистолеты знаете как собирает? От одного ствол, от другого
кремневой винт, скобу ставит черт знает из чего...

Ринальдо добродушно рассмеялся, видно, он не относился всерьез к
критике чернобрового.

-- Грех вам, Яков Пахомыч. Уж сколько я вам всего перечинил, и
пистолеты, и шпаги, и фузеи. Этот человек знает толк в оружии,-- обратился
Ринальдо к франту. -- У него и кистени разных видов имеются, и перначи, и
буздыганы!

-- Откуда у вас такое богатство? Сейчас это уже экзотика. Яков Пахомыч
небрежно улыбнулся.

-- Занесла меня нелегкая в Москву, и квартировал я там у ста-рушки в
Таганной слободе. Старушка, вдовица стрельца, казненного
Петром-батюшкой,--голос его снизился до шепота.--Так у этой бо-гом забытой
старушки на чердаке хранился под соломой целый арсенал. Купил за бесценок.
Однако все оружие требует починки...

-- Так несите,-- с готовностью сказал Ринальдо.

-- Как бы не так! Ты ведь меня как липу обдерешь. Где я тебе столько
деньжищ возьму?

-- Ладно, починю я вам пистолет,--обратился хозяин к фран-ту.--Орнамент
больно хорош, французская работа. Канфаренный тон, правда, вытерся, позолоты