кричит:
кресла и расстрелял весь свой кольт по зеленому седану, оставив в боку
рваный ряд дыр.
всеобъемлющим ликованием. - Вы - грязные крысы. Вы застрелили моего
братишку! Я вам отомщу! Много ублюдков отправится прямиком в ад, прежде
чем вы до меня доберетесь! - Дрожащими руками он перезарядил "Магнум" и
доложил недостающие патроны в магазин "Уэзерби".
сделку?
гребаный? - крикнул он Феннеру, но взгляд его в это время был направлен
на патрульную машину, и когда полицейский в темных очках украдкой
выглянул из-за капота, двумя выстрелами он загнал его обратно в убежище.
Одна из пуль попала в окно дома Куиннов на противоположной стороне
улицы.
ведь его только раззадориваешь.
сирен, вначале отдаленный, а потом все более и более громкий. Он положил
"Магнум" и взял винтовку. Период радостного помешательства закончился.
Он чувствовал себя разбитым, все тело болело, кишечник был переполнен.
камерами, взмолился он.
завернула за угол, совсем как в фильме "Французский связной", он был
готов к этому.
засевших там полицейских, а потом тщательно прицелился в хромированную
решетку и медленно надавил на курок, словно умудренный опытом ветеран в
исполнении Ричарда Уидмарка. Решетка взорвалась, капот отлетел вверх,
автомобиль вильнул, въехал на обочину и врезался в дерево ярдах в сорока
от дома. Дверцы распахнулись, и оттуда высыпались четверо озадаченных
полицейских с пистолетами наголо. Двое из них столкнулись. Потом
полицейские за первой патрульной машиной (его полицейские - так он думал
о них, видя в них уже нечто вроде своей собственности) открыли огонь, и
он нырнул за кресло, спасаясь от жужжащих над головой пуль. Он несколько
раз выстрелил в ответ и заметил, что две его пули продырявили новую
алюминиевую обшивку на заборе Уилбура (интересно, компенсировал ли
Городской Совет ее стоимость?). Он слышал, как пули вонзались в его
собственный дом - прямо под окном и по обе стороны от него. Одна попала
в раму, и щепки брызнули ему в лицо. Было семнадцать минут
одиннадцатого. Теперь они попытаются зайти к нему в тыл.
прожужжала совсем рядом с его правым ухом. Еще две патрульных машины с
включенными сиренами и мигалками приближались с другого конца улицы
Крестоллин. Двое полицейских из потерпевшей аварию машины попытались
перелезть через забор Аполингеров. Он выстрелил по ним трижды - не чтобы
попасть, а чтобы заставить их ретироваться обратно к машине. Так они и
поступили. На улицу обрушился целый дождь щепок.
улицу возле дома Хобарта. Полицейские сгрудились в вершине
образовавшегося угла. Один из них разговаривал по рации с полицейским из
машины, врезавшейся в дерево. Мгновение спустя новоприбывшие открыли по
дому ураганный огонь, и ему снова пришлось укрыться. Пули попадали в
парадную дверь, в фасад и вокруг окна, из которого он вел огонь. Зеркало
в холле взорвалось россыпью бриллиантов. Пуля пробила покрывало на
телевизоре, и оно исполнило краткий, но темпераментный танец.
небольшого окна за телевизором. Оттуда он мог наблюдать за всем двором
Аполингера. Двое полицейских снова пытались осуществить обходной маневр.
У одного из них носом текла кровь.
чтобы заставить их остановиться.
оглянулись на шум, заметили его и открыли огонь. Он не стал прятаться и
открыл ответный огонь. В любой момент пуля могла снести ему макушку
черепа. Трудно сказать, сколько продолжалась перестрелка, но неожиданно
один из полицейских схватился за предплечье и закричал. Потом он уронил
свой пистолет, словно ребенок, уставший от этой глупой игры, и стал
приплясывать на месте от боли. Его товарищ обнял его одной рукой, и
вместе они побежали обратно к машине.
выглянул на улицу. Еще две патрульных машины приближались с разных
концов улицы. Они остановились на противоположной стороне возле дома
Куиннов. Из них выскочили восемь полицейских и тут же укрылись за
патрульной машиной с пробитым колесом и зеленым седаном.
осыпал дом. Он знал, что было бы лучше взять винтовку и подняться наверх
- там у него была бы более выгодная позиция, и, возможно, он сумел бы
выкурить их из-за машин и заставить укрыться в домах на противоположной
стороне улицы. Но он не мог позволить себе отойти так далеко от
запального шнура и аккумулятора. Телевизионщики могли появиться в любую
минуту.
вместе со щепками, и из-под него показалась необработанная древесина. Он
прополз в кухню. Все окна там были разбиты, линолеум был усыпан
осколками. Шальная пуля сбила кофейник с плиты, и он лежал на полу в
растекшейся луже коричневой гущи. Мгновение он выжидал под окном, а
потом вскочил и опустошил свой кольт в запаркованные буквой "V" машины.
Немедленно вся мощь обстрела сконцентрировалась на кухне. Две дырки
появились в белой эмали холодильника, а одна из пуль попала в бутылку
"Южного Утешения". Она взорвалась, брызнув во все стороны стеклом и
южным радушием.
его в бедро как раз под ягодицей. Он хлопнул рукой по бедру, чтобы убить
ее. Когда он посмотрел на руку, выяснилось, что пальцы его в крови.
"Уэзерби". Высунул голову из-за кресла и мгновенно нырнул назад, едва
успев укрыться от яростного града пуль. Пули попадали в диван, в стену,
в телевизор. Покрывало исполняло безостановочный танец. Снова высунулся
и несколько раз выстрелил по патрульным машинам, запаркованным на
противоположной стороне улицы. Выбил одно окно. И увидел... В начале
улицы появились белый микроавтобус и фордовский фургон для аппаратуры.
На боках у обеих машин были синие надписи:
выходившему на внутренний двор Аполингеров. Телевизионщики медленно и
неуверенно ехали вперед. Неожиданно из-за спины у них вынырнула новая
патрульная машина и, затормозив так, что шины задымились, перегородила
им путь. Из заднего окна высунулась рука в синем и принялась
отмахиваться от телевизионщиков, словно от назойливых мух.
закричал:
минутку!
ними поговорить.
этом он их не обманывает. Он посмотрел на аккумулятор.
Неужели же это так важно для тебя? Для тебя, для Орднера и для всей
прочей бюрократической мрази?
силу. Неожиданно глазам его предстало невероятное зрелище: человек в
клетчатой рубашке и голубых джинсах бежал по тротуару, сжимая в руках
портативную камеру.
каждое слово! Я выясню, как тебя зовут, парень! Он предложил прекратить
стрельбу, а ты... Полицейский ударил его дубинкой, и человек в клетчатой
рубашке свалился на тротуар. Его камера отлетела в водосточный желоб, и
мгновение спустя три пули превратили ее в кучку сверкающего мусора.
Бобина неотснятой пленки лениво раскручивалась из останков. Потом огонь
снова смолк.
хрипло, надсадно, горло его болело, все тело было разбито. Острая,
пульсирующая боль стала подниматься от бедра вверх.
выступить перед камерой!