меня влюблен, подумала Таня, причем и в самом деле в каком-то старомодном
стиле. Она посмотрела ему прямо в глаза, стараясь этим взглядом дать ему
понять все: ее уже больше ничего не привязывает к Андрею, все отгорело.
как некоторые полагают.
Вот-вот-вот... Нью Зиланд... там, где не скучно, как некоторые полагают.
коктебельской долиной, промелькнула некая тень, деликатно клацнул
фотозатвор.
волнуйтесь. Не беспокойтесь ни о чем. Все снимки будут уничтожены. Если
хотите, мы вылетим отсюда сегодня же. Хотите, полетим сначала в Лондон, в
Париж, в Нью-Йорк или сразу в Новую Зеландию... Или выйдем ночью в море на
"Элис". Хотите, отправляйтесь одна или с моей доверенной секретаршей миссис
Хиггинс... Короче говоря, может быть, старый болт сошел с резьбы, но для
себя я решил твердо: уоu аrе mу quееn fоr the rеst оt mу 1ifе... (8*)
Простите, Таня, это из одной старой песенки.
спасена, что тупик вдруг раздвинулся и вдалеке появилась блаженная Новая
Зеландия, но тут снова шторы стали задвигаться. -- Нет, ничего не получится.
Бак. Ваши информаторы сообщили о моих детях, конечно? Я не могу бросить
детей, а они их ко мне никогда не отпустят. Они никогда не отпускают
родственников к "невозвращенцам".
все будет улажено за один день.
откажет. Мы с ним много раз вместе рыбачили.
Бакстер звонит Алексею Косыгину, и -- нет проблем! Рыбалка, гольф, зеленые
склоны зеленой ньюландии.
Андрею мы ничего не скажем, не будем отравлять его торжества. Он будет
огорчен новой сенсацией, ведь она належится на сенсацию СОСа, идея и
движение слегка пострадают. Огорчим его позже, позвоним ему по телефону.
Откуда? Сейчас решим. Позвоним ему из-за моря или из моря. Да-да, сегодня же
вон отсюда, с этого Острова, от всех этих мерзких проблем, из этих пут, из
этой подлой аббревиатуры, мой милый Бак. Лишь только одно мне нужно сделать.
Мне нужно заехать на мыс Херсонес в собор Святого Владимира и поставить там
свечку. Поедем сразу, потому что и "они" там собираются быть к утру, а
встречаться не нужно.
Лучников, наконец, добрался до бутылки шампанского и осушил ее сразу, бокал
за бокалом.
рядом с собой скромняжечку-зануду миссис Паролей из Международной Амнистии.
"профессорше" ту развязную секс-террористку, международную курву, бродячую
нимфоманку -- иначе он о ней и не думал, если вообще о ней думал
когда-нибудь. Она была забавным эпизодом в его жизни, а сколько их было,
таких эпизодов! Странно, что имя вдруг сразу вспомнилось. Почему-то очень
отчетливо вспомнился голос, и шутка о Мальборо, и этот легкий польский
акцент. Вдруг сразу все вспомнилось в подробностях -- ее приход, борьба за
половое преобладание и такая чудесная капитуляция. Он улыбнулся и вдруг
увидел, что она краснеет, заливается мучительной краской от шеи по уши, и
даже капелька пота падает со лба.
загадку, бэби. Кто это, думаю, гипнотизирует меня весь вечер? Грешным делом
даже подумал -- не террористка ли? Ошеломляющие изменения, бэби. Вы
полностью переменили стиль. Новое направление "уимен-либ"? Или это уже за
кормой, бэби? "Амнести" -- новая игрушка? Вы, должно быть, из состоятельной
семьи? Прошу прощения, бэби, за этот горох вопросов -- старая репортерская
привычка, бэби. Вы даже покраснели, бэби, я ошеломлен. Краска стыда -- это
что-то новое. Классика, да? Возврат к классике?
проговорила она, протянула руку и чуть-чуть кончиками пальцев дотронулась до
его локтя.
в самом деле -- она влюблена в меня. Фантастика, она сделала из меня
романтический образ, подумал Андрей. Нет, невозможно разобраться в бабах,
сколько с ними ни возись.
что чертовски голоден и, может быть, она "разделит с ним ночную трапезу.
Устроят ли ее жареные "скампи" под шампанское "Новый Свет"? ОК, он попросил
старого Хуа накрыть им стол на южной галерее, из которой был подъем прямо в
"башенку".
предрассветный час, словно угли в костре, остывал загульный Коктебель. По
всей "Каховке", однако, еще мелькали тени: солидные гости разъехались,
настало время молодежи. На лужайке под скалой танцевало несколько пар: в
свете низких, прижатых к траве фонарей видны были мелькающие ноги, все, что
выше колен, скрыто во мраке.
обстоятельство. Оказалось, что Антон и подружка Кристины, Памела,
обвенчались еще тогда, весной, что Па-мела забеременела и, следовательно,
чемпион "Антика-ралли" скоро станет дедом.
отчет в том -- что сразу. Оказалось также, что и для Кристины эти месяцы не
прошли бесплодно: она хоть и не забеременела, но в ней родилось новое
сознание. Она постигла бесцельность своих молодых блужданий -- и лефтизма, и
феминизма -- и теперь решила посвятить себя узникам совести во всем мире. Не
без вашего влияния, мистер Мальборо, произошел этот сдвиг. Прости, Кристина,
но я к узникам совести имею лишь косвенное отношение, в том смысле, что
участь чилийцев или аргентинцев мне, признаюсь со стыдом, как-то далека.
Русские узники -- вот наша печаль. Увы, мы вообще погружены только в свои,
русские, проблемы, а их столько... увы...
(узнать ее было нельзя). -- Вернее, с русского, с вас, Андрей. Я думала о
вас... Может быть, славянские гены виноваты... сентиментальность... казалось
бы, подумаешь-- little sехuа1 affair (9*), но я не могла вас забыть... и в
Штатах я стала изучать вас... да-да... проникла в вашу Идею... меня
поразила ее жертвенность... Профессора в Гарварде говорили, что это типичный
русский садомазохизм, но мне кажется, все глубже, важнее... может быть, это
уходит к религии... не знаю... во всяком случае, мне стала противной моя
распутная и дурацкая жизнь, и тогда я отдала половину своих денег в
Международную Амнистию и стала работать на них... Хотите верьте, хотите нет,
но у меня после вас не было ни одного мужчины.
-- ив самом деле некая монашеская свежесть... Он был взволнован-- что-то от
Старой России чувствовалось в этой американочке, что-то от тех барышень и от
"неба в алмазах... ".
появилась незнакомая фигура. Лучников быстро вынул свой маленький пистолет
из подмышечной кобуры. Человек сделал успокаивающий жест ладонью, поставил
на пол какой-то ящичек, вытянул телескопическую антенну и нажал кнопку.
Высветился экран Ти-Ви-Мига. Человек медленно удалился.
привычное место.
великих мира сего. Вопросы потом, господа. Сейчас внимание. Сюжет отснят
двадцать минут назад.
окруженная разбросанными по холмам античными руинами: столбики мраморных
колонн, куски капителей и мозаика мерцали под колеблющимися огнями
Севастопольского порта.
женщина. Белое платье, обнаженные загорелые плечи. За ней вылезла долговязая
сухопарая фигура. Пожилой господин. Двое тихо пошли ко входу в собор, и
двери перед ними открылись с тяжелым скрипом. В соборе горели несколько
свечей, своды и боковые приделы были во мраке, но виден был массивный гроб,
стоящий перед клиросом. Тело графа Новосильцева. Затем съемка пошла с другой
точки, кощунственный оператор пробрался не иначе, как за алтарь. Высокий
старик остался стоять в дверях. Женщина приближалась. Через несколько секунд
Лучников узнал Таню, увидел ее близко над гробом со свечой в руке, над
головой своего друга. Сверхчувствительная оптика выхватила из мрака ее
усталое и почти злое в свете свечи лицо. Оно долго держалось на экране, и
злость покидала его, оставалась только усталость.