Чтение 64–й страницы книги ~Рука~

Он держал в руках своих нити нескольких судеб. Он чувствовал себя
властелином случайности, ибо ему казалось, в тот момент он один не только
точно знает меру несчастия своих жертв, но и меру собственной возможности
спасти их от вроде бы неотвратимой гибели. Он торжествовал, торжертвовал не
в первый раз, но торжество и смех, принятый за него, не насыщали Сталина,
как не насытила меня месть. И он вдруг мрачнел.

Он не мог, как ни хотелось ему, почувствовать себя истинно царственной
натурой. Ни на прощение, ни на великодушие, ни на провозглашение отказа от
насилия, вражды и братоубийства, безграничной, вроде бы, власти уже не
хватало. Сталин ненавидел справедливость и добро тем больше, чем отчаянней
они сопротивлялись, предпочитая сгинуть, сгноиться подохнуть, умереть, но не
принадлежать Сталину.

Не раз тянулась его рука к ниточке спасения, скажем товарища Сидорова,
но отдергивал он ее, чувствуя, кроме всего прочего, в этот момент свою
собственную привязь и зависимость от руки более всесильной, чем его, и
поэтому мрачнел еще больше...

В тот раз он снова захохотал, когда один из особенно романтичных
прожектеров предложил командировать победивший в соцсоревновании цех или
бригаду на заводы Крруппа, Филиппа и Форда.

И зараженные веселостью вождя, которая льстила самолюбию больше, чем
простая похвала, деятели тоже смеялись аплодируя Сталину, а он, в свою
очередь, искренне аплодировал им, и меня не впервой начинал трясти хохот от
жуткого образа неведения и заблуждения людей насчет отношения к ним Сталина,
и самого Сталина, наслаждающегося впечатлением, производимым маской
отеческой заботы и дружеского поощрения, в глазах и во рту которой чернели
дула моих револьверов.

Посмеявшись и поаплодировав, Сталин сказал:

- У нас один хозяин - социализм. Будем служить ему с собачьей
преданностью и верностью, товарищи. Когда все ушли, он с омерзением
продолжил:

Я устал от них. Бьем и бьем мы их, а им конца не видно. Можно

подумать, что они успевают размножиться перед смертью... Что у тебя,

Рука? Выкладывай. Я поспорил с самим собой: ошибешься ты

когда-нибудь или нет. Это не значит, что я хочу твоей смерти.

Думается мне, а я в таких случаях не ошибаюсь, что скорей всего

никогда ты уже не ошибешься. И смысл твоей безошибочной деятельности

может быть только в том, что ты ранее ошибся... Понимаешь?.. Ранее.

Я не спрашиваю, в чем ты ошибся. Мы, люди, сами этого иногда не

постигаем, но жизнь, данная нам в ощущении как наказание, позволяет

допустить сегодня нежелательную мысль о крупнейшей ошибке в прошлом.

Поэтому не робей и выкладывай, что или кто у тебя. Вряд ли ты

ошибешься... Кто?

- Понятьев, - сказал я.

- Доказательства! - жестко сказал Сталин, как бы прицелившись к

точке на моем лбу и взводя курок.

Я вынул из папки письмо с подделанной подписью Сталина и объяснение,

написанное самим Понятьевым. Я старался быть объективней, чтобы

отвести от себя подозрение в пристрастии.

- Как часто Понятьев пользовался моим именем? - спросил Сталин,

прочитав бумаги.

- Уверяет, что только однажды.

- Странно. Очень странно, что сам он утаил от меня факт, который я

мог бы понять как политический анекдот. Странно... Что же у него за

душой?

- Сейчас уже ясно, что целью Понятьева была консолидация

оппозиционных сил в союзе с уголовниками всех мастей для узурпации

власти, - сказал я.

- Идею союза с уголовниками в борьбе за власть и при удержании в

дни, когда оппозиция и обыватель еще не опомнились от шока, я

подкинул Ленину еще в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Это была

славная идея. Она во многом развила наш первый успех. В ней

объяснение того, что западный идиот-интеллигент зачарованно именует

"русским чудом". Тюрьма научила меня, не давая опомниться

"фрайерам", загонять их под нары, держать в страхе и выкладывать без

ропота и брюзжания все ценности. Идиоты думают, что в России народ

взял власть в свои руки! - Сталин несколько повеселел. -

Уголовники ее взяли и бандиты! Тот, в ком тогда оставалось хоть на

йоту морали и чувства политической ответственности, не мог нагло

воскликнуть: "Есть такая партия!" Она действительно оказалась у нас

под рукой. Мы превратили каждый город, каждую область, каждый район

в камеру, где беспринципные и абсолютно аморальные мародеры, оглушив

обывателя большевистской трепатней о свободе, земле и мире,

верховодили в армии, милиции, в чека, в мифических советах,

загнали-таки всех под нары. Сила, ленинская аморальность при решении

неотложных стратегических задач и гениальная демагогия извратили в

гражданах Российской империи понимание того, кто для них враг, а кто

друг. Опомнились они уже под нарами, где не очень-то повертухаешься,

и если захочешь подняться, то хребет зашибешь. Вот как дело

обстояло, товарищи, а не так, как уверяют наши жополизы-историки и

философы. Мне только остается хохотать над тупостью людской, и в уме

создавать труд о некоторых эффектных методах взятия законной власти в

свои руки Что-то я разошелся...

- Понятьев - неудачник, - вовремя ввернул я. - Он ведь и Ленина
мечтал скинуть.

- Не рассказывай мне, Рука, ваших чекистских сказочек. Меру знать надо,
- проворчал Сталин.

- Попробую убедить вас с помощью кинодокументов-признаний, - без
робости сказал я.

Сталин сел в кресло. Он не мог скрыть мальчишеского азарта ожидания
острого зрелища. Я включил проектор. В левом верхнем углу настенного кадра
мельтешил портрет Маркса, в правом Ленина. Операторски эпизод дела "Красная
суббота" был снят великолепно. Князь, согласившись по моей просьбе последний
раз в жизни перевоплотиться в больного старого Ильича, играл мастерски и
вдохновенно.

Я давал по ходу эпизода пояснения, и Сталин поверил в то, что
надломленный тяжким бревном Ленин окончательно слег, а Понятьев в альянсе с
Троцким арестовывают генсека, изолируют его, если не ликвидируют с ходу,
созывают внеочередной съезд, и без всякого труда вбивают в тупые головы
делегатов мысль о виновности Сталина в выходе Ленина на первороссийский
субботник.

Когда крупным планом показывалось усталое, потное лицо вождя мирового
пролетариата, предлагающего своей пастве образ бесплатного труда, снявшего
сразу все противоречия между ним и капиталом еще до создания матбазы
коммунизма, Сталин повизгивал и хлопал себя по коленям руками.

- Чаплин! Чаплин! - говорил он, вытирая платком глаза. Плечо... На
плече - бревно из железного дерева... Плечо тянет вниз тяжесть бревна...
Понатьеа подмигивает Гуревичу и Ахметову. Ильичу тажело, но он позирует для
истории. Пот катится по его лицу. Он кепчонкой обтирает взмокший череп...
Мелькнула в кадре отвратная для Сталина рожа Троцкого... Еще раз
мелькнула... Я дозировал, как режиссер, умело и тактично, а сходства актеров
с Бухариным, Каменевым и Зиновьевым добился поразительного.

- Мерзавцы... выродки... предатели... подлецы... похабы...
интеллектуальные проститутки... У-у, бляди!

Вмонтированные реплики и пояснительные комментарии типа: "Они не
дремали..." "Слетелись на шабаш". "Страна изнемогала от голода и разрухи ".
"С особым цинизмом". "Из песни слова не выкинешь". "Он был на пути к грыже",
- вызывали в Сталине то смех, то ответные реплики.

- Хорошо играет, - похвалил Сталин князя. - А идея субботников и
создание образа коммунистического труда слишком авантюристичны и наглы. Люди
и так работают или из-под палки, или под гипнозом .пропаганды и лозунгов
соцсоревнования. А что же будет, если мы перестанем делать зарплату даже
символической, как колхозный трудодень? .. Глупость! Ах, Понятьев! Ах,
блядюга! А ведь без мыла лез все эти годы! Чего ему не хватало? Дача, дворец
в Крыму, охотничьи угодья, своры борзых, рысаки, автомобили, бабы, ордена!

Впрочем, последнюю фразу Сталин сказал после просмотра эпизода "Лобное
место". Я сделал вид, когда закончилась "Красная суббота", что не решаюсь
предложить Сталину просмотреть очередные кинопризнания. Я как бы намекал
несколько всем своим нерешительным видом на чудовищность их и
натуралистичность.

- Начинай ! - приказал Сталин. - Нервы Сталина в порядке!

- Показательная физическая ликвидация вождя на глазах народа - вот
наша конечнаа цель! - сказал с экрана Понятьев, после чего каждый из
обвиняемых уточнил подробности сговора, распределения постов и вытеснение из
сердец граждан образа Сталина .

- Бешеные собаки! - крикнул Сталин и бросил в экран трубку. Я поднял
ее.

Затем пошли вырезанные из хроники кадры первомайской демонстрации.
Ликующий народ, держа на руках деток, смотрел в сторону... Лобного места. На
нем стоял с топором в руках Понатьев. Он улыбался и кланялся народу... Вот
главные пособники "Брута" подтащили к плахе куклу, прекрасно загримироаанную
под Сталина. Китель, усы, фуражка, брюки, заправленные в сапоги... Море
голов... В лицах ожидание чего-то ужасного и готовность к восторгу... Эти
кадры а вырезал из киноочерка о митинге "Руки прочь от Сакко и Ванцетти!"...
Море голов, и над ними гремит из граммфонных труб репродукторов блядский
голос Юрия Левитан

- Будучи агентом гестапо, Джугашвили ставил в извесность мировую
реакцию о цифрах прироста валовой продуции в нашей стране и ее
обороноспособности. Ликвидировав лучший цвет ленинской философской мысли, он
и его подручные с помощью вермахта намеревались расчленить территорию нашей
славной Родины на так называемые суверенные государства типа Армении,