этой сверхчеловеческой плоти, причудливостью форм напоминавшей нарост на
дереве. Как только управляется с этим делом Адольф Павлович?.. А в ос-
тальном они подходят друг другу, хотя Адольф вдохновляется, похоже, иде-
ей величия, а она любит государство лишь ради всеобщей запуганности.
- а если у него нет!" - нежность пробуждают в ней только сильные и опас-
ные. А Дон Кишот обречен разбирать и эти утробные извержения. "Но почему
от них прежде не было такой вони? Не ворошили их, не таяло... И я меньше
вслушивался - механизм все равно шествовал путем своим железным".
нужде. Но после общения с коллегами все в нем было до того напряжено,
что он лишь напрасно корчился перед писсуаром. Кто-то вошел, и Сабуров,
не желая обрести свидетеля своих бесплодных родовых мук, в бешенстве ук-
рылся в кабине - но тщетно.
названии которых ему чудился намек на разгадку человеческой способности
заражаться чужими чувствами. Сначала он взялся за философические сочине-
ния, но прочитавши раз двести, что бытие определяет сознание, а иде-
альное есть материальное, пересаженное в человеческую голову, он это де-
ло бросил и налег на чистые факты. Но одни из них были как бы и не науч-
ными: они могли быть добыты одним и оспорены другим наблюдательным чело-
веком без всякого участия ученых приборов. Любопытно, конечно, прочесть
о влиянии малых групп - главнейших, как утверждал Сабуров-утопист, -
прочесть, что введение хотя бы одного оппозиционного члена почти пол-
ностью аннулирует групповое давление (но что такое давление?); что в
группе возрастает единообразие (худшие становятся лучше, а лучшие хуже);
что чем больше группа, тем меньше ее влияние (в огромной толпе ты снова
почти один) , - все это было интересно, но уж очень неколичественно. А
главное - это была классификация следствий, а не уяснение причин.
человеческих реакций - на вспышку, на звонок, на удар тока - и были уж
настолько подробны... "Для фиксации компонентов УВП регистрируются ЭЭГ
фронтальной коры, вертекс ЭМГ, КГР" - и таблицы, таблицы... Но отчего
все-таки цыганенок, каждый день с ним сталкиваясь, ни в чем не подражает
старшему научному сотруднику, а читинский пэтэушник старается походить
на американца, которого никогда живьем не видел?
лабились, и Сабуров едва успел добежать до уборной. Это походило на
обильные, облегчающие слезы... И вновь пробудилась тревога - Сабуров
явственно ощущал, как она рыщет вокруг в поисках хотя бы самой непритя-
зательной пищи. А кто ищет... Вот наконец-то он и превратился в дичающе-
го изобретателя-одиночку, без должного образования взявшегося за мировую
проблему, до решения которой оставалось еще два-три тысячелетия.
тыль полупарализованный мальчишка - и от внезапной боли за него Сабуров
почувствовал секундное облегчение: сострадание должно быть направлено
вовне - направленное на себя, оно отравляет насмерть.Но откуда его на-
пастись на других, если в глубине сабуровской души живет уверенность,
что ему хуже всех. Несчастливый человек - очень опасное животное: ему
кажется, что он на все имеет право.
плавать по морям". Но когда дочавкал до дома, снова почувствовал ка-
кую-то особенно беззащитную тревогу.
становится ждать, чем он оборвется. От Шурки хоть сегодня можно получить
записку: "Не волнуйтесь. Я уехал в Индию пахать на тиграх и сеять рис",
- как уже было после удаления миндалин - источника сердечных его мук, от
которых удалось избавиться только чудом, ибо лоры в городе окончательно
перевелись (народ злобствовал, что они все до единого перешли в коопера-
тивы драть по пятнадцать рэ за прием - а не за лечение).
ность и лиловые полумесяцы под глазами (таблетки всегдашние тоже перес-
тали помогать) - и позвонил в легендарное Четвертое управление. Не вери-
лось, что это больница: все сверкает, никакой вони, а главное, вокруг
одинокого клиента от скуки собираются даже посторонние врачи: ей показа-
лось, что ее приняли за кого-то другого и сейчас вытолкают взашей.
продекламировал Шурка, однако хирургами остался недоволен - все время
что-то теряют и разыскивают: "Прямо как я..." Доктор Трупов, этот дели-
катнейший человек, не вызвал милицию и не спустил Наталью с лестницы,
когда она, обмирая, протянула ему четвертную, упрятанную в конверт, дабы
не оскорбить его зрение такой мерзостью, как деньги, - он сунул их в
карман, словно бы и не заметив: высшая воспитанность - не замечать чужой
невоспитанности.
хал на Верхнюю Маю с хорошими чуваками. Скоро вернусь".
нажды мертвецки спящий Шурка обнаружился на тахте, наполнив весь дом за-
пахом настоянного пожарища. Колония добрых крыс обманула ожидания.
перь он ненавидит всех хайрастых: никакого братства у них нет,
большинство, как и везде, составляют лодыри и подлипалы. Шуркиным спут-
никам, хорошим чувакам, бессонная полуголодная и полухолодная лагерная
жизнь быстро надоела, и однажды утром они исчезли, оставив его с десятью
копейками в кармане - остальные он честно сдал в общий котел. И он, семь
раз вымокнув и семь раз высохнув, несколько дней добирался до дома на
попутках, кормясь христовым именем (это у них называется "аскать") и
надкусанными пирожками на автостанциях. Да еще попутно познакомился с
одной герлой, у которой денег тоже не было, но было две банки болгарских
голубцов.
как моли, и вялые, как рыбы, - это тоже навело его на нелестные догадки
об истоках левизны.
цинизмом на роже набиваясь на вопрос, что за мудрость такая ему открыта.
Но слышишь от него одно: с братством у нас покончено, настоящие хипповс-
кие колонии остались только в Индии - туда-то он со временем и отправит-
ся: женится на еврейке, чтобы перебраться через родную границу, а там
уже до Индии рукой подать. Взамен утраченного братства оголтело общается
- в том числе с личностями, похоже, не из светлых - без спроса загнал
гитару, но интересоваться его делишками бесполезно: он пребывает в сос-
тоянии той задиристой гордости, какая бывает у людей, совершивших либо
готовящихся совершить капитальную подлость. Правда, из школы жалоба пос-
тупила только одна - Шурка в какой-то анкете назвал своим любимым выска-
зыванием следующее: "Если не хочешь, чтобы тебе лгали, не задавай вопро-
сов", - и во всех остальных ответах сослался на этот пункт.
площадки вниз, словно пытаясь разглядеть там ответ на что-то. Черная
пластиковая лента, которой были обтянуты перила, обводила лестничную
клетку: черный траурный прямоугольник, в нем еще один, поменьше, в нем
еще, и еще, и еще - последний совсем узенький, в котором, однако, умес-
тился на боку детский велосипедик. Сабуров поежился, словно руль велоси-
педика вдавливался ему в бок.
отчетливее проступает надлом. Однажды из пионерского лагеря он привез
грамоту: их с Натальей благодарили за участие в воспитании "нового чело-
века"...
рестала приносить облегчение, - наоборот, хотелось спросить с недоверчи-
вой обидой: "Так это, получается, и все?.."
каша спросил его с беспримесной ненавистью - праведность жестока:
ятно или...
спиться, сторчаться. У вас - все трусы!
- совсем тусоваться не с кем будет.
буржуйскую квартиру определить. У них всегда обои в теплых тонах, в кир-
пичик. В коридоре ковры и в комнате ковры. В теплых тонах. Абажур часто
красный. Бывает желтый. Много сувениров. Чеканки. Они-то не сторчатся! И
Набыковы тоже.
что я черт знает кто, успокойся! Дрянь я, дрянь!!! Зато теперь мне ниче-
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Березин Федор