каждом отрывке Писания (но, разумеется, и в каждом предмете или событии
мира) есть два лица, явное и потаенное. Явное - серебро; однако же ценнее
потаенное, и оно - золото. И кто видит сосуды издали, когда яблоки заслонены
резьбою серебряною, мнит, будто яблоки серебряные, и лишь вглядевшись,
различает сияние золота.
подобно серебру, но смысл, оккультно в нем сокрытый, светится, будто золото.
Неприкосновенная целомудренность Слова Божия спрятана от очей профанов под
стыдливым покрывалом, в сумраке иносказания. В Писании рекомендуется не
метать бисера свиниям. Иметь очи голубиные значит не останавливаться на
буквальном значении прочитываемого, а проведывать мистическую тайну.
где она. Голубка обозначает, что мир изъясняется иероглифами и,
следовательно, она сама - иероглиф, значащий иероглифы. Иероглиф не говорит
и не утаивает, только показывает.
языке ее именованье "tore", это слово напоминает Тору, а Тора - для евреев
Библия, святая книга, начало всех откровений.
кто сумел выждать время, проведать откровение, видит ее золото, цвет
сиятельного апельсина.
вспоминают, что голубка, отражая в полете лучи солнца, ее озаряющие,
является в различной расцветке. Она зависит от солнца, и существуют потому
Гербы с подписями "От твоего сияния мои знаки" или "Тобою украшаюсь и
просияваю". Горлышко ее одето в отблески разных цветов, но остается самим
собою. Потому предписывается не обманываться видом, а искать истинный облик
под обманным.
сошлюсь на Талмуд, где говорится, что едомские властители, гонительски
относясь к евреям, обещали вышибить мозги тем, кто будет носить филактерии
(повязки со священными цитатами). Елисей надел повязки и пошел на улицу.
Законоблюститель за ним погнался. Когда Елисей был настигнут, он снял
филактерии и спрятал в ладонях. Его спросили, что спрятано. Он отвечал:
"Крылья голубки". Ему велели разнять ладони. Там были крылья голубки.
думал и Роберт.
человек, затерянный у антиподов, почел, что ему надо хорошенько вперивать
очи, выпытывая, что же лично ему сулится этим знаком.
выпадало ли незримой Оранжецветной Голубке стать medulla aurea (Золотая
сердцевина (лат)), философским камнем, пределом пределов, летучим, как все
алкаемое? Грезить о том, что заведомо не дастся, не вершина ли это
наиблагородных желаний?
Развертывание Голубки. Вернемся к нашему рассказу.
Галилея (см. сноску к назв. главы 24) кардиналу Алессандро Орсини)
одежду. При Каспаре он совестился, хоть понимал, что платье сковывает и
отяжеляет. Теперь он был наг. Он обвязал поясницу швартовом, сошел по
лестнице Иакова и погрузился.
руками и ногами, как плавают псы. Он испытал одну манеру, потом другую,
увидел, что отплыл от борта судна всего на несколько гребков. А силы уже
иссякали.
понежиться на солнце.
расслабляться до мертвенности, отдыхать, начинать снова. Продвижение
минимально, затраты времени колоссальны, и все же метод был только такой.
правой части бушприта, со стороны Острова. Он решил попробовать обогнуть нос
и подплыть к восточной половине, передохнуть и возвратиться.
часть с противоположного бока и преисполнился чувства победы. Вытянулся
телом на волнах, глядя ввысь, широко раскинув ноги и руки, в ощущении, что
под восточным бортом вода баюкает нежнее, чем под западным.
Перевернувшись по-собачьи, Роберт понял: море перетащило его сильно к
северу, отнеся налево от корабля и на много локтей отдалив от окончания
бушприта. Другими словами, с юго-запада к северо-востоку имелось быстрое
теченье, то самое, которое бурлило западнее "Дафны"; оно, видимо,
сказывалось и в заливе. До тех пор Роберт не замечал его, ибо окунался по
правую руку от флибота. Попавши влево, был немедленно подхвачен, и теченье
утащило бы его, если б не спас канат. Роберту мнилось, что он в
неподвижности, а между тем он несся, как несется Земля со своей вихревой
воронкой. Вот почему он настолько без труда огибал носовую часть "Дафны": не
от возросшего умения, а от помощи моря.
самостоятельно, но осознал: стоит ему, побившись по-собачьему, пододвинуться
на две-три пяди, как при первом замедлении, пока он переводит дух, канат
опять натягивается, а значит, Роберта снова оттаскивает струёй.
путем такого крученья вокруг оси докрутился-таки до трапа. Закарабкавшись
вверх, Роберт решил, что пробовать плыть к Острову слишком опасно. Лучше бы
построить плот. Освидетельствовав все имевшиеся на "Дафне" деревяшки, он
снова сказал себе: ничего путного. Разве что посвятить годы перепиливанью
мачт столовыми ножами.
дверь, использовать для плавучей связки. Выдавить руками. Вместо обуха -
шпажный эфес; клинок - не рычаг, но сгодится. Наконец Роберт выдрал петли и
снял одну дверь в кают-компании. Поломал клинок. Неважно. Ему не сражаться
больше с людьми, только с морем.
подтащил дверь к левому фальшборту и с трудом перевалил через перила.
уже далеко от корабля и уплывает сначала налево, приблизительно в том
направлении, куда уносило и Роберта, а потом на северо-восток. Удаляясь от
корабельного носа, дверь набирала скорость, покуда не достигла некоей точки
- на уровне северного мыса, замыкавшего залив, - откуда уверенно и шибко
понеслась мористее на север.
якорей. Роберту удавалось следить за дверью простым глазом, пока она не
оставила сзади мыс;
резво улепетывает дальше за каменистые отроги. Она неслась будто в широкой
реке, текшей по особому руслу между особыми берегами в середине моря,
покоившегося вне береговых ее пределов.
Нортон Андрэ
Шилова Юлия
Березин Федор
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Орлов Алекс