он всю страсть и все отчаяние, безнадежность и горькую напрасную игру
воображения. И кажется, тот же порыв отшвыривает назад его самого, опять
порожнего - отвеяв от всего, чего в нем не было две недели назад, когда
он с ней еще не встретился. Желание этой минуты - больше, чем просто же-
лание: это убеждение, спокойное и твердое; еще не успев осознать, что
мозг протелеграфировал руке, он свернул с дороги и скачет по гребню, ко-
торый параллелен пути беглеца, уже скрывшегося в лесу. Он даже не назвал
про себя имя этого человека. Он ни на секунду не задумался о том, куда
человек бежит и почему. Ему не приходит в голову, что Браун опять удира-
ет, как он сам предсказывал. Если бы он задумался, то решил бы, наверно,
что Браун занят - на свой странный манер - каким-то совершенно законным
делом, касающимся его и Лины отъезда. Но он совсем об этом не думал; он
совсем не думал о Лине; не вспомнил о ней ни на миг, будто отроду не ви-
дел ее лица и не слышал имени. Он думает: "Я заботился о его женщине, я
помог ей родить его ребенка. И теперь могу сделать для него еще одно де-
ло. Я не могу их поженить, потому что я не священник. И, наверно, не
смогу его догнать, потому что он далеко оторвался. И отлупить его, на-
верно, не смогу, потому что он больше меня. Но могу попытаться. Попы-
таться я могу".
да его поведут. В гости, ответил помощник. Браун замер, обернув к нему
миловидное, притворно-смелое лицо.
ва, хоть и не ношу жестяной звезды на помочах.
маюсь? Помогаю тебе вступить в Свои права.
премию, если не раздумал.
шерифа подозрительно.
держите, пока эти гады стараются меня обскакать.
какал, - ответил помощник. - Пошли. Нас там ждут.
потом дернул головой, по-лошадиному кося через плечо. У обочины ждала
машина. Браун посмотрел на нее, а потом на помощника, очень серьезно,
очень недоверчиво.
ко было до суда.
помощник. - Залезай.
луйте, и без наручников. И один несчастный охранник, чтобы я не сбежал.
еще не тронув машину с места. - Прямо сейчас хочешь?
тельно.
сам хапнет тысячу долларов. Сколько из них он тебе обещал?
бессильно и зло, неизвестно в чей адрес.
промежутки, Браун дергал головой - как неоседланный мул, бегущий по уз-
кой дороге от автомобиля.
он прожил четыре месяца, потрепанную непогодами, беспризорно дремлющую
на солнце. Лицо у него было хмурое и настороженное.
так можно плевать на мои права...
я тебя жду, отвезу обратно в тюрьму, когда пожелаешь. Когда пожелаешь, в
любую минуту. - Он подтолкнул Брауна вперед, распахнул дверь хибарки,
втолкнул его внутрь, закрыл за ним дверь и сел на ступеньку.
по инерции. И вдруг, не успев окинуть комнату быстрым, лихорадочным,
всеохватывающим взглядом, которому словно не терпелось обшарить все уг-
лы, он стал как вкопанный. Лине было видно с койки, что белый шрамик
возле рта бесследно исчез, словно прихлынувшая кровь сдернула шрам с ли-
ца, как белье с веревки. Она не проронила ни звука. Она лежала высоко на
подушках, глядя на него трезвым взглядом, в котором не было ничего - ни
радости, ни удивления, ни укора, ни любви, - между тем как на его лице,
словно издеваясь над предательским белым шрамиком, сменяли друг друга
ошарашенность, возмущение и, наконец, форменный ужас, а загнанные глаза
шныряли по пустой комнате. Ей было видно, как он усилием воли осадил их,
словно пару напуганных лошадей, и стал заворачивать, чтобы они встрети-
лись с ее глазами.
дела, как он старается выдержать ее взгляд, удерживает свои глаза, слов-
но лошадей - понимая, что если они опять понесут, то он пропал, второй
раз он их не повернет, не остановит. Она почти видела, как его ум кида-
ется туда и сюда, загнанно, в ужасе, ища, что бы сказать языку, голосу.
- Ей-богу - Лина. Да, брат. Значит, ты получила мое письмо. Я, как прие-
хал, сразу тебе послал, в прошлом месяце, как устроился, - думал, поте-
рялось... Этот малый, не знаю, как его звать, он сказал, что возьмет...
С виду был ненадежный, да пришлось понадеяться, а потом подумал, когда
дал ему десять долларов тебе на дорогу... - Его голос замер, только в
глазах не унималось отчаяние. И она по-прежнему видела, как мечется, ме-
чется его ум, и без жалости, без всякого чувства наблюдала за ним
серьезным, немигающим, невыносимым взглядом, наблюдала, как он тычет"
ся, шарахается, юлит, покуда наконец остатки гордости - плачевные остат-
ки гордости, усохшей до желания оправдаться, - не покинули его, лишив
последнего прикрытия. И тогда она заговорила. Голос ее был тих, спокоен,
холоден.
наконец сдвинулся с места, но - на цыпочках. Она заметила это, хотя уже
не следила за ним. Она это знала, так же как знала, что сейчас он неук-
люже и боязливо, с почтительной робостью подошел к ней и спящему ребен-
ку. Но знала, что робеет он не перед ребенком и не из-за него. Она зна-
ла, что в этом смысле он ребенка даже не заметил. И все еще видела,
чувствовала, как мечется, мечется его ум. Будет притворяться, что ему не
страшно думала она У него хватит совести соврать, что он не боится, все
равно как раньше хватило совести бояться из-за того, что врал.
Хайтауэр, все еще стоял возле койки. Браун давно его заметил. Для меня
приготовила подумал он. И снова выругался, беззвучно, затравленно, с
яростью Ух, гады. Ух, гады Но на лице его, когда он сел, ничего не отра-
жалось.
был совсем... - Он опять судорожно, полошадиному, покосился через плечо.
Лина на него не смотрела. Она сказала:
сердечность казалась такой же ненадежной, как тембр, - прекращалась
вместе со звуком слов, не оставляя после себя ничего, даже ясно выражен-
ной мысли, чтобы услышать или принять на веру. - Просто замечательно.
Вот только развяжусь с этими делами... - Глядя на нее, он произвел рукой
неопределенное обнимающее движение. Лицо у него было пустое и бессмыс-
ленное. Глаза смотрели вкрадчиво, настороженно, скрытно, а в глубине их
таилось все то же отчаяние загнанного животного. Но она на него не гля-
дела.
не его и не имеют отношения ни к нему самому, ни к тому, что он делает и
говорит. - Батрачить по десять часов в день, как паршивому Нигеру? У ме-
ня тут наклюнулось дельце поденежней. Не то что это крохоборство - по
пятнадцать центов в час. А как закончу, развяжусь там кой с какими мело-
чами, так мы с тобой сразу и... - Его глаза скрытно, напряженно, прис-
тально наблюдали сбоку за ее опущенным лицом. Она опять услышала слабый,
резкий звучок, когда он дернул головой. - Ой, забыл совсем...
вую неподвижность.
бы ничего. Я никогда не обижалась. Но теперь другое дело. Теперь я имею
Каменистый Артем
Максимов Альберт
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Андреев Николай
Пехов Алексей