потом - к скале, темнеющей сгустком мрака на фоне фиолетовых небес? Щебень
поскрипывал под ногами, дождь барабанил по спине, и слева, у пояса, словно
чего-то не хватало. Шпага, вспомнил он и включил фонарь; яркое световое
пятно помчалось впереди, запрыгало по каменным глыбам, по трещиноватой
поверхности утеса и стеблям синего лишайника, потом нырнуло в засыпанную
пеплом впадину. След из ребристых отпечатков башмаков протянулся от края
впадины к темному зеву шахты. Ясный след, заметный; в этом мире его не
спутаешь ни с чем.
кто пожелал бы ему счастливого странствия, а счастье наверняка пригодится.
Чтоб не погибнуть от голода, не утонуть, не задохнуться, не сгореть? Мало ли
какая напасть может приключиться с человеком, когда он наг и бос и не имеет
под рукой доброго клинка?
оранжевомстолбе, завис над черным круглым отверстием и начал медленно,
плавно опускаться в дыру. Пальцы привычно шевелились, управляя полетом:
скорость зависела от напряжения мышц, курс задавал указательный палец,
ладонь, повернутая книзу, означала остановку. Персональное устройство,
годившееся лишь для тех, кто обладал руками, ладонями, пальцами, а этим, по
утверждению Джаннаха, могли похвастать не все анхабские разведчики. Дарт
никогда не встречался с ними - их, как и баларов, было немного, - но видел
кое-кого в мнемонических записях и знал, что других землян в этой компании
нет. А если так, зачем встречаться? Тем более что среди них попадались
весьма странные субъекты, похожие на бронированных черепах или огромных
двухголовых птиц. Визг, шипение и клекот птиц были невыносимы для
человеческого слуха, а черепахи дышали метаном и вовсе не умели говорить.
включил прожекторы. Он находился в той же позиции, в треугольной нише, и от
него ощутимо веяло энергией и силой: ни дать ни взять, джинн из арабских
сказок, стерегущий пещеру сокровищ. Со сказками и прочими светскими книгами,
приятными уму и сердцу, Дарт познакомился на Анхабе, а на Земле, как
помнилось, склонности к чтению книг не имел, начав и закончив этот процесс
потрепанным катехизисом. Однако дни и ночи в Камелоте были такими долгими? И
одинокими, хотя и не всегда.
слова:
самое странное и необычное, он воспринимал как факт, не подлежащий
обсуждению.
Дарт был наг, как праотец Адам в первый день творения. Камень пола холодил
подошвы, и сильная дрожь вдруг сотрясла его; он посмотрел на свои руки и
невесело усмехнулся. Руки были пусты. Как вырезать пробу ферала?
Отковыривать пальцами? Грызть зубами?
конкретных обстоятельств. Может быть, ферал похож на глину, или мягок, как
лебяжий пух, или настолько тверд, что его не разрежешь ни кинжалом, ни лучом
дисперсора? А может, дело не в ферале; может, он вовсе не вместилище Элейхо,
а вспомогательный инструмент, и сам по себе ничего не значит. Стоит ли
гадать? ?Не стоит, когда разгадка рядом?, - решил Дарт и подступился к нише.
записи; все, что он скажет, теперь сохранится в памяти Голема как послание
системному кораблю, разведчику и его балару. Голем мог связаться с кораблем
на расстоянии миллионов лье, в точке выхода из Инферно, и транслировать не
только речь, но и визуальные картины. При этой мысли Дарт ухмыльнулся.
Прибывший на выручку увидит его нагишом, без оружия и скафандра, в мрачной
пещере с обгоревшими стенами - и что подумает? Это не поддавалось
воображению - тем более если за ним пришлют черепаху или визгливую птицу.
событий, связанных с проникновением в дыру, описание верхней и нижней камер,
гипотезы на их счет и предостережение: не пытаться вскрыть три остальные
полости, на острове и в прибрежных хребтах. Затем - о своих намерениях и
планах; здесь жизненно важным являлось то, что он попадет на алую сторону
без снаряжения, без маяка и прочих вариантов связи. Если б удалось
вернуться, вопрос снимался сам собой, но возвращение сюда, в пещеру к
Голему, было проблемой гипотетической. Весьма вероятно, он застрянет в алом
круге, и тогда? Тогда придется его разыскивать - крохотную песчинку среди
необозримых пространств, гор, лесов и прерий. Нелегкая задача - даже для
сказочной анхабской техники!
наверх и будешь сканировать пространство. Когда появится корабль, передай
сообщение. Пусть не садятся в этом круге и не предпринимают ничего, а ищут
меня на красной стороне, у выхода из тоннеля. Если там есть выход? -
пробормотал он будто про себя.
получишь новые инструкции. Понятно?
мог бы переместиться на оборотную сторону планетоида, чтобы оказать тебе
помощь. - Голем помолчал и добавил:
своих талантах, не обладал возможностями космического челнока, а значит, не
мог обогнуть планетоид за атмосферной границей. Странствуя же по его
поверхности, он оказался бы на ободе Диска, в области неизученной и опасной;
что там творилось с тяготением, ведал лишь один Предвечный. Другой вариант -
проникнуть в алый круг через морские шлюзы - был не менее опасен; и так, и
этак Дарт мог лишиться помощника и связи с системным кораблем. Но, пожалуй,
даже не это являлось причиной того, чтобы отвергнуть. слишком рискованный
план; он отвечал за Голема и не желал допустить его гибели. В конце концов,
бывает и так, что трудиться приходится рыцарю, а не его оруженосцу.
Трудиться и рисковать. Такая уж у рыцарей судьба?
знакомую упругость и зуд в кончиках пальцев. Он стоял с опущенной головой,
ожидая, что вот-вот нахлынут видения, но ничего не происходило: он все еще
был здесь, не на Земле, не на Анхабе, а в этой нише, залитой ярким светом
прожекторов.
подталкивали к решительному шагу.
Глава 22
стенами?
прозрачное, незаметное глазу, но испускавшее мягкий ровный свет. Воздух был
прохладен и сух, но казался безжизненным, и Дарт не сразу понял, в чем
причина. Здесь отсутствовали запахи; не пахло ни камнем, ни сыростью, ни
лесом, ни одним из сотен ароматов, что щекотали ноздри наверху. Он улавливал
лишь запах собственной разгоряченной кожи.
сиянии стен. Пустота, тишина? Ни ответвлений, ни защитных устройств, ни
ловушек? Память об огненных бичах, что режут и кромсают тело, кольнула Дарта
и исчезла. Он не ощущал опасности; наоборот, предчувствие удачи вдруг
охватило его, заставив выпрямиться и втянуть прохладный воздух глубоким,
почти судорожным вдохом.
не желало ему зла? Скорее оно было настроено доброжелательно, как хозяин к
гостю, прибывшему из дальних стран и обещавшему поведать массу занимательных
историй. Такая уверенность являлась, разумеется, чувством иррациональным,
но, невзирая на свой скептицизм, Дарт доверял интуиции. В ожидавшем его не
ощущалось никакой угрозы, и он подумал, что если уйдет, следуя дорогой
Темных, то это свершится безболезненно и незаметно; так путник, утомленный
странствиями, впадает в сон у гроба господня в Святой земле. Подобный
обликсмерти не пугал и даже казался привлекательным; возможно, это была бы
не смерть, а что-то иное, какая-то метаморфоза или внезапное перерождение.
бесплотного духа!.. Зато духу открыты все двери, и нет для него ни
расстояний, ни времен, а это значит, что он возвратится на Землю. Вернется в
Гасконь, в Париж, в прекрасную Францию, где обитают души его друзей, душа
его возлюбленной? Неважно, умрет он или останется жить, но в любом случае не
лишится награды, ибо Констанция будет с ним - та, потерянная в первой жизни,
или другая, встреченная во второй.
приподнятой крышкой гроба, ощутил ее гладкость и твердость и улыбнулся.
Что-то трепетало в нем, словно бутон, согретый солнцем и готовый
развернуться, явив великолепие цветка, что-то шептало, предупреждало,
говорило: ты пойдешь долиной смертной тени, но не бойся, я с тобой! Я буду
вести и защищать тебя, и не коснутся твоей души ни страх, ни смерть! Вняв
этому призыву, он двинулся вперед.
звуки. Дарт не слышал своих шагов, не чувствовал прикосновений к полу; может
быть, не камень ложился ему под ноги, а другая субстанция, невидимая,
гибкая, покорно прогибавшаяся под стопой? Тяжесть тоже пустилась играть в
непонятные игры: сейчас, на исходе синего времени, он должен был весить
процентов на десять побольше, однако ощущалось, что это совсем не так: с
каждым шагом в мышцы текла энергия, дарившая небывалую легкость. Он будто бы
Березин Федор
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Посняков Андрей
Каменистый Артем