Чтение 64–й страницы книги ~Следователь по особо важным делам~

- Двадцать пятого июня? - удивился 5алесский.

- Да, Генрихом зовут.

- Нет, не было у нас никакого Генриха... Я точно помню, - ответил
Залесскии.

- И друзей у вас с таким именем нет?

- Есть. В "Вечерней Одессе" работает. Но я знаком с ним всего три
месяца... Постойте, какого, вы говорите, числа?

- Двадцать пятого -июня, - повторил я.

- Так меня в этот день не было в Крылатом, Ездил в Североозерск... Да,
в отдел кинофикации... Откуда мне знать, были у нас гости или нет? Думаю,
Аня сказала, если бы были...

Он спокойно выдержал мой взгляд. Был Залесскии двадцать пятого июня
дома или нет, я в данный момент проверить не мог. И продолжать разговор
без убедительных фактов не имело смысла. Приезжал же Генрих в Вышегодск в
отсутствие Залесского. Из показаний Завражной, к которой приходила в тот
вечер Аня за иконой, на этот счет нет особой ясности. Залесская сказала,
что опять приехал какой-то "тип". О муже, кажется, речи не было. Он мог и
отсутствовать.

А если бы даже Аня сказала, что Валерий был? Мы не знаем, какие
отношения у нее с Генрихом. Соврать недолго...

- А восьмого июля вы никого не ожидали в гости?

- Нет, не ожидал... Ожидал бы, так не отправился к Коломойцеву.

- Свидетели показывают, что восьмого июля Генрих приезжал в Крылатое.
Около десяти часов вечера. Может, вы что-нибудь заметили утрем девятого
июля дома? Окур"н, например, или еще что?

Залесскии сдвинул брови, напрягая память. Посмотрел в пол, в окно, на
меня. И покачал головой:

- Нет, не заметил. Да и не до этого мне было.

Не знай, что с ним произошло. Он вдруг совершенно потерял интерес к
тому, о чем я его спрашивал. Углубился в себя, о чем-то тихо, упорно
скорбя. После перенесенного потрясения Залесскии или не мог, или
отказывался со мной разговаривать. "Нет... не знаю... не видел..." - сит
рго ответы.

Я решил оставить вопрос о Генрихе на следующий день.

Залесскии подписал протокол не читая, молча взял повестку на завтра и,
отрешенно попрощавшись, вышел из кабинета.

Подождав несколько минут, я позвонил в опорный пункт охраны порядка
ожидавшему звонка участковому инспектору, на чьем участке проживал
Залесскии. И тут же выехал на машине прокуратуры произвести в доме
Залесских обыск. Если Генрих дружил с Валерием, то вполне вероятно могло
отыскаться письмо или еще что-либо, подтверждающее их знакомство. И если
бы Залесскии захотел уничгожить эти доказательства, то не успел бы: я
опередил бы его.

Через двадцать минут-мы стояли с понягыми (два соседа) и участковым
инспектором перед массивной высокой - дверью с медной табличкой "Адвокат
Г. С. Залесскии".

Звук звонка еле пробивался на лестничную площадку.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалось недоуменное лицо женщины,
холеное, с яркими звездочками бриллиантов в мочках ушей. Не знаю почему,
но такие сережки. - в тонкой оправе, простые и строгие-казались мне всегда
верхом аристократизма.

- Вам кого? - спросила женщина, тоном давая понять, что мы ошиблись
адресом.

- Залесский Валерий Георгиевич здесь проживает? - спросил я.

- Проживает... Но его нет дома... Не знаю, где сын... - Залесская
удивленно оглядывала всю группу.

- Разрешите войти. Вот постановление на обыск... Вот мое удостоверение.

Залесская отступила в коридор, все еще не понимая, а вернее, не желая
верить в реальность такого визита. Помоему, она даже взглянула на медную
табличку на двери с витиеватой надписью.

Понятые - смесь любопытства и смущения - зашли в коридор. Хозяйка
предложила нам снять пальто, сменить обувь на домашние туфли, несколько
пар которых стояло в нижнем отделении вешалки.

Я попросил Залесскую проводить нас в комнату Валерия.

Просторная квартира в доме постройки начала века была обставлена
красиво и дорого.

Полина Модестовна-так звали мать Валерия-держалась с большим
достоинством. Во всяком случае, выдержки у нее куда больше, чем у сына.
Она сообщила, что ушла утром в магазин, а когда вернулась, Валерия уже не
было. Муж в отъезде, во Львове, на судебном процессе в качестве защитника
(это, видимо, предназначалось мне:

такой известный адвокат, что приглашают из других городов), а внук
гуляет с няней на улице.

В комнате Залесского-младшего одна стена-сплошные стеллажи с книгами.
Добротный диван, письменный стол. При обыске книжные шкафы и стеллажи
всегда вызывали у меня уныние. Я приступал к ним обычно в последнюю
очередь.

Первое, что бросилось в глаза, - вместительный кожаный чемодан с
молниями и ремнями. Он лежал раскрытый на диване, заполненный до половины.
Были видны только летняя мужская сорочка и шорты. На диване, письменном
столе, стульях-всюду были разложены вещи, приготовленные, видимо, в
дорогу. Стопка выглаженных носовых платков, электробритва в футляре
("Ремингтон", английского производства), рубашки, носки, портативная
пишущая машинка, любительская кинокамера "Киев", замшевая курточка, новые,
еще не надеванные, мужские босоножки (импортные), пачка конвертов с
надписью ".Par avion" для международных отправлений, дорогая гитара с
инкрустированным грифом. Беглого взгляда было достаточно, чтобы
определить: собирались куда-то надолго. Куда же - понять было трудно.
Шорты и теплый свитер, светлый летний костюм и мохнатая меховая шапка,
разобранное удилище спиннинга и ракетка бадминтона с запечатанной коробкой
воланов...

Видя, что я несколько озадачен, хозяйка квартиры сказала:

- Валерий завтра утром уходит в загранплавание, а еще столько дел...

Она давала понять, что приход мой - недоразумение, которое нужно
поскорее разрешить.

- Какой обыск, если сын едет за границу? - продолжала Залесская,
искренне недоумевая. - На три часа заказано такси. Они ведь за день должны
прибыть на корабль...

Звонили уже, беспокоятся...

- Кто звонил? - вырвалось у меня.

- Генрих. Приятель сына. Они отправляются вместе...

Я посмотрел на часы. Без четверти два. Мой мозг работал лихорадочно.
Что-то надо было предпринять. Куда направился из прокуратуры Валерий
Залесский? После того, что я сообщил ему о Генрихе...

- Как фамилия Генриха, где он живет? - спросил я у хозяйки.

- Глазков, Генрих Васильевич, - удивленно посмотрела она на меня. - А
вот где живет, право, не знаю. Можете узнать у сына...

- Кто он, чем занимается? - У меня было слишком мало-времени для всяких
формальностей.

- Он устроил Валерия в плавание... Где работает? Даже затрудняюсь
сказать.

- Давно они знакомы?

- Порядком... Лет восемь-десять назад мой муж вел дело Глазкова. Как
адвокат. Генрих случайно попал в какую-то нехорошую историю... Муж дело
выиграл. Глазкова оправдали. И, представьте себе, сейчас это
положительный, культурный... - она не закончила мысль. В коридоре раздался
телефонный звонок. - Это, наверное, он.

Залесская двинулась к двери, но я остановил ее:

- Постойте, я возьму трубку сам.

Я бросился в прихожую, схватил трубку.

- С кем я говорю? - спросил грубоватый женский голос.

- Это квартира Залесских, - ответил я.

- Хозяин сам, что ли?

У меня мелькнула мысль: не попросил ли кого-нибудь Валерий или Генрих
разведать, что происходит в квартире.

- Слушаю вас, - ответил я нейтрально.

- Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, - сказала женщина.

В сочетании с хрипловатым голосом эта фраза прозвучала задушевно и
искренне. - Это вам из больницы звонят...

Ваш сын у нас. Вы, папаша, на самом деле не переживайте сильно...

- Да говорите же, что случилось? - Я прикрыл трубку рукой, потому что
на меня смотрела Залесская, выйдя из комнаты Валерия в коридор.

- Ему наложили гипс, уколы сделали. Вот попросил позвонить домой. Сам
попросил... Машина его задела.

- Где он лежит?

- Вторая городская больница, травматологическое отделение,
шестая"палата.

- Спасибо, - машинально поблагодарил я.

- Что-то случилось с Валерием, да? - бросилась ко мне Залесская. -
Прошу вас, скажите правду!

Я растерялся:

- Полина Модестовна, пожалуйста, не волнуйтесь...

Да, Валерий в больнице, но он жив и... В общем, как будто ничего
страшного...

Она заметалась по коридору, зовя какую-то Машу, видимо няню внука. И,
вспомнив, что той нет, сорвала с вешалки пальто.

- Я должна быть с ним, понимаете, с ним! - чуть ли не схватила она меня
за пиджак. Куда девался ее апломб!

Наверное, в такие минуты все матери ведут себя одинаково.

Хорошо, что нашлась одна из понятых, женщина средних лет.