Чтение 64–й страницы книги ~Эра Милосердия~

в темной комнате кошку... И мне отсюда не вылезти...- Он судорожно
вздохнул, как вскрикнул, по-детски, ладонью, утер мокрое от слез лицо,
поднял на меня глаза:- Послушай, Шарапов! Я вижу, ты хороший парень,
неиспорченный... Пойми, меня может спасти только пойманный настоящий
убийца. Прошу, заклинаю тебя всем святым - ищи его, ищи!

Найди! Ты сможешь, я верю. Пойми, если вы его не найдете, вы сами
станете убийцами - вы убьете ни в чем не повинного человека!..

Я нажал кнопку, вызывая дежурного надзирателя, поднялся, и Груздев
крикнул мне, уже в дверях, руки назад:

- Даже если меня осудят, ищи его, Шарапов! Не жизнь, хотя бы честь
мою спаси!..

С тяжелым сердцем ехал я в радиокомитет - Груздев не то чтобы убедил
меня в своей невиновности, но и мою уверенность в противоположном он
размыл основательно. Конечно, стоило бы все это обсудить с Жегловым, но
он, скорее всего, назовет меня сентиментальной бабой и поднимет на смех,
и я был даже рад, когда после допроса Груздева не застал его в кабинете:
умчался куда-то в город.

А я решил узнать на радио, когда и какой именно матч транслировался
двадцатого октября, во сколько точно кончился, с каким результатом и так
далее,- больше полагаться на приблизительные вычисления Жеглова я не
хотел.

Совсем молоденькая девчурка - на улице я бы ей больше шестнадцати ни
за что не дал - оказалась редактором спортивных передач и дежурила в тот
день. Разговор у нас с ней предстоял короткий, по моим расчетам, но,
вместо того чтобы ответить путем на мой вопрос, редакторша сама
спросила, порывшись в аккуратных папках-скоросшивателях:

- Вас какой матч интересует?

Я удивился - только что я уже сказал ей, что интересуюсь матчем
двадцатого октября. На что девица спокойно мне возразила:

Двадцатого транслировались два матча - конец сезона и очень
напряженная таблица розыгрыша...

В Москве семьсот детских садов. Ежедневно их посещает 70000 ребят. Количество

садов все время возрастает. В хорошем помещении на Лефортовском валу создан

детский сад для 250 детей. Недавно гостеприимно открыл свои двери для ста

маленьких хозяев детский сад в Свердловском районе.

"Вечерняя Москва"
...Меня, как говорил старшина Форманюк, будто пыльным мешком по голове из-за
угла стукнули; во всяком случае, редакторша спросила с недоумением:

- Случилось что-нибудь очень серьезное?

-Да, золотко,- сказал я торопливо.- Говорите, да поскорее, какие были
матчи, где, во сколько и тому подобное...

Редакторша пожала узкими плечиками:

- Пожалуйста. Двадцатого октября, четырнадцать часов. Трансляция со
стадиона "Динамо". Ведущий - Вадим Синявский. Двадцать две тысячи
зрителей. Кубок СССР.

Играли ленинградский "Зенит" и московский "Спартак". Счет 4:3.
Передача окончилась в пятнадцать пятьдесят пять. Там же - календарная
встреча ЦДКА-"Динамо", в семнадцать часов...

- Стоп, девушка, хватит!..-заорал я и умчался, наверняка оставив у
молодой редакторши не самое лучшее впечатление о московских сыщиках.

Когда я вернулся из Лосинки, переполненный самыми поразительными
новостями, какие только можно себе представить, Жеглов уже сидел в
кабинете за своим столом и сосредоточенно работал над какими-то
записями. Он поднял голову, довольно хмуро взглянул на меня, буркнул:

-Ты где шляешься, Шарапов? Время уже к семи, а тебя все нет...

-Сейчас доложу,- пообещал я, скинул плащ, причесался и занял
выжидательную позицию. Глеб дочитал записку, перевернул ее вниз текстом,
ухмыльнулся:

- Ну, валяй, орел, докладывай. По лицу вижу, сейчас будешь
хвастаться.

- Так точно,- сказал я.- Только не хвастаться, а сообщать о
результатах проверки. Хвастаться нескромно как-то...

- Ну-ну, скромник... Слушаю.

Я выждал немного, чтобы как в театре, эффектно, и сказал:

-- Груздев невиновен. Освобождать его надо!

Получилось не так, как в театре, а наоборот, будто бухнул я холостым.
Жеглов поморщился, сказал хладнокровно:

-Да ты шутник, оказывается. Ну ладно, шути дальше.

- Я не шучу,- сказал я.- В книжке, которую ты мне дал, написано, что
сила доказательств - в их вескости, а не в количестве. И я с этим
согласен...

- Тогда порядок,- не удержался Жеглов.

Я не стал заводиться, кивнул:

- Ага, точно. Вот я поговорил по душам с Груздевым и понял. Что у нас
с ним что-то получается не то. Калибр не такой у человека, чтобы из-за
квартиры на душегубство пойти...

Жеглов снова перебил меня.

- Я, конечно, не Лев Толстой,- сказал он.- Но тоже отчасти
психолог... И хочу внести некоторую ясность с Груздевым. Почти все
сослуживцы характеризовали его как человека скрытного. Да мы и сами в
этом убедились. А скрытность обязательно означает притворство,- значит,
ложь... Уже одного этого немало, потому что притворщик, врун -
потенциальный преступник...

Я эти рассуждения даже дослушивать не стал.

- А если человек скрытный от застенчивости, например?- сказал я, но
сообразил сразу, что к Груздеву это, пожалуй, вряд ли относится, и
поправился:- Или от скромности? Тоже потенциальный преступник?

Жеглов, конечно, зацепился:

- Скромный он-это да, точно, прямо институточка голубая, чистая, как
мак!- И, довольный собой, посмеялся немного, а потом посерьезнел как-то
с ходу, будто тряпкой с лица смех стер, сказал:- Давай к делу, что ты
бодягу развел...

- Так я и собирался к делу, а ты тут со своей психологией,- сказал я
досадливо.Можешь ты меня минуту послушать, не перебивая?

- Мы рассчитали, что сосед Ларисы видел Груздева на лестнице около
семи часов - как раз в это время кончился матч ЦДКА-"Динамо"...

- Ну?

-Ты помнишь, что сосед этот, Липатников, времени не знал, только по
футболу мы и сориентировались?

- Так.

- И кто играл, он не помнил, помнишь? Он еще сказал, что не болеет...

- Заладил: "помнил", "помнишь"! Не тяни кота за хвост, что у тебя за
привычка!..

- Я не тяну, я хочу, чтобы ты все до мелочи вспомнил - это очень
важно. Так вот, на радио мне сказали, что в этот день был еще один матч,
"Зенит"-"Спартак", и трансляцию его закончили в четыре. Понимаешь - в
четыре! Соображаешь, что это значит?- спросил я и протянул Жеглову
справку из радиокомитета.

Он взял справку, внимательно прочитал ее, с недоумением посмотрел на
меня, повертел справку в руках, будто хотел еще что-нибудь из нее
выжать, но больше там ничего не было написано, и он сказал:

- М-да... Это несколько подмывает показаниям соседа... Но мы ведь на
них меньше всего базировались.

-- Я извиняюсь,- сказал я запальчиво.- Это, по-моему, подмывает не
показания соседа, а наши с тобой расчЈты. Сосед что? Он
утверждает, что видел Груздева после матча, а когда это было, ему
неизвестно. А Груздев сразу сказал, что встретил Липатникова в четыре.
Это как будем понимать? Он ведь показания соседа предусмотреть не мог?

- Да черт с ними, с этими показаниями,- сердито сказал Жеглов.- Мы и
без них бы, обошлись.

-- Пока не обходились. Ты же сам про скрытность Груздева толковал и
целую теорию из нее вывел: раз скрывает, что был в семь, значит... и
всЈ такое прочее...

Жеглов разозлился всерьез:

- Слушай, орЈл, тебе бы вовсе не в сыщики, а в адвокаты идти!
Вместо того чтобы изобличать убийцу, ты выискиваешь, как его от
законного возмездия избавить.

И оттого, что он разозлился, я, наоборот, как-то сразу успокоился и
сказал ему уважительно:

- Глеб Георгиевич, ну что ты на самом деле... Мы ж с тобой одну
работу работаем, просто я хочу, чтобы возмездие действительно законное
было,- как говорится, без сучка-задоринки. Ты же лично против Груздева
ничего не имеешь, верно? Но уверился, что он преступник, и теперь
отступать не хочешь...

- А почему это я должен отступать? - рассердился Жеглов.

- А потому, что факты. Вот ты послушай меня спокойно, без сердца. Я
после разговора с Груздевым думал много... плюс все делишки Фокса этого
растреклятого.

Понимаешь, ведь между ними ничего не может быть общего, не могу я
себе представить, чтобы такие разные люди могли промеж себя сговориться
как-либо...

- Ты еще много чего не можешь представить,- вставил Жеглов.

- Не заедайся, Глеб,- попросил я его.- Лучше слушай. Соболевская мне
малость глаза приоткрыла. Мы с тобой все время считали, что Груздев, в
крайнем случае, мог навести Фокса на Ларису, так? Оказывается, Фокс и