он промочил ножки и теперь его ждут все простудные заболевания на фоне
общего ревматизма. Замыкал наше славное Братство Шалай.
дорога была вполне сносной. Местами даже попадались совершенно сухие
участки, и мы могли ехать верхом. А вот потом началось что-то страшное. Вага
и Крага двигались почти рядом, так что лошадь едва вписывалась в
ограниченное ими пространство. Фродо мне пришлось посадить себе на плечи,
иначе малыш просто скрылся бы под водой, хотя и мне самому она порой
доходила до груди. Эльнорда заколола свои роскошные волосы над головой
высокой короной, но это не спасло их, когда она оскользнулась и с головой
погрузилась в пахнущую аммиаком жижу. Гвардейцы с трудом удерживали лошадь
королевы, бедное животное шарахалось от каждого лопающегося на поверхности
пузыря газа и высоко задирало голову, стараясь спастись от невыносимого
смрада, расползающегося над поверхностью болота. Правда, и лошадь дважды
спасала гвардейцев, вытягивая их из трясины, когда они соскальзывали со
слишком узкой тропы. И только Душегуб шагал вперед, словно не замечая
страшной дороги и не чувствуя окутывающих его миазмов.
болото, черная жижа которого лишь изредка оживлялась бледной зеленью чахлого
камыша или крошечным лоскутом погибающей ряски.
что я перестал узнавать своих спутников. Впрочем, все они были до такой
степени перемазаны грязью, что распознать, кто из них кто, было бы
затруднительно и вполне отдохнувшему человеку. Именно в этот момент из
сгущающегося сумрака выдвинулась огромная, лишенная листвы и закрученная
немыслимым узлом береза.
грязь, насколько смог громко прохрипел:
спину, словно почуяла невдалеке твердый берег и торопилась выбраться из
болота. Эльнорда слепо уткнулась в круп троллевой лошади и тоже
остановилась. Вся наша группа встала.
осмотрел окружающий нас безрадостный пейзаж. Никаких дубков я не увидел. И
все-таки я был уверен, что Братство находится возле той самой кривой березы,
от которой нас поведут в ловушку. Я начал было припоминать какое-нибудь
заклятие для обнаружения столь необходимых дубков, но вместо этого вдруг
услышал уже подзабывшийся голосок моей книжки:
следующую команду.
- Лошадь не знает, куда надо идти. Куда надо идти, знают только Вага и
Крага... Идите за Вагой и Крагой... Вас выведут Вага и Крага...
Вагу, и Крагу даже в этой жиже!
двинулся вслед за рванувшимся влево животным. Эльнорда последовала за
троллем, а примолкший было голосок наших коварных проводников заканючил
снова:
не пойдете за Вагой и Крагой, Вагу и Крагу утопят в Гнилой заводи и они
никогда больше не увидят солнца... Не бросайте Вагу и Крагу...
солнца! - раздался усталый, но еще достаточно звонкий голос Фродо. - Слушай,
ребята, Гэндальфа! Гэндальф знает, что говорит.
постепенно подниматься, а липкая жижа становиться, простите за невольный
каламбур, все жиже и жиже. А пройдя еще пару десятков шагов, я увидел
впереди невысокие кудрявые деревца, еще плохо различимые в наступивших
сумерках, но вполне похожие на долгожданные дубки.
песчаный, абсолютно сухой берег, поросший невысокими дубками. Отойдя от
берега на несколько метров, мы повалились на землю и заснули, позабыв даже
снять Кину с лошади.
бок, и тут же почувствовал, что продрог насквозь. С трудом поднявшись на
ноги, я огляделся. Все члены Братства лежали вповалку и спали. Увидев,
насколько они грязны, я перевел взгляд на свой серый плащ и даже
присвистнул. Затем стянул его через себя, несмотря на холод, и положил рядом
со шляпой, неожиданно оказавшейся совершенно чистой.
нее свое заклятие. Королева мягко рухнула с седла на мои руки, и я отнес ее
несколько в сторону от своих спящих друзей. Уложив ее на песок, я с
огорчением покачал головой, мне нечем было ее укрыть. И именно в этот момент
она сквозь сон пробормотала:
неожиданно для самого себя. - Все, что я делаю - я делаю, потому что...
люблю тебя...
многострадальный плащ. Остановившись у самого зеркала черной, стоячей воды,
я долго смотрел на пройденное нами болото и торчавшие невдалеке от берега
коряги, очень похожие на Вагу и Крагу. Но, поскольку они со мной не
заговорили, я решил, что это самые обычные коряги. Присев у воды, я погрузил
в нее свою одежку и принялся ее полоскать в надежде избавиться хотя бы от
самых выдающихся наслоений болотной грязи. Против ожидания эта грязюка с
большой охотой возвращалась в родную стихию, и скоро мой плащ принял вполне
презентабельный вид. Все-таки не зря я столько мучился, выбирая для него
ткань! Пройдя через наш спящий лагерь, я подошел к одному из маленьких дубов
и повесил плащ на нижнюю ветку.
и помылся сам, насколько смог.
к кромке воды, уселся прямо на песок и задумался. Впрочем, особенно
углубляться в собственные мысли мне не дали. Книга, которую я перед стиркой
вытащил из плаща и сейчас держал в руке, подала голос:
время мне почти не приходится долго рыться в памяти, чтобы вспомнить
какое-то заклинание. Они из меня выскакивают, как гильзы из автомата.
наставительно произнесла книжка. - Хотя надо сказать, что и Дар твой, судя
по всему, здорово развивается. Я порой сама удивляюсь, как ты закручиваешь
по три-четыре заклинания в одно!
руки и довольно странно фыркнул. В следующий момент прямо посреди пляжа, на
котором отдыхали члены моего Братства, весело полыхал костерок, а над его
несколько синеватым пламенем покачивался котелок с водой. Я хмыкнул,
разглядывая результаты своего колдовства. Книжкино задание в общем-то было
выполнено быстро и правильно, единственное, чего я не предусмотрел, это
топлива для костра. Мой огонь пылал прямо над чистым мелким песочком,
питаясь неизвестно чем.
несколько заклинаний использовал?
Присев перед пламенем на корточки, Фродо протянул к огню руки и довольно
закряхтел.
рядом с Фродо, я посмотрел в пламя, а затем на котелок. Вода в нем закипала.
Хоббит покосился в мою сторону и без интереса спросил;
отправился за сушеными лепестками цветов, которые вез с собой Шалай и
которые мы по привычке называли чаем. А я продолжал расслабленно сидеть
возле костра и любоваться синеватым пламенем.
которое я впал, меня вывел все тот же Фродо, сунув мне в руку горячую кружку
с кисловато-сладким напитком. Я машинально отхлебнул, обжегся и сразу пришел
в себя. А хитрый хоббит, сделав вид, что никакого отношения к подсунутому
мне кипятку не имеет, добродушно спросил: