чтоб ее утолить, имелся набор игристых вин с того же Соляриса и отличное бренди
с Панджеба.
пара дизайнеров, пять журналистов и один официальный представитель властей в
штатском. Его визит был для нас полнейшей неожиданностью ("глазастых" мы не
приглашали), но он держался так уверенно и властно, что у меня не хватило
пороху выкинуть его за борт. Всего собралось восемнадцать человек, в основном
мужская компания, но были среди них две женщины - мисс Зоэ Коривалл,
художник-модельер, и мисс Барра Саринома, обозреватель "Всепланетного Ревю".
Дамы показались мне очень миленькими, но на физиономиях их было самое постное
выражение - точь-в-точь, как у пятнадцати джентльменов. Не потому ли, что среди
них присутствовал шестнадцатый - блюститель нравов и благопристойности?
чтоб над "глазастым" установили персональную опеку. Затем я объявил первый лот,
и демонстрация началась. При каждой перемене платья гостей обносили закусками и
спиртным: вина - в высоких фужерах, слегка охлажденные, бренди - в хрустальных
креманках, с долькой лимона на блюдечке. По странному совпадению незваный
блюститель нравов всегда получал коньяк и лимон, и через час его сморило: рот
приоткрылся, а веки опустились, чтоб скомпенсировать отвисшую губу. Заметив,
что "глазастый" дремлет, общество оживилось. Аплодисменты стали энергичней,
мужчины с новым пылом налегли на выпивку, а две прелестные дамы встречали
каждый туалет вскриками восторга.
Манекенщицы появлялись одновременно: Шандра - в длинном платье яркой расцветки,
Этере - в коротком, блеклых и приглушенных тонов, великолепно гармонировавших с
ее нежной кожей и невинным взглядом. "Длинное" и "короткое" не слишком
различались, дабы не эпатировать покупателей; в одном случае подол плескался у
щикотолок, а в другом - на две ладони выше. Последнее не нарушало местных
понятий о нравственности, и все модели были раскуплены, едва я выкладывал их на
прилавок.
раскраснелись, и лица их уже не казались постными, будто на похоронах;
репортеры отложили свои камеры, кутюрье сбросили пиджаки, а директор "Эмейзинг
Фэшн", цветущий юноша с гривой темных волос, рискнул ослабить галстук. Мисс
Саринома и мисс Коривалл перебрались в кресла поближе к помосту и обменивались
друг с другом восхищенными репликами; глазки у них блестели, и мысленно, я
полагаю, они примеряли каждый наряд, что проплывал перед ними волнующим
видением.
подмигнул Шандре. Они с Этере скрылись на минуту; затем под высоким сводом
салона раздался грохот литавр, свет угас и вспыхнул снова с ослепительной
яркостью, и мои девушки возникли словно из воздуха - на этот раз в
действительно коротких платьях. Что означало на палец выше колен.
директор "Эмейзинг Фэшн" стягивает пиджак. В следующее мгновение рев стал
громче: мои манекенщицы изобразили скромное подобие канкана, отрывая ноги на
метр от пола. Но здесь это было невиданным, восхитительным зрелищем! Мисс
Саринома и мисс Коривалл не утерпели и, подобрав свои длинные юбки, выскочили
на помост; за ними последовал директор (уже без пиджака) и три журналиста.
Взявшись за руки, эта компания принялась выплясывать с таким энтузиазмом, что
помост загудел, будто огромный барабан.
тащили его на выход, в гостевую каюту восточного сектора. Там он и провел ночь,
а для нас она прошла куда веселее.
Пойтексом, собраться и улететь. Но дела - делами, а отдых - отдыхом; к тому же
Этере сказала Шандре, что знает одно великолепное местечко, морской курорт
Мельнон на побережье Центрального материка. Туда мы и отправились.
не из гранита, как в столице, а из ракушечника, декорированного розовым и
желтым мрамором. Два живописных мыска - кипарисы, утесы и скатанные морем
валуны - обнимали голубой залив, напоминавший тихоокеанскую лагуну; имелись
также превосходный пляж, отличный ресторан, десяток баров и заведения, где
выдавали напрокат гребные лодки, катера и яхты. Но главной местной
достопримечательностью был прилив. Ежевечерне пологие длинные волны катились к
берегу, и каждая из них взбиралась все выше и выше, ровняя песок на пляже или
грохоча по камням, а в прозрачном фиолетовом небе висел туманный спутник
Пойтекса, его естественный сателлит, раза в полтора побольше земной луны.
Чарующее зрелище! Но не одно лишь зрелище; час прилива предназначался для
занятий серфингом, и пенные гребни валов несли целую флотилию из ярко
раскрашенных досок.
катались, когда могли удержаться на ногах. Еще ходили под парусом и плавали с
аквалангами, не забывая о водных лыжах, о катеpax и об экскурсиях по лавочкам
Мельнона. Все это отчасти напоминало Солярис - если забыть, что к востоку от
городской черты лежал огромный континент, простиравшийся тысяч на десять
километров. И тут не водились дельфины, качавшие влюбленных в тихом и теплом
море, под звездами... Впрочем, дельфинов нам вполне заменяла кровать, а теплое
море и звездное небо были совсем рядом, за окнами нашей спальни.
соль, нас окружили ребятишки. Такие же, как в пещерном малакандрийском городе,
лет девяти-десяти, только не смуглые от природы, а загорелые, с розовыми
ладошками и без намека на курчавость в волосах. Вероятно, воспитатель сказал
им, кто мы такие, и маленькие чертенята, плюхнувшись в бассейн, атаковали нас
не хуже банды репортеров.
результат генетической коррекции?.. часто ли я женился, пока не встретил леди
Шандру?.. а сколько было у нее мужей?.. зачем я покрасил волосы в белый цвет?..
правда ли, что на Земле водились мамонты, саблезубые тигры и люди с темной
кожей?.. и правда ли, что люди там умирали?.. и что дрались друг с другом?.. а
я тоже дрался?.. и чем рубил врагов, саблей или мечом?.. (Голос из заднего
ряда: глупый! Тогда сражались на боевых топорах! Верно, сэр?) а леди Шандра
тоже билась с последней из моих жен, чтобы завладеть мною?.. той даме, конечно,
не повезло - ведь леди Шандра та-акая бо-ольшая...
Соляриса, об охоте на сфинксов, о шабнах и черных единорогах, о барсу-мийских
деревьях, подпирающих облака, о комете, свалившейся на Мерфи, о шепчущих
голосах, что слышны во время звездных прыжков, - словом, о королях и капусте. Я
тоже рассказал пару легенд: о том, как я высадился на Пенелопе, добравшись в
систему Альфы Центавра со Старой Земли, и о Брун-нершабне. Согласен, рассказ о
Бруннершабне мрачноват, но детям полагается взрослеть, умнеть и не повторять
ошибок прошлого. Особенно таких, когда в целом мире не остается ни взрослых, ни
детей...
из бассейна, переоделись, поужинали в ресторане и отправились к себе в номер.
Шандра выглядела задумчивой, но не могу сказать, чтобы лицо ее было печальным
или мрачным. И лишь когда она улеглась рядом со мной, я заметил на глазах у нее
слезы.
случилось.
даже с этой затеей с брачным контрактом: вроде бы возложил на нее
ответственность, добавив к ней лишь доводы "contra" и ни единого "pro"*.
Критиковать неизмеримо легче, чем сделать что-то конструктивное, и орудие
критики, увесистый молот и наковальня, требует лишь силы, а не изощренности
ума. Не чувства, не любви, не доброты, не готовности к самопожертвованию...
Воистину этот молот - самое ужасное из всех орудий, и я использовал его с
энтузиазмом неандертальца!
любовь важнее, чем наш брак, не так ли? Без любви все наши клятвы и обещания -
лишь мертвая запись в компьютерных файлах. Ты ведь не хочешь, чтоб так
случилось? - Она отчаянно замотала головой. - И я не хочу. Значит...
предстоит вырастить сына и ждать - ждать долгие-долгие годы, пока я не вернусь
за ней. Я сказал, что этот мир будет прекрасен, что его обитатели будут похожи
на нас и что она ни в чем не испытает недостатка - ни в друзьях, ни в
средствах, ни в свободе. Да, и в свободе тоже... Она сама решит, как ей жить и
с кем, кому подарить свое сердце или знак мимолетной благосклонности. А потом,
когда я вернусь, она улетит со мной - если захочет... И, вспоминая о прошлом,
мы будем думать только о нашем сыне, о детях его и внуках; все остальное, все
наши слабости и грехи, все, что может случиться в разлуке, будет забыто. Именно
так: забыто, а не прощено.
родиной и если найдется человек... такой человек, который будет ей дорог...
которому она нужна... Что ж, в этом случае я смирюсь и покорюсь ее решению, не
стану ее неволить, напоминать о наших клятвах и апеллировать к чувству долга.
Мы с ней расстанемся; я улечу и никогда не появлюсь в том мире, чтоб не
тревожить ее и не смущать воспоминаниями. Мы постараемся забыть друг друга, и
мы...
самым решительным видом вытерла нос и, скрестив ноги, уселась на постели.