Кононова, то на охранника, то на окна за перилами галереи. Страж,
которого назвали Томасом, вытащил мобильник, приложил к уху,
произнес что-то невнятное, подождал секунду и кивнул:
лестницу. Идти впереди меня, не останавливаться, резких движений
не делать. Понятно?
начал подниматься, пытаясь утихомирить ярость Конана. Тот признал
в белобрысых немедийцев и горел желанием взглянуть, какого цвета
у них печень.
возможно, выбьется в правители или хотя бы в политики. В
Смольный, в петербургский ЗАКС [ЗАКС - законодательное собрание],
в Государственную Думу или в Кремль".
Финляндии! Бандит-правитель и бандит-политик - это специфика
вашей страны?"
политик и правитель, так уже и не бандит", - пояснил Кононов.
Ким. - Вот что, друг мой экзоплазменный, не можешь ты помолчать?
Сними-ка, кстати, матрицу Конана, а то я тут все разнесу!"
раздражение, сменяясь томительной пустотой в желудке. Ему
хотелось есть, но голод не терзал его с той властной силой, как
после предыдущих трансформаций, - видимо, из-за того, что между
ним и Конаном была теперь не пропасть, а в лучшем случае овраг.
Он сглотнул слюну и вслед за Томасом шагнул в просторный зал.
окна от пола до потолка и антикварная мебель - диваны с креслами
обтянуты китайским шелком, инкрустированные столешницы, шкафы
сияют серебром накладок... На полу ковер - темно-зеленый и
огромный, как баскетбольная площадка. Двери с расписными
медальонами, фарфоровые вазы, бронза и картины - тоже явный
антиквариат; под живописными шедеврами развешано оружие -
кинжалы, сабли, шашки в отделанных самоцветами ножнах. На одном
из столов ящик сигар и малахитовая пепельница, на другом -
кальян, на третьем - книга с арабской вязью, развернутая на
подставке. "Эрмитаж!.. - подумал Ким, осматриваясь в этих
сказочных чертогах. - Ну, не Эрмитаж, так грот Дайомы... только
фонтана с барахтанским красным не хватает..."
прохаживаться там, бдительно поглядывая в окна. Ким подмигнул ему
и тоже принялся гулять от одного камина до другого, протаптывая
дорожку в зеленом ковре. Исследовал книгу, решил, что это Коран,
затем направился к столу с массивной пепельницей, взвесил ее в
ладони и прикинул, что килограмма три потянет. Череп такой
рассадить - милое дело! Да и другого оружия вдосталь... Он
посмотрел на стены, увешанные клинками. Богатая коллекция!
Побольше, чем у Дрю-Доренко!
погляди, погляди, боец... Тут не музей - любую саблю можно
вытащить из ножен и проверить. Нашлась бы только шея подходящая.
Анасу Икрамовичу Икрамову было, пожалуй, за шестьдесят, и он
ничем не походил на демона с китайского столика Дашиной бабушки
Клавы. Наоборот, он выглядел настоящим джигитом, который не
снимает бурки, ночует рядом с верным скакуном, под голову кладет
седло и ест не с вилки, а с кинжала. Вид он имел независимый и
хищный, осанку - гордую; в темных, коротко стриженных волосах
едва пробивалась седина, черты были резкими, нос - крючковатым,
губы - сухими и твердыми, а брови - густыми. В общем, не
приходилось сомневаться, что он заткнет за пояс любого дона
сицилийской мафии, а предводителя триады порубит на шашлык.
Сейчас он рассматривал Кима с полным сознанием собственной
власти, ни словом, ни жестом не выказав удивления - мол, не так
упаковали гостя, не обмотали колючей проволокой, не заклеили рот
и вообще привезли без наручников. Но внешность его намекала, что
варианты с проволокой, а также с раскаленным утюгом, иголками под
ногти, колесованием и дыбой отнюдь не исключаются.
немедийцев, колдунов да разных демонов, - а все остановиться не
могу! Вот недавно пятерых прикончил под Крутыми Горками...
Правда, без всякого удовольствия - спешил, не смог как следует
помучить.
есть! Вы что же, романов не читаете? "Косой против чеченской
мафии", "Бешеный из зоны", "Слепая смерть с консервным
ножиком"... Очень рекомендую!
столу с Кораном, вскинул руки к себе ладонями и что-то зашептал -
видимо, молитву. Постепенно черты его стали разглаживаться,
нервный тик исчез, а взор прояснился. Покачав головой, он
вымолвил:
прежде были писатели - ца-а... Симонов, Гроссман, Окуджава,
Эренбург... Читал я его воспоминания...
называется... Ну, ладно! Пусть бог накажет тех баранов, а мы
своих пересчитаем. - Икрамов тяжело вздохнул. - Скажи-ка мне,
писатель, чего вы с Пашкой Черновым не поделили? Больно он зол на
тебя... Говорит, бойцов ты его замочил, кабак какой-то отнял...
И Дарью я не отнимал, сама ушла.
обманул, затеял свару из-за бабы... А я обмана не люблю! И Аллах
не любит! - с внезапным гневом прорычал он. Затем, придвинувшись
к Киму, ухватил его за воротник и попытался встряхнуть. - А ты,
крутильщик, мне не врешь? Может, не в женщине дело, а все-таки в
кабаке?
как грех братоубийства.
цепкой хватки. - Так вот, насчет кабака: он собственность Дарьи
Романовны, и всякий, кто утверждает иное, получит кувалдой по
башке. Ферштейн?
неистовство.
удовлетворением произнес Икрамов. - Э, какой я умный! Понял, что
кабак и баба связаны! Однако ты тоже умный, хоть и молодой. Зачем
тебе женщина без денег? Незачем! Кабак - это деньги, хорошие
деньги, а женщина с деньгами - совсем другой разговор! Я прав?
должно быть, есть... Зайцев говорит, люди с тобой в ресторане
сидели, двое тихих, а третий прыгал и ногами бил, здорово прыгал!
Кто такие? Зайцев говорит, что хайборийские... Откуда? Из
Хабаровска?
хайборийских - просто шутка.
взяться? Все схвачено, обложено, поделено, делить по новой -
большая кровь... И начинают дележку не с кабака, а с таможни, с
обмылков губернаторских, с бобров-банкиров... В общем, поверю я
тебе, писатель, тебе, а не Зайцеву! Он, по прежним своим
привычкам, очень уж подозрительный...
вокруг стола с Кораном. Казалось, он о чем-то напряженно
размышляет или спорит сам с собой, поглядывая то на святую книгу,
то на невольного гостя, то на белобрысого охранника на террасе.
"Прямо Гамлет!.. - подумал Ким. - Бить или не бить? Резать или не
резать?"
между ними, поищи третий. Вот первый путь: посадить тебя, как
Пашке обещано, в яму и каждый день палец рубить. Кончатся пальцы,
Андреев Николай
Орлов Алекс
Круз Андрей
Прозоров Александр
Корнев Павел
Володихин Дмитрий