Чтение 65–й страницы книги ~Камбер

дороге этой зимой.

-- Нет!--сказал Камбер.--Те были несчастные бездельники-мальчишки. А
эти убийцы, целившие в принцев, кровавые мясники вроде тех, что покалечили
Тависа О'Нейлла!

-- По-моему, вы оба неправы,--резко прервала их Эвайн.-- Те были
дети-садисты, их никто не остановил, и они превратились в убийц, готовых
уничтожить тех, кто, по их разумению, мешал вести привычную для них жизнь, и
только одного они не смогли понять, что династия Халдейнов и те, кто ей
служит, не враги.

Йорам был не согласен, но прежде чем возразить, напрягся всем телом,
сдерживая себя:

-- Насколько я помню, многоуважаемые регенты тоже. служат Халдейнам.
Если наши юные скучающие соотечественники ищут виновников, почему бы им не
обратиться к себе самим?

-- Йорам, Йорам, желчностью ничего не добьешься,-- вздохнул Камбер,
снова протягивая руку Грегори.--Давай, Грегори, прочти. А потом посмотрим,
останется ли в тебе сострадание к тем, кто стал причиной смерти Дэвина.

Грегори вошел в контакт, закрыл глаза и узнал все, что послал Алистеру
Дэвин, все, за исключением самых последних секунд. Когда Грегори вышел из
транса, его узкое лицо помрачнело. Реальность, открывшаяся ему, больно
задела его отцовские чувства.

Мгновение он сидел, склонив голову на руки. От необходимости говорить
Грегори спасло прибытие Риса и Энселя, Когда они поднимались на помост,
юношу покачивало. Все встали, и в этом почти мальчике Камберу привиделся
Дэвин. Вошедшие остановились слева от Камбера.

-- Я бы хотел, чтобы этот день не был праздником святого
Михаила,--запинаясь, произнес Энсель.--Я...--Он замолк и проглотил,
подступивший к горлу комок, чтобы снова не расплакаться, потом, когда ему
удалось восстановить некое подобие самоконтроля, поднял глаза на
Камбера.--Епископ Алистер...--На мгновение в его глазах промелькнула
нерешительность, и он продолжал:--Я... Дядя Рис сказал мне, что вы были...
что вы...

-- Прочти мои воспоминания, сынок,--пробормотал Камбер, протягивая обе
руки навстречу внуку.--Давай же,--поторопил он, когда Энсель в
нерешительности оглянулся на остальных.--Остальные знают, и ты должен. Он
был твоим братом.

Когда Энсель установил контакт, Камбер опустил свои защиты Алистера и
упрочил возникшую связь. Он не раскрыл юноше всей полноты своих чувств,
потому что знал, что ни Энсель, ни Дэвин не хотели бы этого. И отдал все,
кроме последней исповеди и вмешательства Камбера.

Когда Энсель вышел из транса, по его безусым щекам катились слезы.
Камбер нежно обнял его, как прежде Рис, проверяя, чтобы на этот раз горе
ушло. Юноша снова поднял голову, слез больше не было, осталась только память
о человеке, который был его братом и отдал жизнь за дело, в которое они
верили.

Все расселись вокруг мраморной глыбы в ожидании Джеффрэя. Вскоре он,
разгневанный и печальный, присоединился к ним и тоже опустился на колени. Он
поставил на глыбу рядом с лампой-шаром черный кожаный сундучок. Крышка его
была запечатана золотыми крестами.

-- Скорее я просто не мог,--в голосе Джеффрэя звучали горе и крайняя
усталость.--Когда Дэвина привезли в Ремут, оказалось, что они еще не
разобрались.--Он тяжело вздохнул.--Алистер, я должен выговориться, иначе
забуду то, что осталось во мне, несмотря на злость и страх. Нам нужно все
подготовить. Ты не позаботишься об этом?

Он придвинул черный сундучок, и Камбер стряхнул с себя оцепенение, во
власти которого находился, и решительно потянулся за кубиками стражи,
которые носил за поясом. Вынул знакомый мешочек из черного бархата, потянул
и развязал пурпурный шнурок, как делал прежде тысячу раз.

Намеренно отвлекаясь от рассказа Джеффрэя, он вспомнил другое далекое
время и другое место. До того, как они нашли киилль, и даже до того, как
наверняка узнали, что любая из многочисленных способностей сложных фигур
куба безопасна. Среди них были и самые обыкновенные, но ни разу они не
пытались разбудить магические силы, запертые в очертаниях алтаря Грекоты.

Пустой мешочек Камбер на всякий случай заткнул за пояс и, по очереди
вынимая кубики из кучки, стал выкладывать фигуру на мраморной глыбе.
Гладкость и прохлада магических тел несколько успокаивали разбушевавшиеся в
нем страсти.

-- Что было в Ремуте, Джеффрэй?--опросил Джебедия. Джеффрэй глубоко
вдохнул, словно стараясь набраться сил и решительности.

-- В плен взяли четырех живых пленников, все они были дерини. Вам
наверняка знакомы их имена. Один умер прямо на допросе, когда лорд Ориэль
коснулся точки смерти.

-- Ориэль?--воскликнул Рис.--Он помогает регентам?

Джеффрэй кивнул.

-- Алистер и Джебедия долгие годы предупреждали нас, что дерини встанут
против дерини, теперь именно это и происходит. Я не хотел верить слухам,
ходившим при дворе, но видел это собственными глазами. Регенты создают
предателей. В случае с Ориэлем они держат в заложниках его жену и
крошку-дочь. У меня нет оснований надеяться, что это единственный случай.

-- О, Господи,--прошептал Йорам.--И Ориэль сдвинул этот смертельный
рычаг, зная о нем? Он намеренно убил человека?

-- Не совсем. Тавис сначала нашел его и предупредил регентов, что
случится. Он же назвал регентам имена убитых и захваченных нападавших, кроме
того, который сбежал, а потом они привели Ориэля проверить Тависа. К чести
Ориэля, он делал это не по собственной воле.

Пока Джеффрэй излагал детали, Камбер заставил свое сознание
отгородиться от того, что рассказывал архиепископ, положил палец на левый
верхний кубик квадрата, выставляя его.

Prime!

Он произнес это про себя, но в тот же момент кубик осветился изнутри и
засверкал холодным белым светом.

Seconde!

Правый верхний кубик замерцал, как и первый.

Tierce!

То же самое стало с кубиком, лежавшим под первым.

Quarte!

Приведение в действие последнего кубика сделало из четырех отделенных
квадрат, мягко сверкавший холодным белым светом, который был еще белее
мрамора под квадратом. На мгновение Камбер остановился, чтобы сдвинуться на
другой конец баланса, от белого к черному, затем коснулся черного кубика,
лежавшего рядом с Prime. Голос Джеффрэя доносился до Камбера едва слышным
жужжанием, когда он назвал имя первого черного кубика:

Quinte!

И в кубике вспыхнула жизнь, загоревшись темным, черно-синим матовым
огнем, а Камбер перешел к следующему.

Sixte!

Огонь переметнулся от первого черного кубика через его палец к только
что названному, а потом к двум оставшимся. Septime! Octave!

Когда загорелся последний кубик, Камбер глубоко вздохнул и позволил
себе вернуться к речам Джеффрэя.

-- Когда Ориэль обнаружил точку смерти, он почти прервал
контакт,--говорил Джеффрэй.--Он сказал им, что случится, если он слишком
сильно нажмет. Но они заставили его продолжать, угрожая безопасности его
семьи. Я не знаю, возможно, он думал, что проскользнет мимо, но не сумел.
Того мужчину звали Дензиль Кармайкл. По-моему, я знал его деда. Однако его
смерть по крайней мере была самой легкой.

-- А что случилось с остальными?--спросила Эвайн, как будто
завороженная страхом.

-- Троих оставшихся пленников казнили во дворе замка как изменников и
убийц.

--Колесованы и четвертованы? -- пробормотал Грегори с видом знатока.

-- Да, а перед этим повешены, но не до смерти,--прошептал Джеффрэй.
--Перед казнью регенты даже не позволили им встретиться со священником.
Бедные Элрой и Джаван...

Покачав головой, Камбер снова поднял защиты и отгородился от Джеффрэя,
мгновенно восстановил баланс между белым и черным и положил два пальца на
Prime и Quinte.

Prime et Quinte inversus!--Он поменял кубики местами.

Quarte et Octave inversus!--Снова перемена позиций, и он положил пальцы
на Septime и Prime.

Prime et Septime inversus!

И Sixe et Quarte inversus!--И вновь соединились слова и действия.

Теперь кубики образовывали косой крест святого Андрея, одна диагональ
мерцала на белом фоне мрамора. Камбер вновь вернулся к остальным, их слова
застучали в его сознании, заставляя вздрагивать.

--...Ужасное зрелище для детских глаз,--говорила Эвайн, положив руку на
живот.--Матерь Божья, неужели это кровавое правление будет длиться вечно?

-- Боюсь, пока регенты у власти, дела пойдут только хуже,--ответил
Джеффрэй.--Их жажда мести неутолима. Они уже объявили вне закона всех
родственников нападавших. Энсель, твой смертный приговор я видел
собственными глазами.

-- Значит, они считают моего брата одним из изменников!--горько
произнес Энсель.

-- Вот именно, хотя Тавис и Ориэль доказывали обратное. Но, разумеется,
они оба дерини и поэтому тоже под подозрением.

-- А что... что с телом Дэвина?--спросил Энсель, выдавливая из себя
слова.

Джеффрэй склонил голову.

-- Регенты решили показать, что станет с изменниками и убийцами.
Части... части их тел приказали разослать по главным городам Гвинедда. А