Страшное усилие слишком дорого ему обошлось. Он пытался удержать руки, но
понял, что его ладони были готовы вот-вот соскользнуть.
младенца.
Палантасе, в библиотеке Астинуса есть книги - многие сотни книг,
принесенных туда древними магами во дни Проигранных Битв. Непосвященным
они кажутся всего лишь энциклопедиями, скучными жизнеописаниями
волшебников, давно умерших и позабытых..."
руки.
накатившая тьма тотчас накрыла его подобно океанской волне.
места, где остановился фургон. Рыжие кудри Тики беспорядочно, разметались.
Всем телом прижавшись к Карамону, она гладила ладонью его лицо,
прикасалась губами к его губам.
что нас тянет друг к другу. Я ничего не боюсь. Я хочу быть твоей...
невыносимая страсть, подобная боли. Он знал способ - блаженный способ -
прекратить эту боль. Он заколебался... Душистые волосы Тики щекотали его
нос, ее губы ласкали его шею. Это было бы так просто... так чудесно...
оторвал ее от себя.
чувства. И поднялся, чтобы повторить: - Нет. Прости меня. Прости, что все
зашло так далеко...
люблю тебя и ничего не боюсь!
моих объятиях трепещешь, точно кролик в силке.
рукавами-фонариками. Слезы слепили ее, и она дергала тесемки, пока не
порвала.
шелкового шнурка. - Я из-за тебя блузку испортила! Придется чинить! И все,
конечно, поймут, что у нас было! Или подумают!.. Я... я...
Карамон, и голос его отдался эхом под низкими сводами. Богатырь не стал
утешать Тику. Он знал: если он к ней прикоснется, то совладать со своей
страстью уже не сможет. - Да и что они могут подумать? Они же наши друзья.
Они нас любят...
ведь? Я не нравлюсь ему. Он меня ненавидит!
бы... и даже будь он сильнее... Какое это имело бы значение? И вообще,
какое мне дело, кто там что скажет... Все только и хотят, чтобы мы были
счастливы. Они никак в толк не возьмут, почему мы не... ну... почему мы
еще не вместе. Танис, тот прямо в глаза меня дураком обозвал...
повернулся к ней, и она подняла глаза.
Высшего Волшебства. Никто из вас не знает. И никогда не узнает. А я знаю.
Я там был. И все видел. Они заставили меня смотреть! - Содрогнувшись,
Карамон провел рукой по лицу. Тика смотрела на него, замерев. Карамон
тяжело вздохнул. - "Его сила спасет мир", сказали они. Какая сила?
Внутренняя, наверное. Потому что его внешняя, телесная сила - это я...
Я... я не очень-то понял, но тогда, во сне, Рейст сказал мне, что мы с ним
- одна личность, которую Боги, прокляв, поместили в два разных тела. И мы
нуждаемся друг в друге - по крайней мере сейчас... - Лицо великана
омрачилось. - Быть может, когда-нибудь это изменится. Быть может,
когда-нибудь он приобретет и внешнюю силу...
хочу, чтобы ты была моей. Не будь мы замешаны в этой дурацкой войне, ты бы
стала моей прямо сегодня... Сейчас... Но я не могу. Потому что с этой
минуты я должен был бы посвятить тебе всю свою жизнь. Я в первую очередь
думал бы только о тебе, ведь ты этого заслуживаешь. Так вот. Тика, я не
могу дать подобного обета. Мой первый долг - это долг перед братом...
встретишь мужчину, который...
послеполуденную тишину. - Карамон, скорее сюда!
пещеры наружу. Тика проводила его взглядом и начала приглаживать
растрепанные кудри.
отгораживавшие комнатку мага.
рта текла кровь. Он чуть заметно дышал. Карамон опустился рядом с ним на
колени и бережно поднял его.
Он увидел, что оно вновь приняло свои первоначальные размеры, памятные ему
по Сильванести. Око покоилось на вытесанной Рейстлином подставке и
переливалось яркими живыми цветами. Карамон взмок от ужаса, мгновенно
вспомнив Лорака. Лорака невменяемого, умирающего...
губы.
холодило его кожу.
мои... мои...
спокойствие и даже умиротворение. Он ровно дышал, а тонкие губы раздвинула
победная улыбка.
свой замок, надеясь поспеть домой к празднику Середины Зимы. Поездка,
занявшая несколько дней, оказалась не из легких: дороги развезло, грязь
была по колено. Конь то и дело спотыкался, и Гунтар, любивший верного коня
едва ли меньше, чем собственных сыновей, время от времени спешивался и вел
его под уздцы. Надо ли удивляться, что в замок он прибыл насквозь мокрым,
измученным и замерзшим.
покидая седло. - Приготовь теплой овсянки и...
правду сказать, выглядели они так, словно он в своей жизни живой лошади не
видал. И верно, Гунтар готов был лично вести любимца в конюшню, но тут из
дому появился старый слуга. Звали его Уиллс.
замок. - Двое. Прибыли несколько часов назад...
гости, особенно под праздник. - Небось, государь Микаэл? Мы с ним ехали
врозь, но я просил его заглянуть...
добавил слуга. - Я запер серебро в шкаф, а драгоценности госпожа отнесла в
погреб.
через двор.
нельзя пренебрегать, господин! - Старый Уиллс поспевал за ним трусцой.
- Государь Гунтар начинал чувствовать раздражение. Он так мечтал о горячем
вине со специями и о нагретом белье, да чтобы жена растерла спину, как она
одна только умела. - Накорми их и дай денег, и пусть убираются. Да не
забудь обыскать кендера!