бархатный кафтан, клетчатые панталоны и жилет традиционных цветов
шотландского клана Гордонов - все такого же квакерского покроя. В этом
костюме, придававшем ему еще более эксцентричный и нелепый вид, он пешком
отправился в Вестминстер*. А Гашфорд усердно занялся делами и все еще сидел
за работой, когда - уже в сумерки - Джон Груби доложил ему, что его
спрашивает какой-то человек.
ведь протестант?
признал бы в вас протестанта. - С этими словами он впустил посетителя и
вышел, закрыв за собой дверь.
лбом, копной жестких волос и маленькими глазками, так близко посаженными,
что, казалось, только его перебитый нос мешал им слиться в один глаз
нормального размера. Шея его была обмотана грязным платком, скрученным
жгутом, из-под которого видны были вздутые жилы, постоянно пульсировавшие,
словно под напором сильных страстей, злобы и ненависти. Его вельветовый
костюм, сильно потертый и засаленный, вылинял так, что из черного стал
серовато-бурым, как зола, выколоченная из трубки или пролежавшая весь день в
погасшем камине, носил следы многих попоек и от него исходил крепкий запах
портовых кабаков. Штаны на коленях были стянуты вместо пряжек обрывками
бечевки, а в грязных руках он держал суковатую палку с набалдашником, на
котором было вырезано грубое подобие его собственной отталкивающей
физиономии. Этот посетитель, сняв свою треуголку, со скверной усмешкой
поглядывал на Гашфорда, ожидая, пока тот удостоит его внимания.
пальцем в ту сторону, где, видимо, произошла встреча. - А он мне и говорит -
милорд, то есть... "Если вам, говорит, делать нечего, сходите ко мне домой
да потолкуйте с мистером Гашфордом". Ну, а в этот час, сами понимаете, какое
у меня может быть дело? Я работаю только днем. Ха-ха-ха! Вышел подышать
свежим воздухом и повстречал милорда. Я, как сыч, мистер Гашфорд,
прогуливаюсь по ночам.
полном параде?
Такого шутника, как вы, мистер Гашфорд, во всем Лондоне и Вестминстере не
сыщешь! И у милорда нашего язык хорошо подвешен, но против вас он просто
дурак дураком. Да, да, верно вы сказали - когда я выезжаю в полном параде...
капелланом, не так ли? И со всем прочим, как полагается?
-Ей-ей, уморите!.. А что новенького, мистер Гашфорд? - прибавил он сиплым
голосом. - Нет ли уже приказа разгромить какую-нибудь папистскую церковь или
что-нибудь в этом роде?
усмешку. - Боже упаси! Вы же знаете, Деннис, - мы объединились только для
самых мирных и законных действий.
вступил в Союз, верно?
загоготал и еще сильнее хлопнул себя по ляжке. Нахохотавшись до слез, утирая
глаза кончиком шейного платка, он прокричал:
Гашфорд после короткого молчания. - Он считает, что вы очень преданы нашему
делу.
ругательством. - И вот что я вам скажу, мистер Гашфорд, - он положил на пол
шляпу и палку и медленно похлопывал пальцами одной руки по ладони другой. -
Заметьте, я на государственной службе, работаю для куска хлеба и дело свое
делаю добросовестно. Так или нет?
английское ремесло, оно установлено законом. Верно я говорю?
мужчина, женщина или ребенок сделает что-нибудь против наших законов..."
Сколько у нас сейчас таких законов, что присуждают к виселице, мистер
Гашфорд? Пятьдесят наберется?
всяком случае, их немало.
женщина или ребенок провинится в чем-нибудь против одного из этих пятидесяти
законов, то дело Денниса - покончить с этим мужчиной, или женщиной, или
ребенком". Если к концу сессии таких набирается слишком много, в дело
вмешивается Георг Третий* и говорит: "Нет, это слишком много для Денниса.
Половину я оставляю себе, а половина пойдет Деннису". Бывает и так, что он
подкинет мне неожиданно кого-нибудь в придачу, - вот три года назад
подкинули мне Мэри Джонс, молодую бабенку лет девятнадцати, которую привезли
в Тайберн с грудным ребенком на руках и вздернули за то, что она стащила с
прилавка в магазине на Ледгет-Хилл штуку холста, хотя, когда торговец это
заметил, она положила холст обратно. До того за ней ничего худого не
водилось, да и на эту кражу толкнула ее только нужда: мужа за три недели
перед тем забрали в матросы, и ей с двумя малышами пришлось побираться. Это
все свидетели показали на суде. Ха-ха! Что поделаешь - таков закон и обычай
у нас в Англии, а наши законы и обычаи - наша слава. Не так ли, мистер
Гашфорд?
времена и, видя, как с тех пор все переменилось, скажут: "Славное было тогда
времечко, а теперь у нас все идет хуже да хуже". Скажут ведь, мистер
Гашфорд?
вместо того, чтобы вешать, начнут варить и жарить людей, что станется с моим
ремеслом? А ведь оно-опора закона! Если на него ополчатся, что тогда будет с
законами, что будет с религией и всей страной?.. Вы в церкви бывали
когда-нибудь, мистер Гашфорд?
меня крестили. И когда я слышал, как молились там за парламент, и вспоминал
при этом, сколько новых законов, посылающих людей на виселицу, издает
парламент во время каждой сессии, я говорил себе: это за меня люди молятся в
церкви. Так что понимаете, мистер Гашфорд, - тут палач свирепо потряс своей
палкой, - на мое протестантское ремесло посягать нельзя, нельзя менять наши
протестантские порядки, и я на все пойду, чтобы этого не допустить. Пусть
паписты и не пробуют сунуться ко мне - разве что закон отдаст их мне в
обработку. Рубить головы, жечь, поджаривать - всего этого быть не должно.
Только вешать - и делу конец. Милорд недаром говорит, что я - парень
усердный: чтобы отстоять великие протестантские законы, которые дают мне
работы вволю, я готов, - он стукнул палкой о пол, - драться, жечь, убивать,
делать все, что прикажете, какое бы это ни было дьявольское и смелое дело и
чем бы оно ни кончилось для меня, хотя бы той же виселицей. Так и знайте,
мистер Гашфорд!
оправдывал свое гнусное ремесло, Деннис соответственно завершил, с азартом
выпалив десятка два ужаснейших ругательств, затем утер лицо все тем же
шейным платком и заорал:
глубоко запавшие и настолько затененные густыми нависшими бровями, что палач
совсем не ощущал их взгляда, словно разговаривал со слепым. Некоторое время
секретарь молча усмехался, затем сказал, медленно отчеканивая слова:
человек, самый верный из всех, кого я знаю в нашем Союзе. Но вам следует
себя сдерживать, быть миролюбивым, послушным и кротким, как ягненок. И я
уверен, что вы таким будете.
довольны, - отозвался Деннис, тряхнув головой.
многозначительным тоном. - В будущем месяце или в мае, когда билль о льготах
папистам будет внесен в палату общин, мы хотим в первый раз созвать всех
наших людей. Милорд подумывает о том, чтобы устроить шествие по улицам, -
конечно, с самой невинной целью: показать наши силы и сопровождать нашу
петицию до самых дверей палаты общин.
Гашфорд, словно не слыша его слов. - И хотя прямых указаний мне не дано,
позволю себе сказать, что лорд Джордж считает вас вполне подходящим
человеком для того, чтобы стать во главе одного из этих отрядов. И я тоже не
сомневаюсь, что вы будете превосходным командиром.
переставал улыбаться, пряча глаза так, что его зоркое наблюдение оставалось