сказал, что вещи его должны прибыть из Уигтона, и, стараясь по возможности
не выходить из дома, стал ждать, пока придут ответы на письма, посланные
поверенному, Деласеру и подполковнику - его начальнику по службе. Первого он
просил прислать ему денег, Деласера - если возможно, встретиться с ним в
Шотландии, подполковника же он просил письменно засвидетельствовать его
военное звание и безупречность его поведения на службе, для того чтобы и как
офицер и как дворянин он мог быть вне всяких подозрений. Отсутствие денег
причиняло ему такие неудобства, что он даже написал Динмонту, прося одолжить
ему небольшую сумму. Он не сомневался в том, что, находясь всего в
каких-нибудь шестидесяти - семидесяти милях от него, фермер сразу же
удовлетворит его просьбу, которую он мотивировал тем, что его ограбили,
после того как они расстались. И тогда хоть и нетерпеливо, но все же
совершенно спокойно он стал ждать ответа на эти письма.
доставлялась гораздо медленнее, чем со времени остроумного нововведения
Палмера. Что же касается, например, Динмонта, то он никогда почти не получал
писем чаще, чем раз в три месяца (кроме того периода, когда он был занят
своей тяжбой и по этой причине регулярно посылал на почту); все адресованные
ему письма месяц, а то и два оставались лежать у почтового чиновника на окне
вместе с разными брошюрами, пряниками, булками и балладами, смотря по тому,
чем этот чиновник торговал. К тому же существовал обычай, в те времена еще
не изжитый: письмо, посланное из одного города в другой, находящийся милях в
тридцати от него, шло круговым путем и, таким образом, проделывало не менее
двухсот миль и тогда только вручалось адресату. Преимуществом такого способа
доставки было то, что дорогой письмо хорошо проветривалось, почтовые доходы
каждый раз увеличивались на сколько-то пенсов, а сам адресат имел случай
поупражняться в терпении. В силу этих обстоятельств Браун прожил несколько
дней в Эллонби и за это время ни от кого не успел получить ответа; деньги
его, несмотря на строжайшую экономию, подходили к концу. В один из таких
дней молодой рыбак принес ему письмо. Вот что он прочел в нем:
вашим заявлениям, что вам дорого мое счастье и мой покой. Ваше безрассудство
чуть не стоило жизни человеку достойному и благородному. Что мне еще к этому
добавить? Упоминать ли о том, что после вашего дерзкого поступка и всего,
что за этим последовало, я серьезно заболела? И увы! - сказать ли что я
мучилась, думая о том, как это все должно было отразиться на вас, хоть ваше
поведение и было таково, что мучиться, вероятно, не стоило? И, уехал на
несколько дней; и, почти совсем поправился. У меня есть основания думать,
что поиски ведутся не там, где следовало бы. Но не вздумайте только
приезжать сюда. И вашу и мою жизнь потрясли столь жестокие и роковые
события, что нечего и думать о возобновлении наших отношений, не раз
угрожавших нам катастрофой. Поэтому прощайте и поверьте, что никто не может
желать вам счастья искреннее, чем Д. М.
того, чтобы, получив его, человек поступал как раз наоборот. Так по крайней
мере показалось Брауну, и он сразу же спросил молодого рыбака, не из
Портанферри ли он.
дала моя сестра Пегги, что в Вудберне прачкой.
если бы ты меня высадил где-нибудь в другом месте.
квартиру, разные другие издержки и новое платье, которое пришлось приобрести
не только из соображений безопасности, но хотя бы уже для того, чтобы иметь
более приличный вид, - все эти расходы окончательно опустошили кошелек
Брауна. Он отправился на почту и попросил пересылать все письма, которые
поступят на его имя, в Кипплтринган, куда он собирался поехать с тем, чтобы
востребовать у миссис Мак-Кэндлиш сданные ей на хранение ценности. Он считал
также, что, когда он получит свои документы, его долг, как офицера
королевской армии, надлежащим образом объясниться с молодым Хейзлвудом.
"Если он рассудит здраво, - подумал Браун, - он поймет, что мой поступок был
всего только неизбежным следствием его собственного надменного поведения".
против ветра, и прилив не помогал им бороться с волнами. Лодка была полна
тяжелого груза (часть которого, вероятно, составляла контрабанда) и сидела
глубоко. Браун, выросший на море и отличавшийся выносливостью и физической
силой, то греб, то брался за руль, то давал указания, как лавировать, а это
было делом особенно трудным: усилившийся ветер погнал лодку навстречу
приливу, который в этих местах поднимается очень быстро, и положение
путешественников стало опасным. Наконец, проведя целую ночь на воде, к утру
они увидели вдалеке прекрасную бухту на шотландском берегу. Погода немного
прояснилась. Ветер, поднявшийся ночью, смел с берега веек зимний покров. В
отдалении горы были еще одеты в белое, но равнины совершенно очистились, и
только кое-где в глубоких впадинах виднелись островки снега. Даже и в этом
зимнем обличье берег был удивительно хорош. Вся линия побережья с ее
углублениями, изгибами и бухточками и с той и с другой стороны уходила вдаль
извилистыми, причудливыми и в то же время легкими, воздушными очертаниями,
которые всегда так радуют глаз. Изрезанные берега сочетались с живописно
громоздившимися поодаль холмами; нависавшие над самым морем отвесные скалы
чередовались с отлогими склонами, незаметно переходившими в песчаные отмели.
Там и сям различные постройки, озаренные утренним декабрьским солнцем,
отражали его лучи, а темные деревья леса, хоть и совсем голые, придавали
пейзажу разнообразие и еще больше оттеняли его красоту. Браун проникся тем
особым чувством, которое люди впечатлительные и тонкие испытывают всегда
перед утренним великолепием природы, открывающимся вдруг глазу после темноты
и уныния ночного моря. Может быть, - ибо кто в силах объяснить это
удивительное чувство, которое привязывает человека, выросшего в горах, к
родным местам, - может быть, к радости его, когда он взирал на картину,
примешивались впечатления далекого детства, все еще живые, хотя то, что
когда-то вызывало их, теперь уже было давно позабыто.
что вдается в море и огибает залив справа? - спросил Браун лодочника.
что это очень большое здание.
высажу.
прежде чем я поеду дальше.
ведь и с Рэмзея на острове Мэн видать и с мыса Эр. И крови же тут в былые
времена пролито...
редко интересуются стариной. Все, что парень знал об этой местности,
исчерпывалось его словами: "Эту башню и с Рэмзея видать", и "Крови же тут в
былые времена пролито".
Лодка продолжала плыть у подножия горы, на которой высился замок, хмуро
взиравший со скалистой вершины на все еще бушевавшее внизу море.
вы и ног не замочите. Тут раньше всегда причаливали их лодки и галеры, как
они у них назывались, но сейчас они больше сюда не заходят, несподручно им
такую тягу по узенькой лесенке наверх подымать да по скалам с грузом лазать.
А ведь и мне сюда в лунную ночку кое-что привозить случалось.
созданную как силами самой природы, так и упорным трудом давних обитателей
замка, которые, как сказал рыбак, сочли это место удобным для стоянки лодок
и шлюпок, хотя ни одно большое судно войти сюда не могло. У входа в эту
бухту по обеим сторонам ее высились скалы, которые сходились так близко, что
между ними могло одновременно пройти не более одной лодки. На обеих скалах
уцелели глубоко забитые в крепкий камень увесистые железные кольца. Сквозь
эти кольца по ночам продевали огромную цепь с тяжелым замком, чтобы защитить
гавань и все, что в ней находилось. В скале с помощью долота и кирки была
высечена площадка, нечто вроде набережной. Скала была настолько тверда, что,
по словам рыбака, каменотес, трудившийся там с утра до вечера, мог сложить
себе в шапку все обломки, отбитые за день. Эта узенькая набережная
сообщалась с крутой лесенкой, спускавшейся сюда из старого замка; о лесенке
этой мы уже не раз упоминали. Можно было подняться туда и другим путем,
карабкаясь прямо на скалы.
такой сейчас прибой, что, пока мы вылезем, на нас и ниточки сухой не
останется. Нет, что вы! - запротестовал он, когда Браун стал давать ему
деньги. - Вы все время гребли, да и гребли-то так, как нашим бы не под силу
было. Прощайте, счастливого вам пути!
противоположному берегу бухты, где и выгрузил свой товар. Браун же с
небольшим узелком в руках, в котором были купленные им в Эллонби самые
необходимые вещи, остался один на скалистом берегу неподалеку от развалин
замка.
отчаянных, то, уж во всяком случае, весьма незавидных, не имея ни единого
друга на сотни миль кругом, обвиненный в тяжком преступлении и, в довершение
всего, совсем без денег, наш злополучный странник впервые после стольких лет
вступил в пределы замка, где в давние времена жили его предки, наделенные
чуть ли не королевскою властью.
Орлов Алекс
Прозоров Александр
Жюль Верн
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман