помощь.
воительницы Деборы, в Сисаре же ваше величество легко может узнать
богомерзкого императора германского. Мы со святейшим папой и герцогом
Вельфом воздерживались от того, чтобы нанести уничтожающий удар по
императору, пока не освободили вас. Никто не знает, на что способен этот
богомерзкий человек в своем падении. Но теперь настало время, как
справедливо пишет в своей вдохновенной поэме отец Доницо... В вашей поэме,
отче, надлежащее место должно быть отведено также императрице.
воспевания? Он пишет о вашей жизни и должен писать о вас.
покажется обременительной отцу Доницо, то позвольте ему посоветоваться с
аббатом Бодо... Обратитесь к аббату Бодо, отче, он скажет вам все, что
следует.
здоровенную мордяку между полок с кожаными фолиантами, беззвучно ступая
босыми ногами по мозаичному полу. Наверное, бездарность всегда вот так
неслышно скользит в жизни. Евпраксии вдруг сильно захотелось спросить,
почему этот Доницо босой, но удержалась, вовремя вспомнив, что она все ж
таки императрица. Хотя вряд ли это обстоятельство тут что-нибудь значило,
если даже для поэмы бездарного Доницо она сама ничего не могла сделать, а
говорить от ее имени должен был аббат Бодо. Один расскажет, другой
напишет. От всех издевательств, которые она испытала от Генриха, мордастый
монах отделается грязным намеком: <Пусть о том мой стих промолчит, дабы не
слишком самому испортиться>.
императрицей - осчастливишь мир>. Что там весь мир, попробуй-ка
осчастливить хотя бы себя. Бежала из башни, из неволи, а попала в новую
неволю, Каносса тоже напоминала башню, только более просторную и изысканно
убранную, а в чем еще разница? Железная упорядоченность каносской жизни
мертвыми тисками давила душу, твердая разграниченность людей по рангам
знатности не давала возможности встретиться с тем, с кем хотелось, вот и
получилось, что Евпраксия не виделась пока с воеводой Кирпой, зато
вынуждена была ежедневно слушать постукивания деревяшки Заубуша: барона
приставили к ней в надежде, что он станет служить императрице точно так
же, как императору.
через Вильтруд, но и та вскоре, переняв от самой Матильды манеру
разговаривать, неизменно заводила:
сам папа Урбан прибыл в Каноссу, чтобы соединить руки рыцарской дочери и
Заубуша; барон изо всех сил пытался доказать Евпраксии, как он изменился,
какое обновление снизошло на него с той ночи, когда он вывел императрицу
из заточения, а она... она все равно вспоминала красный мрак соборной
крипты, резкий свет, шедший от распятой нагой Журины, и нечистую смуглость
тела этого проклятого развратника... Проклятый, навеки проклятый!..
Сама составит она ее или?..
вам написанное.
печати.
неестественного. Сетования женщины, оскорбленной и ограбленной.
Требование, чтобы император возвратил все, что ей принадлежит. Она
подписала и разрешила поставить свою печать.
кто соберется на съезд, знают историю вашей жизни. Будут требовать
объяснений. Кто-то должен дать эти объяснения. Лучше всего это сделать
вам.
свете.
обиженно напомнил Бодо.
отче...
Федор, воевода Кирпа. Епископ - лицо духовное, воеводу вы знаете давно,
он, если нужно, тоже мог бы стать свидетелем за меня...
перенести все это в присутствии русских людей... Поймите меня, отче.
требование.
ее твердости. Не во всем, не всегда, но научила. Пришлось аббату брать с
собой в Констанцу также и русских послов.
хотя все вокруг пытались оказывать ей почтительное внимание, даже
демонстрировать восторг, но и знаки внимания, и восторг были ненастоящими,
показными, вслед за ними ожидалась плата, только цепа не была названа, и
это более всего угнетало. Чего от нее хотят? Зачем держат в почетном
заточении? Почему Матильда не откликается на просьбу дать ей поехать
куда-нибудь - или к тетке, бывшей венгерской королеве, или же домой в
Киев? По крайней мере, могли бы отпустить ее на некоторое время к королю
Италии Конраду, известному ей больше под именем Куррадо, но тут уж графиня
недвусмысленно заявила, что Конрад обязан жениться на нормандской
принцессе Констанции, что ведутся переговоры о браке, и потому не годилось
бы... Выходит, ее освободили из башни, куда она была брошена из-за грязных
подозрений Генриха, а теперь сами же разделяют эти подозрения?.. Жестокий
мир, и нет из него выхода.
нашла счастье, но мешал радоваться Заубуш. Барон не дождался прибытия папы
в Каноссу, было выбрано время, когда в замке находился Вельф с баварцами,
Заубушу торжественно даровали имение где-то в Баварии, неизвестно, правда,
какое, - может, какие-нибудь голые скалы, но все равно отныне Заубуш
становился настоящим состоятельным синьором, он наконец мог завести семью,
покончить со своим позорным способом жизни прислужника, готового на все,
превратиться в полноценного, независимого, а значит - порядочного
человека. Епископ соединил руки Заубуша и Вильтруд, они целовали крест и
дали необходимые заверения в брачной верности, после чего началась
свадьба, настоящая баронская свадьба, на которую, по обычаю, отводилось
две недели, - с пышными пиршествами, охотами на зверя, на птиц, с
рыцарскими поединками. Устроили лов перепелок, что летели в это время с
севера; утомленные долгим путешествием, они сплошной тучей серыми
бессильными комочками усеяли стены Каноссы и окрестные холмы, пьяные
рыцари с хохотом накрывали их густыми сетями, и сам Заубуш проявлял при
этом особую ловкость. Вильтруд ходила все дни горделивая, побледневшая, с
синяками под пречистыми своими глазами, она будто забыла о заискиваниях
перед императрицей, Вильтруд была теперь уже не дочерью погибшего бедного
рыцаря, а баронской женой. Зато Заубуш за всеми забавами и дурачествами не
забывал об Адельгейде, всячески подчеркивал ее высокое положение, а на
десятый или одиннадцатый день свадебных игрищ, улучив миг, когда
императрица была рядом с графиней Матильдой, преклонил перед Евпраксией
колено и поднял на нее умоляющий взгляд.
приниженности, этому человеку все шло к лицу: и высокие взлеты, и
невероятные преступления, и... раскаяние.
жизнь с моей, и возле нее я тоже очищаюсь, поверьте, ваше величество.
утвердительно произнесла Евпраксия. Она избегала смотреть на Заубуша, хотя
он все равно бросался ей в глаза, какой-то помолодевший и почти такой же
нахальный, как и при императоре.