read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



уступает солнцу. Посол и свита его без оружия - обряд, строго наблюдаемый
недоверчивостью русских. В хвосте шествия опять несколько бояр по два в ряд.
Вся эта процессия должна остановиться в виду набережных сеней. Рыцарю
Поппелю хотелось проехать к самому крыльцу; но как у красного крыльца имел
право сходить только великий князь, то распорядители поезда так искусно
прибили к этому месту волны народа, что гордый рыцарь вынужден был сойти с
коня там, где ему указано. Внизу каменной лестницы встретил его окольничий с
низкими поклонами, с пожатием руки (обряд, перенятый от иностранцев) и с
обычным приветствием от имени своего государя - посередине лестницы боярин с
теми же обрядами - у входа в сени дьяк Курицын, который ввел Поппеля в сени.
Низшие великокняжеские дворчане встречали и вводили послед его. Но тут
процессия вдруг остановлена. Сделалась суматоха; между боярами пошли
переговоры, и разнесся шум, подобный жужжанию пчел, когда их встревожит
курево посреди их трудов. Оказалось, что один из бояр надел кафтан не по
чину и стал не на своем месте. Тогда дворецкий униженно просил посла и свиту
его воротиться на крыльцо и переделать церемонию. Поспорив и негодуя, рыцарь
вынужден был исполнить желание великого кастеляна. Процессия была
переправлена набело. В первой палате, отделенной от ее апогеи одною дверью,
остановил ее дьяк Курицын. Здесь стояли по обеим сторонам боярские дети и
низшие дворские чины, на которых блестела одежда первого наряда, выданная им
из кладовой великокняжеской. Иноземцам казалось, что они вошли в палаты
волшебные, где люди окаменели, так неподвижно стояли дворчане, не смыкая
глаз, и такая была тишина. Остановка продолжалась несколько минут, в которые
слышно было одно нетерпеливое брянчанье рыцарских острогов. Наконец дверь
отворилась, и послу с его свитою сказано позволение войти в новую палату. По
обеим сторонам, по два в ряд, стояли бояре, будто снопы золотые. В конце
палаты, не отличающейся никаким убранством, кроме как несколькими богатыми
иконами, возвышалось на золотой всходнице из нескольких ступеней седалище,
или престол, из орехового дерева, весь резной, греческой тонкой работы. Над
ним икона горела в лучах своих дорогих каменьев; у подножия ее двуглавый
орел расправлял уж свои крылья. Балдахин приподнимался на резных столбиках в
виде пирамид. У боков седалища стояли две скамьи, покрытые суконными
полавочниками, первого наряда, со львами. На одной лежала шапка, осыпанная
жемчугом и дорогими самоцветами, а на другой чеканенный посох, крест,
серебряная умывальница и две кружки с утиральником. Несколько шагов отступя,
одиноко выставлялась пустая скамейка, и близ нее пустое стоянце. На великом
князе был кафтан становой по серебряной земле с зелеными листьями, зипун из
желтого атласа, ожерелье из лал и яхонтов; грудь осенялась крестом из
кипарисова дерева с мощами; ноги, обутые в башмаки, отороченные золотом по
белому сафьяну, покоились на бархатной колодке. Посреди сбора всех этих
людей и вещей, посреди сияния богатых одежд, поражал вас блеск молниеносных
очей русского властителя. Поппель видел уже не раз эти очи, но и теперь не
мог выдержать их чарующего взгляда и потупил свои в землю. Несколько шагов
вперед, и - опять остановка, будто для того, чтобы приготовить к чести
видеть пресветлое лицо Иоанна. Наконец посла подвели ко всходнице. Здесь
Курицын, обратясь к великому князю с низким поклоном, произнес:
- Господине, великий государь всея Руси, рыцарь Николай Поплев, посол
от цесаря римского, бьет тебе челом, дозволь ему править поклон от своего
государя.
Великий князь кивнул головой, и дьяк передал послу дозволение. Справив
поклоны от императора Фридериха III и короля австрийского Максимилиана,
Поппель взошел на вторую ступень всходницы и стал на колено. Иван Васильевич
встал "да вспросил о здоровье светлейшего и наяснейшего Фредерика, римского
цесаря, и краля ракусского и иных, приятеля своего возлюбленного, да и руку
подал послу стоя, да велел всести ему на скамейке, против себя близко".
Рука, оскверненная целованием латыншика, очищена омовением, которое совершил
дворецкой. Вслед за послом сели все дворчане на своих скамьях. Посидев
немного, он встал, и бояре последовали его примеру. Тут подан был верющий
лист {Прим. стр. 279} на аскамитной подушке. Великий князь показал, будто к
нему прикасается рукой, но, не коснувшись, дал знак дьяку, который и принял
лист и положил с подушкою на пустое стоянце {Прим. стр. 279}. Затем дьяк,
обратясь опять к Ивану Васильевичу с обычным поклоном, произнес:
- Господине, князь великий всея Руси, посол цесарской бьет тебе челом с
поминками {Прим. стр. 279} от своего господина.
Великий князь ласково кивнул послу; и дворяне цесарские, один за
другим, поднесли с коленопреклонением монисто и ожерелье золотые, пятнадцать
московских локтей венедитского (венецианского) бархата "темносинь гладок" да
сыну первородному великого князя платно "червленый бархат на золоте, с
подкладкою синего чамлата". За поминки велено его светлости поклониться.
Наконец с теми же обрядами послу дозволено говорить от лица своего государя.
При этом Иван Васильевич встал с престола и сделал несколько шагов вперед.
Поппель говорил:
- Умоляю о скромности и тайне. Ежели неприятели твои, ляхи и богемцы,
узнают, о чем я намерен говорить, то жизнь моя будет в опасности. Мы
слышали, что ты, светлейший, всемощнейший Иоанн, вседержавнейший государь
Руси, требовал себе от папы королевского достоинства (при этих словах на
лицо Иоанна набежало неудовольствие). Но знай, что не папа, только император
жалует в короли, в принцы и рыцари. Если желаешь быть королем (Иван
Васильевич отступил и сел гневно на престол; ветреный Поппель, затвердив
свою речь, не переменял ее), то предлагаю тебе свои услуги. Надлежит только
скрыть это дело от польского короля, который боится, чтобы ты, сделавшись
ему равным государем, не отнял у него древних земель русских" [История
Государства Российского, т. VI. (Прим. автора)].
Каждое слово доказывало, что посол не понимал ни нрава государя, к
которому обращался, ни духа его народа, не знал и приличия места и времени;
каждое слово обвиняло ум и неопытность Поппеля. На эту речь наш Иоанн
отвечал твердо, владычным голосом, не встав с престола.
- Ты спрашиваешь нас, любо ли нам от цесаря хотеть кралем поставлену
быть на нашей земле. Знай, лицарь Поплев, мы, божиею милостию, государи на
своей земле изначала, от первых своих прародителей; поставление имеем от
бога, как наши прародители, так и мы, и просим только бога, чтобы он дал нам
и нашим детям и до века в том быть, как мы ныне государи на своей земле. А
поставления, как мы наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим.
Дьяк Курицын сдал эту речь толмачу. Страшная минута для Варфоломея! Не
передать во всей точности, слово в слово, речи своего грозного повелителя
императорскому послу он не смел, потому что дьяк понимал несколько немецкий
язык; передать - не угодить послу; однако ж личная безопасность, которою он
не раз жертвовал для услуги другим, пересилила, и он, запинаясь и дрожа,
исполнил обязанность переводчика. Можно было Поппелю из гневных очей Иоанна
понять отчасти содержание речи. Уж и эти вестники невзгоды встревожили его.
Слушая же текст, он стоял смущенный, как школьник, пойманный в проступке, за
который - сказали ему наперед - будет он наказан. Смущение его еще более
увеличилось от побочного обстоятельства. Когда он, приступая к своей речи,
раскланялся великому князю и дворчанам, заметил он между последними лицо
молодого боярина, которое его поразило. Вылитое изображение баронессы
Эренштейн, в молодые лета ее. Баронесса не любила Поппеля, он это хорошо
знал и твердо помнил; ее суровый взгляд, в котором читал всегда явное к нему
отвращение, ее резкие, неприятные слова зарублены были на сердце его.
Теперь, в торжественные минуты его жизни, казалось, она явилась сюда в
палату великокняжескую, чтобы помешать этому торжеству и смутить его самого.
В молодом боярине тот же строгий, гневный взор, тот же вид
недоброжелательства! Рыцарь, от природы дерзкий, тут потерялся и не сыскал
ответа, чтобы поправить, сколько можно, свою ошибку. В глазах Ивана
Васильевича изобразилось удовольствие победы, одержанной над почетным
иноземцем. Насладившись торжеством своим, он спешил, однако ж, ободрить
посла милостивым словом: ему не хотелось разорвать дружбу свою с немецкими
землями, которая только что возникала, тем более что известны ему были
другие предложения посла, льстившие его самолюбию.
- Это не помеха, - сказал Иоанн, - нашему приятельству с цесарем
римским. Потому мы и верющий лист и дары от его светлости и высочества
приняли с любовию.
Слова эти, переданные по порядку, через дьяка и переводчика, ободрили
Поппеля.
Известно, что в этой аудиенции посол "именем Фридерика предложил Иоанну
выдать дочь свою, Елену или Феодосию, за Альбрехта, маркграфа баденского,
племянника императорского, и желал видеть невесту". Великий князь
благосклонно принял предложение и соглашался, для рассуждений по этому делу,
отправить к императору, вместе с рыцарем Поппелем, своего посла. Что ж
касалось до желания видеть невесту, то Иван Васильевич объявил, что обычаи
русские не дозволяют прежде времени показывать девиц женихам или сватам. Был
еще вызов Поппелев, чтобы Иоанн запретил псковитянам вступаться в земли
"ливонских немцев, подданных империи". Великий князь приказал отвечать, что
псковитяне владеют только своими землями и не вступаются в чужие. Так
очищены были все политические запросы. Лицо молодого боярина навело посла на
дела домашние. Он вспомнил лекаря Эренштейна, и в желании вредить
однофамильцу своего дяди и названному сопернику заносчивое сердце его нашло
скоро источник изобретения, какой бы, конечно, не подарили риторические
курсы, чреватые этими источниками. Он передал Ивану Васильевичу просьбу
"святого цесарского величества иметь живых зверей, называемых по-русски
лосями, если можно молодых без рог или с отпиленными рогами, чтобы они не
могли вредить, и одного из гогулят, которые едят сырое мясо".
- Такой дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство,
- говорил Поппель. - Взамен же обещает прислать тебе врача от двора своего,
мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а
вельми мудрый, ученый, имеющий на звание лекаря лист от самого императора,
славный не только в цесарских владениях, но и в чужих землях. И велел тебе,
мой светлейший, высокий господин, сказать, не доверяйся слишком пришлому к
тебе из немецкой земли лекарю.
- Почему ж так? - спросил Иоанн.
- Он побродяга, самозванец, неуч.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 [ 65 ] 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.