вагон к нему... знакомиться, а?
предисполком, пощипывая редкие волоски своей бородки. - Он повернул к
Брозину скулатое мужицкое лицо, осветившееся оранжевым, - защурились ма-
ленькие и грустные его глаза. - Что тебе в нем? Центровик как центровик
и ничего боле!..
рос у предисполкома не было. - А большого, знаете, размаха человек. В
губкоме его очень хвалили, - пыхнул воображаемым дымком. - В Самаре в
неделю справился! - видно было, что он гордится приехавшим Антоном. -
Поболтаем там с ним, а? - кивнул он предисполкому, но тот все глядел, не
моргая на мутневший диск солнца, покидавшего на ночь его уезд.
отрываясь от солнца. Он еще шире распахнул свой полушубок. - Жарко ста-
новится, - сказал он. - Пойдем, пойдем... я не отказываюсь, - уже охот-
ней предложил он и пошел.
рослый и в шапке-кубанке с красным верхом, дружелюбно мял другого, латы-
ша, крупного, невозмутимого, стоявшего как гора супеси, - обхватывал за
плечи, за шею, силился пригнуть к земле. Остальные стояли кругом, задо-
рили, шутливо советовали гнуть ниже, обхватывать плотнее. В стороне нес-
колько хозяйственных - щепой и мокрой соломой разводили огонь под чайни-
ком, висевшим на штыке; штык был вбит в дерево, уже облепленное молодой
листвой. Хозяйственники внимательно проводили глазами предисполкомова
спутника, побежавшего вперед.
кивая на чайник. - Не хватит на всех-то!
один, глядя себе за пазуху, за оттянутую гимнастерку. Он поднял глаза на
остановившегося возле него предисполкома, и оба засмеялись: маленький
сидел на доске, оторванной неизвестно откуда.
ваясь на доску, о которой намекал. - Без дела торчала...
часовой, потребовавший документы. Брозинские щеки зарумянились, и пока,
целых три минуты, искал в карманах какой-нибудь бумаги, ощущал особенно
ярко, что он совсем не страшный, а даже маленький во всем том урагане,
который приходит внезапь и глубоко разрыхляет слежавшиеся, обесплодивши-
еся слои. Первым проходя в вагон, он вдруг сгорбился и оглянулся на пре-
дисполкома; тот уже застегнул на все крючки свой нагольный полушубок.
Что-то поняв, Брозин хотел сделать то же самое, но запутался в пугови-
цах, застегнул как-то вкось, опять расстегнул, смутился и тут увидел Ан-
тона.
блики на стене, падавшие в окно, служили ныне единственным украшением
неприютного Антонова жилища. У задней стены низкая дощатая койка на по-
леньях была постлана серым одеялом, с каемкой. Два окна забиты досками,
одно сверх того завешено полосатой матрасной тканью, по четвертому звез-
дами разбегались трещины, имея центром дырки от пуль, - все говорило о
долгих и опасных мытарствах, вынесенных вагоном в путях товарища Антона.
Стоял еще стол возле койки, на нем лежала бумага, и, почему-то, горела
свечка - пламя ее, еле приметное в солнечном блике, качалось. Ни книг,
ни хлеба, ни оружия не лежало больше на столе: даже газеты отсутствова-
ли. Сам Антон, оранжевый от солнца, несмотря на зеленую гимнастерку, не-
подвижно стоял возле пятого по счету, пыльного и немытого окна и, не
моргая, кажется - исподлобья, глядел на расстилавшиеся вокруг станции
дымчатые, оранжево-голубые пространства.
бодрости, потому, что справился наконец с пуговицами прежде, чем увидел
его Антон.
вошедшим, а Брозин сразу заметил, что приезжий хром.
зал Брозин и тотчас же упрекнул себя за некую неискренность тона. - Хо-
лодно у нас тут! Весна наша не особенная... - и искал папирос на Антоно-
вом столе, но папирос там не было. - Чего-нибудь курительного нету у
вас?.. - заикнулся он, стремясь придать себе простоту и общительность в
глазах Антона, но курить ему уже не хотелось.
Антон, охватывая Брозина коротким взглядом.
предисполкому. Тот стоял в тени, глядя на горевшую без смысла свечу.
глаза и в них стоял вопрос. - Что это вы тут бедокурите?..
ций, товарищ! Возьмите вот хотя бы французскую... Например, Вандея!
без всякого любопытства Антон, глядя в пуговицу Брозинской куртки.
Антон спросит его о месте службы, но Антон не спросил.
попросил Антон, все глядя в несчастную пуговицу. - Найди и приведи...
гай! - убедительно проговорил Антон и отвернулся к предисполкому. - Са-
дись вот тут, поговорим давай... - Антон указал на койку по которой раз-
леглись теперь рябые оранжевые полосы - Кури, если, хочешь, - сам-то я
не мастак по курительному делу. Так, на всякий случай, имею... - и дос-
тал из корзиночки, стоявшей под койкой, уже распечатанную пачку папирос.
- Это тебя Сергеем зовут? Ну-к, вот тебе Никита кланяться наказывал, он
теперь там у нас по военному делу орудует... Помнить велел!.. Сам-то из
мужиков, что ли?
веча напустились. В нем маштаба, конечно, нет, мужиков опять-же не зна-
ет! а так, вообще, он хлопотливый, преданный, ничего... - конфузясь, го-
ворил предисполком. - Я-то на крахмально-терочном тут работал...
вают? Я вот кстати, - начал он, усаживаясь плотней и разглаживая обшлаг
гимнастерки, - давно интересовался... Картофель после варки... что там с
ним делают? Мнут, что ль, его как?
стряхивая на пол пепел с папироски. Он недоверчиво заглянул в лицо Анто-
на, но там не было и тени какого-либо заигрыванья. - Такое корыто, как
бы винт посреди... он картошку моет и проганивает. А потом в валеру!
Там...
предисполком, и опять машинально стряхнул табачный нагар. - А потом ва-
кум-аппарат... туда, конечно, серная кислота прибавляется...
производства!..
та...
нуло как-то, чорт ее знает...
ной! - вскользь заметил Антон.
этой самой валере замотало. Он полез чистить валеру-те, а там весла та-
кие, картошку с водой мешают. Мастер спьяна пустил машину, ну братеня и
начало хлестать! Как чиркнуло по ногам, он так и перкувырнулся... Его по
голове тогда... Он опять первернулся, и опять его по голове. Обрубок за-
место парня вытащили! - предисполкому становилось говорить гораздо лег-
че, чем в начале. Он удивился и опять заглянул Антону в лицо.
зеленое сукно. Солнце падало на коленку ему, она была широка, со впади-
ной; чашка была ниже и сильно выдавалась вперед. Лицо Антоново было се-
ро, точно всю жизнь в сумерках прожил.
рос, не было от него холодно.
крахмальных ведь только по осени и работа, когда картошка. Да и как ска-
зать, мужики ведь работают. Вот нас оттуда только трое и вышло!..
льнопрядилка еще... Маслобоек вот четыре цельных!
тева колена.
виновато поиграл пальцами. - А вы что, бывали у нас раньше?
меня зови на ты, я не люблю... - прибавил он уже от окна.
теплушке пели, - в припевы, пламя на столе начинало дрожать: песня была
Бажанов Олег
Березин Федор
Каргалов Вадим
Лукин Евгений
Контровский Владимир
Шилова Юлия