увлекается, у того первый корнет занимает половину души, у третьего -
модельный кружок, у четвертого - дружба с Маленьким, у пятого - дружба с
Колькой-доктором, у шестого - пятерки по географии. Пятая же и
одиннадцатая бригады даже не позволили вспоминать о них по такому
оскорбительному поводу.
короткий, потому что Руднев согласился подозревать только себя и помощника
бригадира, в совете стало тепло и радушно, а Захаров сказал:
до утра собирались просидеть здесь в кабинете. Нестеренко потирал руки от
удовольствия:
рукой и задумался:
две шинели - это пустяк. Посмотрим, что будет дальше. Может быть, это
его последняя кража. Прошу вас об этой краже не говорить в бригадах.
Сделайте такой вид, будто кражи никакой ене было. Согласны?
распорядись, чтобы завтра же были выданы шинели Чернявину и Новаку.
Воленко пришел в спальню серьезный.
улыбкой:
Васильев и эти самые Гальченки, Бегунки...
провожая его взглядом.
человек!
Руслана, что-то тревожное дрогнуло у него в губах.
31. "ДЮБЕК"
В четвертой бригаде были души впечатлительные и непреклонные: они не могли
допустить, чтобы два пальто остались неотомщенными@65.
бригады, никто не заметил ее операций, кроме... Захарова, дежурные
бригадиры, может быть, и заметили, но исключительно с точки зрения своих
дежурных (державных) интересов. Раньше члены этой славной
"непобедимой"бригады щеголяли двумя особенностями. С одной стороны, их
глотки отличались самой неумеренной склонностью к forte. Даже секретные
разговоры они проводили так оглушительно, что трудно было разобрать, о чем
говорит каждый. Иногда они напрягали глаза до самой таинственной
конспиративной выразительности, но глотки их все равно удержать было
невозможно. Люди постарше, если им нужно кого-нибудь позвать, сначала
оглядываются, имеется ли поблизости нужное лицо. Пацаны были против такой
безрассудной траты дорогой зрительной энергии и не менее дорогого времени,
тем более что в их распоряжении всегда находится этот
оглушительно-универсальный инструмент - глотка. И поэтому приглашение
нужного лица совершалось очень просто: нужно выйти на площадку лестницы
или на центральную дорожку парка и благим матом заорать, прищуривая глаза
и даже приседая от напряжения:
противно:
Володьку. но как раз вблизи звуки призыва не имели практической цели,
данный Володька должен находиться где-то далеко, в таких местностях, куда
призыв доносился в самой неопределенной форме:
полезное действие. В колонии было десять или пятнадцать Володек, но
узнавал свое имя только один, тот самый, которого в эту минуту звали.
Остальные, находившиеся в данный момент на территории колонии, только
морщились. Дежурные бригадиры очень преследовали подобную форму связи,
особенно если она употреблялась в коридорах или на площадках лестницы.
некоторому сепаратизму. Дежурные бригадиры имели основания относиться к
этому явлению подозрительно. Излишний сепаратизм всегда
грозил окончиться либо разбитым окном в оранжерее, либо изорванным
костюмом, либо другой какой-либо каверзой. Для дежурного было ясно, что в
основании сепаратных действий лежит всегда сущий пустяк: муравьиная куча,
соловьиное гнездо, старое колесо, брошенное кучером где-нибудь на заднем
дворе, обнаруженная свалка консервных коробок. Подобные причины вызывали
бешеную деятельность пацанов, крики в разных концах двора... Возбужденные
глаза, настороженные уши, открытые рты, предельные скорости, визгливые
протесты и долгие восторженные крики где-нибудь за углом - все это не
могло не тревожить дежурных бригадиров. Вся колония помнит, как в начале
прошлой весны бригадир седьмой Вася Клюшнев отсидел пять часов под арестом
за невнимательное дежурство. У Захарова в кабинете Вася не отрицал, что
среди пацанов еще с утра наблюдался какой-то ажиотаж, после обеда они
много кричали и переносились от одного дома к другому и вокруг домов с
такой быстротой, что невозможно было разобраться, кто, собственно,
учавствует в этой тревоге. Но Вася подумал, что это обычный пустяк, вроде
муравьиной кучи, а потом оказалось, что дело было гораздо серьезнее: вся
операция была крикливой до тех пор, пока протекала их неугомонные глотки
каким-то чудом были приведены к молчанию. В полной тишине, почти не делясь
впечатлениями, пацаны сбросили с крыши жилого дома для служащих, с высоты
трех этажей, кошку конторщика Семенова, кошку дорогую - сибирскую. Этот
акт не был вызван ни жестокостью, ни мстительностью, ни пустым
любопытством - в основе его лежала научная экспертиза: из салфетки был
сделан довольно добротный парашют, кошка поместилась в двух уютных петлях,
из них она, конечно, не могла выпасть. Вечером все участники этого опыта
стояли перед захаровым с виноватыми лицами, но в глубине души не разделяли
его возмущения. Захаров смотрел на них сердитыми глазами. Он сказал:
раззявство, это полная неспособность держать в руках день! Товарищ
Клюшнев, я не ожидал от тебя такой беспомощности! Получи пять часов
ареста!
ареста, поднял руку и сказал "есть". Тогда Семен Гайдовский сделал слабую
попытку осветить событие. Он произнес отчаянным дискантом:
выстираем!
Он как будто даже забыл, что салфетка была тайно взята на кухне -
обстоятельство, считавшееся самым опасным во время проектирования
операции. Нет, Захаров на салфетку не обратил внимания:
дома! Для чего? Какая цель? Сбросить оттуда эту несчастную кошку!
несчастье! Какое несчастье?! Семен Гайдовский закричал на весь кабинет:
Она благополучно приземлилась!
падала! Она же на парашюте!! Она приземлилась на четыре ноги... и тот...
побежала... взяла и побежала!
известии, все смотрели с ожиданием на его лицо, но... оно не просияло.
Этот человек не способен был упиваться достижениями парашютизма. Он
поправи пенсне и спросил в упор:
полезли на крышу, не вооружившись парашютами. оказывается, Захаров кое-что
понимает в парашютизме. К сожалению, он не принял во внимание, что для
человека требуется парашют очень большой, салфетка для этого дела не
подходит.
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Каргалов Вадим
Куликов Роман