закусить".
часов утра. Теперь он уже выспался окончательно, снова слегка перекусил,
поговорил на философские темы с Фроськой и лишь в половине восьмого не спеша
отправился в свою нишу.
своего нового жилья. Первым делом он разулся и засунул сапоги подальше в
трубу. Кожаную куртку постелил вместо матраса, а снятые джинсы использовал
как подушку. В трико и свитере ему было гораздо легче исполнять вынужденные
акробатические этюды.
оповестивших о начале нового трудового дня, согнал хрупкую пелену забытья.
Михаил долго лежал, прислушиваясь к доносящимся со всех сторон звукам.
Противный рев работающей дрели или стук молотка говорили ему о том, что
творится по другую сторону тонкой жестяной стенки. Иногда он довольно ясно
различал голоса, особенно если разговор шел на повышенных тонах. Это
забавляло Силина, но недолго. Свет немного проникал сквозь решетки вывода
вентиляции в комнатах, кроме того, глаза Михаила адаптировались к сумраку, и
он уже не воспринимал полутьму как неудобство. Гораздо быстрее уставало от
статичной позы тело. Через каждые пятнадцать минут Нумизмат ворочался с боку
на бок, машинально поглядывая на часы. Вскоре он понял, что именно
светящийся циферблат и есть его основной враг. Время шло беспредельно
медленно, и это до невозможности раздражало Силина. В конце концов он снял
свои верные "Командирские" и сунул их в боковой карман сумки.
убить время ему уже не дано. Чтобы как-то занять тоскующий мозг, Силин начал
вспоминать свою коллекцию, планшет за планшетом, монету за монетой. Поначалу
увлекся, но потом вспомнил, что коллекция принадлежит не ему, и приступ
удушающей тоски перерос в слепящую вспышку ярости.
другом, но опять невольно начал вспоминать о своих монетах, самых любимых,
не купленных, а попавших к нему случайно, чудом. Так, один сердобольный
старичок подарил ему ведерный самовар в довольно приличном состоянии.
Единственным недостатком медного чудовища оказался подтекающий краник.
Разобрав его, Силин с удивлением обнаружил вместо шайбы китайскую монету с
квадратной дырой в центре, идеально подходившую под поворотный сердечник
краника. Как монета попала из Китая в Свечин, ему не смог объяснить никто.
мирно шел по окраинной улице города, не обращая внимания на играющих рядом в
"войнушку" пацанов. Ну, кидаются щебенкой, в чем дело? Из обычной для него
задумчивости Михаила вывел тяжелый и болезненный удар в лоб. Вскрикнув,
Силин схватился за него рукой, потом машинально опустил глаза и в серой пыли
сразу увидел знакомую потемневшую медь. Пацанов как ветром сдуло, Михаил так
и не узнал, где они взяли трехкопеечную монету тысяча девятьсот двадцать
седьмого года выпуска. Ну а синяк у него прошел через пару недель.
грохота, донесшегося со стороны лестничной площадки. Дружный, многоголосый
мат не мог заглушить многострунный стон упавшего рояля. Как ни странно, но
конструкция жестяного воздуховода чутко отреагировала на столь необычную
"музыку" и завибрировала наподобие камертона, избрав низкий, давящий на уши
гул. Силин обхватил руками голову, но всем телом продолжал чувствовать мелко
пульсирующую дрожь жести. Лишь когда снаружи отпели свою басовитую песню
самые толстые струны австрийского инструмента, нехотя замолк и воздуховод.
предположить, что эта штука войдет в резонанс от подобной ерунды. Еще
немного, и все развалилось бы к чертям! Хана пришла бы моему убежищу. Как
там этот горластый главарь писал... в школе еще заставляли учить: "А вы
ноктюрн сыграть могли бы на флейтах водосточных труб?" Так, кажется?
Смотри-ка, помню!"
спустился вниз, снова первым делом метнулся в туалет, а потом долго делал
зарядку, разминая затекшие мышцы тела. Постельный режим его "курорта" начал
Нумизмату надоедать.
Силин, пускаясь в ночной обход своих владений.
13. ГЕРОИЧЕСКАЯ КРЫСА ФРОСЯ.
К этому времени Силин освоил новый вид передвижения -- ползком на животе по
вентиляционной трубе. Для него это было и спортом -- хоть немного работало
затекающее тело, -- и развлечением. Переползая от одного ответвления
вентиляции к другому, Нумизмат слушал, что происходит внутри комнат второго
этажа, жаль, видеть он ничего не мог. Сначала приходилось ползти ногами
вперед, зато возвращался он уже в более комфортных условиях.
от голубой спальни к розовой. -- Странно только ловить карася на собственное
тело. Зато карась хорош -- крупный, в очках, с лысинкой..."
знакомый голос Паршина заявил:
отменяется!
позволил себе пошутить: -- На съезд передовиков капиталистического труда,
обещали вручить грамоту и переходящее знамя. С собой он берет мадам и
пацана. Те желают освоить горные лыжи.
из дизайнеров.
здесь уже трое суток, а впереди еще целая неделя! Нумизмату показалось, что
все его измочаленное тело отозвалось на это известие мучительной болью.
Кроме того, в сумке у него остался лишь небольшой кусок колбасы, грамм
триста, не больше, и четвертушка батона. Попробуй протяни с такой хавкой еще
неделю! Черт бы побрал всех этих богатых придурков, что хотят, то и воротят!
лежанки. Студенты задержались, и на пятые сутки своего затворничества
Нумизмат услышал еще один интересный разговор. В тот день в хоромах
Балашовых было непривычно тихо, и Силин решил, что основная работа
дизайнерской компании закончена. Но ближе к обеду он услышал отдаленные
голоса и пополз на них. Оказалось, что в розовой спальне беседуют двое,
профессор и Паршин.
эскизам, но... Мадам Балашова к чему-нибудь да придерется.
выполнено один к одному, как договорились!
обсуждал проект отделки, и всегда она вела себя безукоризненно. Кстати, вы
не знаете, зачем она попросила приделать к стене эти безвкусные березовые
чурки? Они абсолютно не вписываются в мой интерьер.
точить свои когти. Вы видели ее кошку, профессор?
себе, что обычную кошку побрили наголо и приделали ей морду бультерьера.
разрешила. На дух не переносит собак.
железной конуре, Силин облегченно перевел дух.
наступления темноты. Подвигнула его к этому прочно установившаяся в
громадном здании тишина. Первым делом Силин подошел к окну и, осторожно
выглянув во двор, убедился, что лишних машин внутри ограды нет. Голод уже
давал о себе знать беспощадной резью в желудке, но свое последнее пиршество
Нумизмат отложил, предпочтя ему экскурсию по дворцу четы Балашовых.
Видно было, что мадам очень любила цветы и разные экзотические растения, так
что весь дом просто утопал в "силосе". А мебель поразила даже неприхотливого
и скептичного Нумизмата.
широченной кровати в розовой спальне. Громадное ложе было застелено
розоватым одеялом с пугающе идеальными пропорциями. Две огромные подушки
вызвали у Силина нестерпимое желание ткнуть пальцем в это пухлое подбрюшье
миллиардерского уюта. Удержало его только понимание того, что вернуть
первозданную невинность этим розовым дирижаблям он не сумеет.
знакомые комнаты. Лишь подступившая темнота заставила его впомнить главную
цель экскурсии -- поиск коллекции. После коротких раздумий Силин решил, что,
скорее всего, стоит заняться детским кабинетом на втором этаже, тем самым,
где он так беспощадно подставил Сергунчика.