лодыжку и для пущей уверенности еще и потоптал ее каблуком, словно
сигаретный окурок. Но и после этого он не убрал ботинка с моей ноги,
надавливая на нее своим немалым весом.
мои кости; у меня в голове крутились идиотские мысли о том, что на
выздоровление теперь уйдет гораздо больше времени, и они отвлекали меня
от пули, которая все равно причинила бы мне намного меньше страданий.
Хороший вопрос. И Роллуэй ответил на него.
повода, - сказал он.
сюрреализма. Нечто чудовищное.
неловкую попытку перевести все в шутку.
совершенно очевидно стоял на моей лодыжке, загораживая собой дверь, и
обращался ко мне:
нет, я вернулся и стал ее искать. Один из служащих сказал, что ты
положил ее к себе в карман. Я хочу, чтобы ты мне ее вернул.
услужливому. Я даже не заметил, что кто-то смотрел".
Лоудер.
только после забега. Лишь после того, как объявили результат.
место и, не сводя взгляда с моего лица, ответил на вопрос:
тебя своей наблюдательностью и сообразительностью.
людей, что они думают о Дереке Фрэнклине как о человеке, а не как о
жокее. И все они говорили одно и то же: умный, мозговитый,
сообразительный. - Он сделал паузу. - Мне это не нравится.
нормальная жизнь, была среда, шел дождь, был час "пик", и все текло
своим чередом. До всего этого так же близко, как до Сатурна.
Ролло. - Мертвецы не обвиняют. - Он вновь уставился на меня. - Где
трубка?
убить и я бы сказал ему, что послал трубку Филу Эркхарту, то тем самым
приговорил бы к смерти и Фила, и, кроме того, если бы я по каким-либо
причинам открыл рот, то из него скорее всего вырвались бы вовсе не
слова, а нечто среднее , - между криком и стоном, звук, который
отчетливо раздавался у меня в голове и который не имел сейчас никакого
значения, по крайней мере, по сравнению с той мрачной перспективой,
которая ожидала меня в ближайшие несколько минут. . - Но он бы никогда
не заподозрил... - слабо возразил Лоудер.
почему с ним повсюду таскался этот телохранитель? Почему же еще он
старался куда-то улизнуть и не появляться дома, чтобы я не смог его
найти? И мочу лошади он взял в Лэмборне для анализа, хотя это официально
делалось в Йорке. Я же сказал, что не хочу ждать, пока он наделает нам
неприятностей. Я в тюрьму не собираюсь.
этот порошочек. Я рискую. И я стараюсь избежать неприятностей, как
только они появляются на горизонте. Если ты замешкаешься, они раздавят
тебя.
Лоудер. - Это не прибавляет им скорости.
Кроме таких людей, как я, этого никто не может себе позволить. У меня
его сейчас полным-полно, он просто валом валит из Мадрида... Где трубка?
- подытожил он, испытывая мою ногу на прочность тяжестью своего веса.
говорить ему, что выбросил трубку.
нельзя убивать в моем присутствии.
денешься со своей маленькой слабостью? Стоит тебе только пикнуть - и ты
погиб. Я позабочусь, чтобы тебя взяли за хранение. За то, что ты
позволял мне кормить лошадей наркотиками. За это у тебя отберут
лицензию. Николас Лоудер, великий тренер, окажется в заднице. - Он
сделал паузу. - Мы оба знаем, что ты будешь молчать.
монотонным голосом, они прозвучали не менее внушительно. У меня на
голове зашевелились волосы. Трудно сказать, какое действие они возымели
на Лоудера.
подумал я. - И, может быть, в конце концов трубка и окажется его крахом,
потому что Филу было известно, чья она, а Остермайеры были свидетелями.
И, если меня найдут убитым, это послужит началом его конца.., но сейчас
это не очень успокаивает".
ноге своей правой ногой. Издав звук, похожий на рычание, он убрался с
моей лодыжки, а я отпрянул, отползая назад и пытаясь дотянуться до
стула, на котором сидел, чтобы воспользоваться им как оружием, или хоть
чтобы, по крайней мере, не лежать беспомощно в ожидании смерти. Он уже
пришел в себя и твердо стоял на ногах, выпрямляя руку и целясь, чтобы не
промахнуться.
и последним чувством, которое я мог бы испытать, была неистовая злость
из-за такой бессмысленной смерти.
выпрыгнул из своего кресла с криком:
просто проигнорировал.
его целившуюся руку.
чего угодно, и дотянулся до костыля.
- Не надо. Я не позволю тебе!
грудь Николаев и тут же нажал на курок. Дважды.
застывшим на лице выражением недоумения или, скорее, полнейшего
удивления.
с силой ударил тяжелым концом по правой руке Роллуэя, удар получился
настолько ощутимым, что он выронил пистолет, который упал далеко от
меня.
меня. Наклонившись, он поднял пистолет и яростно сжал его.
взмахнув костылем, ударил его. На этот раз он не выронил пистолет, а
перехватил его левой рукой, встряхнув при этом пальцами правой, словно
от боли, и я очень надеялся, что это действительно так.
стал целиться левой рукой. Я опять махнул костылем. Дуло дрогнуло. Когда
он нажал на курок, последовала маленькая вспышка и пуля пролетела мимо.
подняться, я сшибу его с ног и побегу, побегу.., выбегу на улицу..."
левую. Дело было не в боли. Я ее не чувствовал. Она просто
подворачивалась. Ей нужен был костыль.., и мне нужен был костыль, чтобы
отбиваться от пистолета, ковыляя, пробиваться вперед, оттягивая
неизбежное, сражаться до последнего.
прийти.
этого я так мало шумел. Он, кажется, подумал, что мой крик был адресован
ему. Он ухмыльнулся. Не сводя глаз с пистолета, я бросился на него,
вновь сбивая ему прицел в критическую секунду. Он нажал на курок.
Вспышка. Хлопок. Пуля, прожужжав над моим плечом, попала в стену.