Ведь уже почти одиннадцать! Поднимаясь пешком по лестнице, он ощутил
сильное волнение, когда звонил в дверь, волнение усилилось. Никакого от-
вета. Нет дома? Но они же договорились! Или наоборот - дома, но не одна?
Его бросило в жар.
все выяснится. Если ее нет у матери... Уже заранее он чувствовал себя
обманутым и обокраденным.
ощутил острую радость, прилив сил и угрызения совести за то, что мог ду-
мать о всяких глупостях.
роне от дома. Раз Мария ради него идет через ночной город, значит, она
любит! Между ними уже существует незримая связь, и ее сдержанность и
немногословие он напрасно принимает за холодность. От этих мыслей стало
хорошо и спокойно. Но что за неприятности? Ведь ему почти ничего не из-
вестно о ее жизни. Как она проводит время без него, чем интересуется,
что ее радует и печалит... Он не решался расспрашивать, боясь спугнуть
преждевременным любопытством то тонкое, едва ощутимое, что их объединя-
ло. Но, с другой стороны, она-то должна испытывать потребность поде-
литься с ним своими заботами? А если нет, значит, она ему не доверяет...
Но почему?
зывали у него горький осадок своей шаткостью и неопределенностью. Ночной
ветерок продувал насквозь, и Элефантов поежился.
да они подошли ближе, в девушке он узнал Марию.
ему, Элефантову, но имеющим на нее достаточные права? Откуда он взялся?
Находился в гостях у Варвары Петровны и пошел ее проводить? А у Марии не
было повода отказать?
нелепая. Если сейчас они как ни в чем не бывало поднимутся к Нежинс-
кой... Да нет, она этого не допустит, она же знает, что он здесь и
ждет... Но она тоже может быть связана обстоятельствами, возможно, пото-
му у нее и был такой грустный голос. Элефантов сжал зубы. Еще никогда
неопределенность его положения по отношению к Марии не проявляла себя
так наглядно.
головой и пошел с ней дальше. Свет фонаря высветил его лицо - Элефантову
оно было незнакомо. Кто же это?
спутник не захотел этого сделать, а указал на дверь подъезда. Мария воз-
ражала и осматривалась по сторонам, и вдруг Элефантов понял, что это со-
вершенно посторонний человек, который скорее всего увязался за ней в по-
исках легкого приключения. У него будто гора с плеч свалилась. Ситуация
упростилась до предела. Он устал, перенервничал, замерз, ему совершенно
не хотелось драться, да и настроение было совсем не боевое, но этот
расклад был стократ лучше любого другого...
вольно нахальное лицо, кажется, нетрезв. Надо было отдать Марии порт-
фель, но теперь этот жест мог излишне обострить обстановку.
ту бросить портфель и выполнить отработанную серию: раз, два, три!
Как и договаривались. До свидания.
ся. Ему не понравилось, что Мария слишком приветлива с каким-то пьяным
уличным приставалой.
лучше не попадаться. Тогда они уже ничего не слушают.
живая сквозь мягкую ткань тонкую руку, он чувствовал, как все его печа-
ли, тревоги и сомнения улетучиваются без следа.
Мария сказала:
ключи, и сразу же завязался оживленный разговор. Слов разобрать было
нельзя, и оставалось только догадываться, о чем можно болтать на лестни-
це в двенадцать часов ночи.
Вальку на куски. Не для того же он мчался за несколько тысяч километров,
нервничал и мерз, чтобы торчать в полночь на площадке между этажами и
слушать ее сплетнеобразную скороговорку. Он удивлялся выдержке Марии:
она отвечала спокойно, иногда смеялась как ни в чем не бывало.
несколько минут тихо спустилась Мария.
будет открыта.
устал. Она готовила ужин, а он, сидя на табуретке, привалился спиной к
стене и, любуясь каждым ее движением, рассказывал о результатах своей
поездки, жаловался на бюрократизм чиновников министерства и ограничен-
ность экспертов Комитета по делам изобретений. Мария возмущалась вместе
с ним, и ее поддержка так радовала Элефантова и прибавляла ему сил, что
все препоны, которые совсем недавно раздражали и несколько пугали, те-
перь казались совсем несерьезными и легко преодолимыми.
ным.
руководство - считай, полдела сделано.
раз отогнал неприятную, мысль.
вспомнил, что не спросил о ее горестях.
Мария, и опять ее ответ показался неправдоподобным.
звонок и срочный вызов на ночь глядя?
това слегка покоробило.
тонкие кружева. Губы ее дрогнули - за все годы, что он ее знал, это было
первое неконтролируемое проявление эмоций.
ку приятное. Нравится?
се.
скрыть свои чувства. И ей действительно было неловко. Это омрачало ра-
дость Элефантова: ведь от Астахова она принимала более дорогие подарки.
рала верхний свет и включила ночник.
рит немного виновато. - И чувствую скверно. Голова кружится, поташнива-
ет...
спать.
пытывал ни малейшего разочарования или досады. Напротив - удовлетворение
Самойлова Елена
Андреев Николай
Маркелов Олег
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Орлов Алекс