спит иногда... Володя стал размышлять, стоит ли взять такси и отправиться
домой, поспать, или провести ночь где-нибудь поблизости, не тратить деньги и
время, перетерпеть бессонницу, чтобы завтра начать все сначала.
вокзала. Там работают круглосуточные палатки, есть горячие бутерброды и
кофе. Надо поесть. А дальше видно будет.
молоком, к нему вдруг подошел поддатый пацан лет восемнадцати. Даже не
подошел, а как будто вырос из-под земли, встал перед ним, почти вплотную,
дыша в лицо крепким перегаром, и тихо спросил:
оглядел парнишку, ничего подозрительного в его облике не обнаружил и
осторожно кивнул:
сверху - в полиэтиленовый пакет. К пистолету прилагалась маленькая жестянка
с пульками, всего двенадцать штук. Вполне достаточно.
лежали в нагрудном кармане ковбойки. Володя расплатился, спрятал сверток в
небольшую спортивную сумку, которая висела у него на плече, и бутерброд
доедал уже на ходу. Лучше было уйти поскорей от ларька. На Володю и юного
продавца уже косилась совершенно трезвым глазом очень грязная и пьяная с
виду бомжиха. Продавец, получив деньги, моментально испарился.
Слышь, курить хочу, умираю!
в Серебряном бору. Сейчас три. Троллейбусы начинают ходить в шесть. Отсюда
до Серебряного бора идет двенадцатый номер. Можно дойти до сквера у Дома
пионеров, подремать там на какой-нибудь укромной скамеечке до шести. Хотя
вряд ли он сейчас сумеет уснуть. Слишком уж близка развязка.
все усложнял и путал, оттягивал решительный момент, зачем-то хотел
предупредить блондинку, которая так похожа на его бабушку в молодости.
Зачем? Разве она поверит? А если поверит, что сможет сделать?
пистолет будто сам попросился в руки.
осторожности оттягивал развязку, уговаривал самого себя, будто пистолет
покупать опасно. Он знал: как только окажется в его руках удобное, легкое
оружие, он сразу убьет Сквозняка. Кто бы ни был рядом, он выстрелит и не
промахнется.
единственным смыслом жизни.
мире останется очень много, хватит на Володин век, до глубокой старости.
Однако он поклялся на могилах мамы, папы и бабушки: как только Сквозняк
будет убит, Володя уничтожит все смертоносное, что накопилось в его доме за
это время. Покуда есть под рукой отличные взрывные устройства, маленькие
хитрые ручные гранаты, удержаться невозможно. И вот теперь последнее слово,
логичное и единственно верное, должен сказать пистолет.
миусского Дома пионеров. На фоне ясного июньского рассвета мрачно чернели
фигуры скульптурной группы, изображающей героев писателя Фадеева. С одной
стороны - толстоногие решительные молодогвардейцы, с другой - тяжелые кони и
всадники из повести "Разгром". А неподалеку, за старыми деревьями, виднелась
красивая чугунная ограда роддома имени бездетной Надежды Крупской. В этом
роддоме Володя родился. Здесь, на Миусах, он вырос. Именно отсюда переехал
на окраину после того, как погибла его семья.
химик". Бабушка рассказывала, что на месте желтого помпезного сооружения был
храм Александра Невского, один из красивейших в Москве. Его долго не могли
взорвать. Храм трижды поднимался в воздух и опускался на землю - целехонек.
Вокруг плакали верующие старушки. Почти неделю стоял тихий вой. И грохотали
ночами взрывы.
землей и выстроили Дом пионеров. А позже какой-то шальной скульптор придумал
водрузить на широкой площадке перед входом пугающую композицию, черных
призраков. Володя вдруг поймал себя на том, что и эти отвратительные
скульптуры хочет взорвать. Они тоже проявление зла и бездарности. Каждый
день на них смотрят дети, и что-то нехорошее оседает в их душах.
тюрьму и там погибнешь. От этого не станет в мире меньше зла. Так нельзя.
навалилась страшная, тошная тоска. Он один на свете, и никто не заплачет,
если завтра его схватят и посадят в тюрьму. Никто не скажет спасибо за
долгие бессонные ночи, за бесконечную слежку, за исполненные справедливые
приговоры, за выстраданный, точный выстрел, который непременно прозвучит -
днем ли, вечером, не важно. Сквозняку от этой пули не уйти. Но спасибо никто
не скажет, даже милая круглолицая блондинка, так похожая на Володину бабушку
в молодости.
рассветном луче. Маленький, русоволосый человек в ковбойке сидел на лавочке
в пустом сквере, сгорбившись, низко опустив голову. Ему было зябко после
бессонной ночи. На коленях лежала спортивная сумка, а в ней - пистолет.
Черные пустые глаза скульптур глядели на него тупо и решительно.
***
показалось, трубка прикрыта ладошкой. Он удивился вопросу.
знаю, мальчик ты или девочка, сколько тебе лет.
посреднической деятельностью. Ты знаешь, что это такое?
товаром?
по телевизору и по видео, а потом в них играют".
спросил он странную девочку.
почти двенадцать.
просто хочу вам напомнить... Вы не искали факс?
посмотреть прямо сейчас. А вы перезвоните минут через двадцать.
ящиках своего стола. Все нужное она разложила по папкам, и в этих папках
того факса быть не могло. И смотреть нечего. Она уже подумала, что выкинула
важную для Курбатова бумажку, ей стало неудобно, но тут заметила белый
уголок, торчавший из-под маленького струйного принтера.
школьные, университетские, мамины в детстве и в юности, в общем, те, на
которые хочется часто смотреть. Туда же, под стекло, иногда засовывала
листочки с важными телефонами, чтоб не потерять. Почему-то именно под стекло
попал многострадальный факс с текстом, написанным от руки. Наверное, это
вышло машинально. А сверху стоял принтер, и Вера раньше этот листочек не
замечала, забыла о нем.
Хотите, я ва прочитаю по телефону? Здесь всего несколько слов. Просто адрес
и что-то непонятное. Брунгильда какая-то...
паузы. - А адрес московский?
Прагой. Давайте мы с вами встретимся, и я отдам вам бумагу. К сожалению,
никаких других ваших факсов не сохранилось.
спасибо вам огромное, Вера. - Было слышно, как волнуется Курбатов, голос его
чуть охрип, стал глухим. - Где и когда вам удобно со мной встретиться?