минуту друзья обнялись.
Иван. - Не мог вовремя лапку поджать?
кросс. Сейчас повязочку наложу... Ну-ка встань, наступи на ногу.
рыпайся. Часа через два с Божьей помощью выйдем на маршрут.
океан. Нужно тебе туда? Ты же не Жирик, чтоб омывать в его волнах кроссовки!
Стало быть, на север, больше некуда. Причем учти - идти придется только с
заката до рассвета. Днем сгорим, спечемся, как яйцо в песке.
отсиживаться в тени.
Но хочешь не хочешь - нам надо побыстрей выбраться из этого района и уйти за
границу, пока нас не пустили на люля-кебаб здешние янычары. Мир должен
знать, что тут на самом деле произошло...
золота. А с каждым часом под здешним солнцем дорожать будет вдвое. Так что
терпи. Не иссохнешь.
управлял площадью и наполнением купола, стараясь изменить направление
спуска, но ветер был сильнее. Горы приближались - черная гряда, в которой он
не соберет костей. Скорость снижения нарастала, и он понял, что отклониться
не сможет. Но тут восходящий теплый поток за сотню метров от каменной стены
поднял его и утянул в сторону, на пологий склон. Купол намертво зацепился за
крупные острые выступы на вершине и опал. Сергей лежал на наклонной
бугристой скале среди камней, мелкие камешки время от времени срывались, со
стуком скатывались вниз и улетали в гулкую черноту. Он чувствовал, что
парашют закрепился прочно и надежно удерживает от сползания по склону. На
руках и локтях горели ссадины, ткань нового камуфляжного костюма порвалась
во многих местах. Однако, как ни странно, лежать было довольно удобно.
своими. Любой шаг, любое движение здесь могли стать последними. Он не видел
ничего, кроме непроницаемой черноты внизу и резкого силуэта ближайшей горы
на фоне неба, упиравшейся в густую синеву.
не расшибся. И опять в плену".
или нет пилоты истребителей и вертолетов их выброску с борта "Руслана". Если
засекли, передали по связи - наверняка Рашид-Шах отправит поисковиков. И он
ясно представил, за сколько километров увидят белый купол его парашюта с
вертолетов их группы захвата. Были б горы эти повыше, белели бы снегами...
он лежал и хохотал, и это не был нервный смех - спутник предельного
перенапряжения. Он хохотал и не мог остановиться.
Сколько раз вот так, еще мальчишкой, он хохотал, когда доходил до этого
места, когда к незадачливому сопернику бессмертных Остапа и Кисы прилетал
орел и улетал, крикнув "ку-ка-ре-ку"!
гулко разнесся по ущелью.
Сними-и-те меня, я хороший!
люблю? За умные вопросы. Слушай, этих не видел? Представителей народной
интеллигенции...
хрена. Рассветет, начнем движение колонн...
Может, за нами?
ненадолго, то снова открывал глаза. Было сыро и очень холодно. Надо было
ждать солнца нового дня.
пески, барханы и дюны, крутые подъемы и резкие повороты делали свое дело.
Сдавали то двигатели, то трансмиссии, то не выдерживали люди - экипажи
сходили с трассы и выбывали из состязаний.
в порядке - безотказный "лендровер" пилил по жутким дорогам, как у себя дома
по Пикадилли.
стоянках и контрольных пунктах пытался вступать в разговор с членами
российской команды. И если гонщики малость повеселели, насколько могут
повеселеть соискатели приза, поднявшиеся с девятого на седьмое место, отчего
и языки у них несколько развязались, то механики из технички после памятного
выговора были куда мрачнее прежнего. Квадратный парень, едва завидев Семена,
немедленно скрывался внутри фургона, а при третьей попытке, видимо вызванный
по рации, на своем красном "джипе" подлетел Добрынин.
свободе печати! Журналист имеет право...
рассмеялся. - Извини, парень, но ты мне не нравишься. Ну вот не нравишься, и
все!
"командор". - Ты получил второе предупреждение. Третьего не будет. Закон
здесь я!
нас еще пропадет, я ни на кого думать не стану - только на тебя и твоих
дружков. Так и запиши себе, "Авторадио".
дорогом итальянском комбинезоне жгуче-синего цвета. - Чем вызван гнев
высокого начальства?
контактам, не дает работать.
"достижениях"?
записали, представляешь? - кипятился Артист.
в Африке совок. А хочешь, я с ним поговорю, наведу мосты?
тоже свои бабки сделать надо. С гонораров живем, не с зарплаты...
приступил к выполнению своего плана.
есть Бог! Его бросило на склон, который обрывался в узкую теснину, метров
тридцати глубиной. Вокруг со всех сторон поднимались невысокие вершины и
сюда, как в чашу, занесло его парашют.
по стропам к куполу, резанул один шнур, второй, третий... Связать и стянуть
их было нетрудно - Боцман еще в Чечне научил их всех вязать такие узлы, с
какими разобрался бы один только Гордий. Веревка получилась прочной. Сергей
сбросил один конец с обрыва и, держась за нее, пополз вниз. Зацепившийся за
камни парашют должен был выдержать.
восемь - десять он бы еще выдержал как-нибудь... Но при такой длине -
пропилит до костей. Осторожно, намотав на руку стропу, подполз к краю и
снова заглянул в пропасть. Он был на высоте десятиэтажного дома, и фигурка
Боцмана казалась отсюда пугающе маленькой.
вязанием узлов был напрасной, мартышкиной работой. То, над чем давеча
смеялся, вспоминая батюшку, охочего до чужих бриллиантов, теперь смешным уже
не казалось... Жизнь и профессия научили не терять самообладания, упорно
искать выходы из ситуаций безнадежных, но сейчас препятствие казалось
неодолимым.