Чтение 65–й страницы книги ~Злым ветром~

Лева возбужден и на время теряет свою обычную молчаливость.

- Между прочим, мне тут шепнули, - говорит он. - Слушай внимательно.
Пришли двое. Один сунулся было в зал и сразу назад. Говорит другому: "Старый
кореш сидит. Я его, гада, сразу срисовал, хоть он и перетырился. Иди и
открой моргалы! С ним надо посчитаться. А мне сюда путь закрыт". И тот,
второй, пошел и, по-моему, смотрел на тебя.

- Это такой в очках, с усиками и голой головой?

- Он самый.

- Знакомая какая-то личность.

- Именно...

- А второй какой?

- Второго срисовать не успели. Пальто, кепка, здоровый такой.
Завтрашний твой визит сюда с Галей надо подготовить, - обеспокоенно говорит
Лева. - Этого-то мы возьмем на крючок сразу, как появится. И второго
постараемся. А вообще чтоб ты знал. Это тебе не парк культуры и отдыха. Тут
можно потерять здоровье, понятно?

Глава IX

ЧЕГО ЭТО ВСЕ СТОИТ

На следующий день я звоню домой Богдану Теляшу.

Голос его ласков и вкрадчив.

- Все сговорено в лучшем виде, - сообщает он. - Интересуюсь за ваше
предложение. Увидимся или что?

И мы уславливаемся о встрече. Через час, в кафе на Дерибасовской. Теляш
берется заказать столик.

Я вешаю трубку. И тут же снова звоню. На этот раз Стасю. Мы с ним
приходим к выводу, что Зурих вряд ли будет присутствовать на этой встрече,
хотя сама она, конечно, произойдет с его ведома и даже согласия.

Я забыл вам сказать, что мы еще в Москве проверили Зуриха по всем нашим
учетам и очень удивились, обнаружив его предыдущую крупную судимость.
Удивились не потому, естественно, что считали Зуриха непорочной и светлой
личностью, а потому, что наше открытие свидетельствовало об удивительной
самоуверенности этого травленого волка, о его наглости даже. Видимо, Зурих
решил, что на этот раз он уже неуловим, и потому можно действовать под
прежней фамилией. Словом, тут он зарвался.

Так, кстати, часто бывает со всякого рода людьми с нечистой совестью,
когда они полагают, что все концы в их неблаговидном прошлом надежно
спрятаны и никогда не всплывут прежние их темные дела и поступки.

Об этом я и думаю после разговора со Стасем и по дороге в кафе.

Кафе на Дерибасовской я нахожу довольно быстро. В праздничный день оно
забито до отказа, на дверях красуется знаменитая табличка "мест нет", и
довольно солидная очередь топчется у дверей на тротуаре. Бородатый швейцар,
видимо, предупрежден и почтительно пропускает меня сквозь зеркальные двери.

В красивом светлом зале с белоснежными скатертями и хрусталем на столах
я разыскиваю Теляша. Он сидит в углу, возле окна, за небольшим столиком на
две персоны и приветственно машет мне рукой.

Но, прежде чем подойти к нему, я еще раз внимательно оглядываю зал. При
моем росте это не так уж трудно. Однако ничего подозрительного я не замечаю.
Свидание с Зурихом здесь, видимо, не состоится. Он, конечно же, опасается
прямой встречи на людях с незнакомым человеком. А Теляш сейчас служит как бы
приманкой, эдакой подсадной уткой, ну и своеобразной лакмусовой бумажкой на
меня тоже, конечно. Приманка и еще одна проверка одновременно. Между прочим,
все это предвидел и такой умный мужик, как Стась.

Теляш горячо жмет мне руку и, когда мы усаживаемся, тонко и
одобрительно замечает:

- Вы, однако, осторожны.

- Хочу расплачиваться рублями, а не здоровьем.

- Вы, таки да, правы, - подхватывает Теляш, и большие уши его
выразительно двигаются. - Бог мой, кто же хочет иначе.

Официант подает нам закуску, открывает бутылку с вином, и мы приступаем
к трапезе.

- Я вам скажу так, - продолжает Теляш прерванный разговор. - Конечно,
бизнес невозможен без риска. У нас особенно. Это ж ясно, боже мой. Ибо!.. -
Он поднимает палец. - У них в худшем случае - разорение, у нас, извините,
тюрьма. Это две разницы, чтоб мне пропасть.

- Потому что у них все это по закону, а у нас против, - как можно
равнодушнее замечаю я.

- Или это непонятно! Риск, конечно же, есть, боже мой. Но и доход тоже
есть. А? Надо ж жить! И как можно лучше. Я так рассуждаю или нет?

- У каждого в жизни свои интересы, - туманно говорю я, поддерживая
разговор. - И свое дело.

- Именно! А наше дело, я считаю, искусство. Умный человек все у нас
может, чтоб мне упасть и не встать, - с азартом продолжает Теляш,
ожесточенно поглощая закуску, уши его при этом непрерывно двигаются. -
Господи, да только поворачивайся. Что тут главное? Кому дать, сколько дать,
как дать. Это решает. При определенных условиях все берут. Ну ей-богу же,
все! Я, конечно, не такой ловкач, как другие. Но и не последний, заметьте
себе.

Теляш самодовольно улыбается, и кругленькая его очкастая мордочка
превращается в печеное яблоко.

Ну и тип. Даже не тип, а продукт, я бы сказал. По его мнению, значит,
все покупается и все продается, в том числе и совесть, конечно. Последнее
особенно его интересует. И мнение это, что самое главное, не с неба к нему
упало, не на веру принято. Нет, оно подкреплено фактами, вот ведь что. Он
уже сам много раз "давал". Скажи пожалуйста, "не такой я ловкач". Врет,
сукин сын, прибедняется. Ловкач он, конечно, первостатейный. Точнее, жулик.
И к тому же со своей подлой "философией". Пусть, мол, кому угодно будет
хуже, зато мне будет лучше. И знать больше ничего не желаю. Такого надо
схватить за руку и дать по этой руке, как следует дать А потом уже
попытаться, конечно, его перевоспитывать. Только где-нибудь подальше от
Одессы, конечно.

Теляш замечает, что я молчу, и понимает это по-своему. Считает, видимо,
что такого делового человека, как я, не кормят общими разговорами, тем более
что о "бизнесе" я, конечно, понимаю не меньше его, а он в моих глазах может
показаться пустым болтуном.

Спохватившись, он умолкает, мордочка его становится сосредоточенной, в
глазах появляется напряженное внимание.

- Если нет возражений, перейдем к делу. Я бы хотел услышать ваши
предложения, - говорит Теляш, и уши его, как два локатора, чуть заметно
надвигаются на меня. - А если вы считаете возможным, то...

- Передать вам гонорар? - усмехаюсь я. - Это здесь-то?

- Боже упаси, - смешавшись, отвечает Теляш. - Мы найдем другое место.
Сейчас интересуюсь за дело.

- А что значит "все сговорено", как вы выразились по телефону? -
спрашиваю я. - Как это понимать?

- Михаил Александрович мне звонил вчера, - понизив голос, сообщает
Теляш.

- И что же?

- Встреча, если нет возражений, назначена на завтра. Вечером. У меня
дома.

- Возражений нет.

- Но насчет вашего предложения и... гонорара я Михаилу Александровичу
пока не сказал. Или я что-то не так понял?

Теляш хитренько смотрит на меня, и уши его чуть заметно отодвигаются
назад.

Я тоже улыбаюсь.

- Вы очень понятливы. Григорий Макарович сейчас работает
самостоятельно.

Взгляд Теляша снова становится почему-то настороженным, и уши угрожающе
надвигаются на меня.

- Михаил Александрович заметил, - говорит он, - что вы не можете иметь
связь с Григорием Макаровичем.

Интересно, почему это Зурих так полагает. Может быть, он знает что-то,
чего не знаем мы? Вряд ли. Правда, Эдик мне сказал, что к Григорию
Макаровичу не раз подкатывались прежние дружки и он гнал их вон. Возможно,
среди них был и Зурих или человек от него. Но это еще ничего не значит.
Однако проверить надо. Не забыть проверить.

Я снисходительно усмехаюсь.

- Михаил Александрович не бог и не его наместник на земле. Он не может
все знать и видеть.

- Хи, хи, хи, - тоненько смеется Теляш. - Или я этого не понимаю, чтоб
мне... А если конкретно?

Я готов к этому вопросу. Ребята из ОБХСС напичкали меня всевозможными
сведениями, особенно, конечно, Эдик по своей "строительной линии".

- Железо, - коротко говорю я.

- О! - щелкает пальцами Теляш. - Блеск, чтоб мне не жить. Сколько?

- А сколько сумеете проглотить?

- Я-то? Да сколько дадите, боже ты мой.

- Тогда сегодня вечером я буду иметь разговор с Москвой, - важно говорю
я. - Но все это... вы понимаете?

- Абсолютное тэт-а-тэт, - прижимает руки к груди Теляш. - Я деловой
человек.

- Этого мало. Вы теперь наш человек, - я делаю ударение на слове "наш".
- И Михаил Александрович... это вы тоже понимаете?

- Абсолютно! Вы меня еще не знаете. Между нами говоря, - Теляш
заговорщически понижает голос, - Михаил Александрович с большим недоверием
отнесся к вашему приезду. Даже велел...

И тут Теляш сообщает мне о довольно любопытных мерах, которые решил