Чтение 65–й страницы книги ~Шестерки сатаны~

понял, что ему грозит, если он не прекратит боевые действия?

- Поэтому-то он и в отчаянии! - заломила руки Эухения. - Двое ваших
солдат только что разгромили целую роту "тигров" в горах, сожгли несколько
машин, еще одну захватили и гонятся за остатками коммандос в направлении их
базы.

- А почему я? - Я не очень верил дону Фелипе, который очень любил
преувеличивать. Когда мы с ним только познакомились, во времена диктатора
Лопеса, он был мэром городка Лос-Панчос и усердно убеждал нас,
псевдопартизан, будто завсегда сочувствовал коммунистам и в студенческие
годы держал портрет Фиделя над койкой в кампусе. А потом, после того, как
пришла штатовская эскадра, утверждал, будто мы с капитаном хотели его
расстрелять, изнасиловали его жену Мануэлу, да еще и напоили его водой из
унитаза. Потом, когда Сифилитик с братанами метелил его в офисе дендрологов,
он тоже вешал этих собак на меня, да еще в присутствии тогдашней Ленки.
Впрочем, насчет бомбового удара по "Горному Шале" он мог и не
преувеличивать... Президенты - они народ суровый. Им все время хочется
кому-нибудь врезать, чтоб другие боялись и уважали.

- Почему я? Ведь здесь же Сергей Сергеевич!

- Сергей Сергеевич сказал, что остановить этих двух солдат можете только
вы...

Нет, ни фига я не верил. Не могли Ваня и Валет разгромить роту "тигров".
Пожечь пару "М-114" или "М-113" они, конечно, сумели бы, но пострелять даже
полста вдвоем - это уж слишком до фига. В конце концов остальные полста
должны были их ухойдакать, невзирая на всю живучесть и выносливость,
полученные от инъекций "Зомби-8" и "331". Ну уж во всяком случае, эта
уцелевшая полурота должна была гнаться за ними, а не наоборот...

- Вы знаете, сеньора, мне не хотелось бы его отпускать, - вмешался
Сорокин, - сейчас не лучшее время для каких-либо сепаратных переговоров. И
потом, куда он пойдет вразумлять этих солдат? Вам сообщили по крайней мере
их примерное местонахождение?

- Господи! Вы еще тянете время! Если через десять минут Деметрио не
выйдет на связь с президентом Морено, то две эскадрильи бомбардировщиков
нанесут удар по "Горному Шале". Неужели вам это непонятно?

- У вас ведь есть сотовый телефон, - сказал Сарториус. - Пусть Дмитрий
поговорит с Морено в моем присутствии.

- Нет у меня сотового! - неожиданно заорала Эухения. - То есть здесь
нету, при себе. Ну давайте вместе поднимемся в холл... Там есть стационарный
аппарат.

- Там я не буду чувствовать себя комфортно, - сказал Сорокин
дипломатично.

Дело явно шло к тому, что шахматисты называют "патом". Хотя мне лично
было вполне понятно упрямство Сергея Николаевича, затяжка этого базара не
сулила ничего хорошего. Конечно, Сорокин, оккупировав подвал, чувствовал
себя в большей безопасности, чем Эухения, которой было жалко не только себя,
но и любимую виллу, не столь уж давно отремонтированную после предыдущей
бомбардировки.

Но тут захрюкала рация, висевшая под мышкой у компаньеро Умберто. На его
физиономии появилась озадаченная гримаса. Несмотря на то что я, в отличие от
Сорокина, мыслей читать не умел, мне было вполне понятно, что такое
выражение может появиться на лице человека, который считал, будто все свои
уже здесь и на этой волне с ним некому больше связываться. Впрочем, то, что
Сарториус все же держал рацию на приеме, могло означать, что какого-то
вызова он все-таки ожидал.

- "Чиж", "Чиж", иси Тимбукту! - позвали из эфира, надо полагать,
по-французски.

Сорокин, однако, ответил на каком-то другом языке, который был для меня и
для всех прочих полной абракадаброй. Должно быть, он бубнил на языке
какого-либо африканского племени, к которому принадлежал гражданин Роже
Тимбукту. (Как мне прикидывалось, Роже Тимбукту можно было перевести и как
Роже Тимбуктовский, по аналогии с Колей Питерским.) Откуда товарищ Сорокин,
который вроде бы не специализировался на западной Африке, знал этот язык,
меня особо не заинтересовало. И ему, и Чуде-юде, нетрудно было и самим
выучить любое, самое дикое и экзотическое наречие. Да и научить кого угодно
шпрехать хоть по-пигмейски, хоть по-удэгейски им было раз плюнуть. Другой
вопрос состоял в том, с чего это дон Умберто взялся балакать на этой
непонятной мове. Либо ему не хотелось, чтобы Вика и Эухения, которые отлично
владели французским, поняли его беседу с Тимбуктовичем, либо он заподозрил,
что этот вызов по радио исходит от "черного ящика". Последнее мне показалось
несколько наивным. Гость из иных миров - дай Бог, чтоб и вовсе не из
преисподней! - запросто мог адаптироваться и говорить хоть по-каковски.

Минуту или две мы все, то есть Эухения, Вика, Зина и я, стояли, как
идиоты, и недоуменно переглядывались, слушая все те "барбарамей кергуду",
которые выговаривал в рацию Сарториус и которые ему выхрюкивались обратно из
динамика.

Наконец "Чиж" с настороженно-непроницаемой миной на лице подал мне рацию
и сказал по-русски:

- На, можешь побеседовать с Морено.

Я взял рацию, нажал кнопку и сказал, как по телефону:

- Это Баринов. Слушаю вас, дон Фелипе.

- О, сеньор Баринов! - Голос президента Хайди и владельца "Каса бланки де
Лос-Панчос" я узнал тут же, несмотря на эфирные шорохи и трески. - Вы должны
меня спасти! Вы должны спасти весь остров, а может быть, все человечество!
Как слышите меня? Прием.

Приятно было слышать, что тебя считают такой важной персоной, черт
побери! Это ж надо - за спасителя человечества почитают! Правда, это дело
стремное - один спасал-спасал, а его взяли да и распяли на горке.

- Нормально вас слышу, сеньор президент. Насчет спасения человечества и
всего остального надо поконкретнее, дон Фелипе. Если можно, излагайте
побыстрее. Прием!

- Два ваших подчиненных, несмотря на объявленное нами по договоренности с
вашим отцом прекращение огня, продолжают боевые действия. Сеньор Серхио
объяснил мне, что они подчиняются только вам и никто другой не в силах их
остановить. Они настроены исключительно на выполнение ваших приказов. Это
правда? Прием.

- Да, это так, дон Фелипе. Где они сейчас находятся? Прием.

- Они в пяти километрах от Сан-Исидро, на подступах к базе батальона
"тигров". Только что полковник Гарсиа доложил, что они атакуют блок-пост у
поворота на базу. Вы меня поняли? Прием.

- Понял вас, дон Фелипе. Сколько "тигров" защищают блокпост? Прием.

- Всего пятнадцать, они и часа не продержатся! А от базы до блок-поста
всего пятьсот метров! Прием.

- Пятнадцать человек против двух? Не продержатся и часа? В укреплении? Я
вас правильно понял, сеньор президент? Прием.

- Да, да! Правильно поняли! Какой там час! Дай Бог полчаса! Я взываю к
вашему человеколюбию! Не заставляйте меня идти на отчаянный шаг! Если вы
согласны, через десять минут за вами прилетит вертолет, если нет - через
пять минут "Горное Шале" будет подвергнуто бомбардировке с воздуха. Пилоты
уже в кабинах ждут приказа. Как поняли, прием?!

- Я вас понял, дон Фелипе. Вы представляете все последствия такого
налета? Прием.

- Да! Я понимаю, что это может привести к ядерной войне, и отдаю себе в
этом отчет. Но у меня нет другого выхода! Я в отчаянии, сеньор Баринов! Я в
отчаянии! Прием.

Совсем весело! Насчет ядерной войны я как-то уж и думать позабыл... То ли
Чудо-юдо неудачно припугнул президента, тс ли еще чего произошло - хрен
знает!

- Дон Фелипе, - сказал я, - вы можете высылать вертолет. Но в нем не
должно быть никого, кроме пилота. Один пилот, как поняли?

- Понял, понял! - почти с восторгом в голосе забубнил Морено.

В это время Сарториус прямо-таки выдернул рацию у меня из рук:

- Сеньор президент! Это говорит Умберто Сарториус, вы меня слышите?

- Да, слышу. У вас какие-то дополнительные условия?

- Именно так. В вертолете, кроме пилота, должны быть вы лично Это
гарантия вашей честности и правильного поведения, прием.

- А где гарантия, что меня не возьмут в заложники? - забеспокоился дон
Фелипе.

- Гарантия в том, что вы мне абсолютно не нужны, - заявил Сорокин. - Если
не согласны, можете начинать бомбардировку. После этого вам не поможет даже
система Лопесовских убежищ. Вы умрете в гнилых подземельях как крыса.

- Нет-нет! - возопил Морено, видимо, хорошо знавший, во что превратились
подземные бункеры за последние четырнадцать лет демократического правления.
- Я готов рискнуть собой ради спасения страны! Кроме того, сеньор Сарториус,
не забывайте, что в молодости я сочувствовал социалистам...

Я аж закашлялся от этих шибко знакомых интонаций. А Сарториус железным
тоном революционного фаната продолжал диктовать президенту свои условия:

- Вертолет должен сесть точно посреди посадочного круга на крыше главного
здания виллы. Сначала к вертолету подойдет осмотровая группа. Если вас в
вертолете не окажется, Дмитрий в него не сядет, а вертолет мы уничтожим.
Далее. Вы должны оставаться в машине и никуда не выходить. После того, как в
вертолет сядут Дмитрий и его сопровождающие, взлет будет разрешен. Связь с
землей будет контролироваться Дмитрием.

- Мы исполним это непременно!

- И вы должны немедленно отдать приказ, отменяющий бомбардировку "Горного
Шале". Прием.

- Господи, зачем теперь мне это нужно? Вертолет уже взлетает! До встречи,
сеньор Сарториус!

Эухения просияла. Похоже, что такой исход переговоров был для нее самым
оптимальным.

- Сеньор Умберто, Деметрио, я так рада! Господи, только бы все уладилось!

- Надо надеяться, - сухо сказал Сарториус, - что мы не стали жертвой