Чтение 65–й страницы книги ~На пути к Шамбале~

нем, протянул мешок Коре и тут же спрятал тетрадку с подписями в ящик стола.
А медсестры снова подхватили Кору и повлекли ее вдоль коридора прочь от
кладовой. -- Да я сама дойду! -- рассердилась Кора. -- Нельзя. Не положено,
-- откликнулась сестра. -- Вы проходите как больная. На излечении. -- От
чего? -- спросила Кора. Ей не отвечали -- все втроем скатились вниз по
лестнице, снова побежали по коридору. Здесь были окна под самым потолком.
Окна, забранные решетками. На другой стороне двери. Вот и дверь восемь. --
Где ключ? -- спросила сестра. -- Где ключ? -- еще громче воскликнула вторая
сестра.

Ключ был в дверях, и Кора на всякий случай повернула его и потом, вынув
из замочной скважины, спрятала в кулаке. Он мог пригодиться.

-- Не прячь, -- сказала медсестра, толкая дверь. -- Куда ты от нас
сбежишь? Вокруг пограничники.

Комната, которая отныне принадлежала Коре, была невелика -- три метра в
длину, два в ширину. Как раз достаточно, чтобы в ней поместилась койка,
застеленная одеялом с вытканным на нем изображением тигра с ветвистыми
рогами. Возможно, подобное экзотическое животное здесь водится. Кроме того,
в комнате умещался унитаз и рядом с ним умывальник. Остальное пространство,
очевидно, предназначалось для прогулок.

-- А этот тигр? -- спросила Кора. --- Он здесь водится или вы его
истребили?

-- Этот выбрис, -- ответила медсестра, -- еще сохранился в
труднодоступных местах, но далеко отсюда. Так что можете не беспокоиться.

-- Вы меня радуете, -- сказала Кора. --А то я боялась выходить на
прогулку.

Медсестры повернулись и, потолкавщись в дверях, вылетели наружу.
Параллельный мир удивил Кору. Она ожидала увидеть нечто другое. Хотя бы
более технологически оправданное и продвинутое. Судя по тому, что она здесь
увидела, он отставал от Земли лет на сто с лишним. Тогда почему они
затаскивают сюда людей, а не наоборот?

Интересно, Гофмана в самом деле разоблачили? Она же сама, как агент,
должна молчать и делать вид, что ничего не случилось. В хорошую же компанию
она попала!

Дверь широко отворилась, и в ней возник гигант с маленькими усами на
маленьком лице. Полковник Рай-Райи напомнил ей Петра Первого в напыщенном и
глупом варианте.

-- Переодевайся, -- сказал он от дверей, -- а то мне надо тебя
допросить, а ты в цивильном.

-- Не нравится мне ваш халат, -- ответила Кора. -- От него плохим мылом
воняет.

-- Мне тоже многое не нравится, -- сообщил полковник. -- Но я комендант
лагеря для особо опасных пришельцев и отвечаю за их безопасность и здоровье.
-- Полковник развел длинными руками, которые заканчивались такими маленькими
и изящными пальцами, словно принадлежали элегантной даме и были пришиты
полковнику путем операций. Пальчики украшали многочисленные кольца и
перстни.

-- Выйдите за дверь и побудьте там, -- сказала Кора. -- Зачем?

-- Затем, что я не люблю переодеваться при чужих мужчинах, тем более
если это переодевание мне противно.

-- Вы глупы и наивны, девушка, -- сказал полковник. -- Вам кажется, что
ваше тело может представлять для меня какой-то интерес. Чепуха! У меня есть
любовник, я с ним счастлив, и не исключено, что я на нем женюсь, если его
тетя не будет чинить мне препятствий. -- Тут полковника охватил безудержный
гнев, очевидно в адрес тети его любовника, потому что он выхватил из ножен
саблю, но не стал рубить голову Коре, а со страшным треском сломал саблю о
колено.

-- Не беспокойтесь, у меня протез, --произнес он с чувством
собственного достоинства и уселся на край кровати. -- Давайте, Кора,
давайте, у меня еще масса дел, а надо проверить швы в вашей одежде. -- Какие
еще швы?

-- А вдруг та бабуся, которая делает вид, что наблюдает за морем из
Птичьей крепости, вшила в швы письменные инструкции.

Они много знают, подумала Кора, ой как много! -- При одном условии, --
сказала Кора, -- я оставляю себе нижнее белье. Я не могу ходить в сиротском.

-- Чепуха, -- ответил полковник, -- сколько вы проносите здесь свои
трусики? Вам придется их стирать перед сном и сушить в камере. В эти периоды
времени вы будете полностью беззащитны перед насильниками.

А черт с ним! Кора принялась раздеваться, уговаривая себя, что в камере
никого нет. Полковник тут же занялся делом. Он хватал вещи Коры и начинал их
мять, обнюхивать, царапать, гладить, потом складывал на краешке кровати и
ждал следующего предмета.

Оставшись в одних трусиках, Кора вздохнула с облегчением, ибо поняла,
что полковник ни разу на нее и не взглянул -- все его внимание было
поглощено ее одеждой. Полковник оказался человеком долга. -- Все, --
приказал он, -- сдай мне все. Кора подчинилась и тут же надела длинные
розовые казенные трусы -- сейчас бы сыграть в них в футбол, потом рубашку --
откуда они вытащили такие неудобные и так плохо отглаженные вещи?

Убедившись, что все вещи Коры у него в руках, полковник коротко
произнес:

-- Все. Я пошел в лабораторию. Будем исследовать! Зачем исследовать
белье, он так и не сказал. Дверь за ним закрылась. Кора подошла к осколку
зеркала, прибитому к стене. Зрелище оказалось неутешительным. Халат был
широк, но страшно короток, из-под него торчала грубо сшитая сиреневая
рубашка без воротника, вместо него была продета веревочка. Господи, в нашем
приюте на Детском острове, подумала Кора, за такую одежду рассчитали бы всех
кастелянш и сама директриса приюта госпожа Аалтонен перешивала бы эти гадкие
тряпки.

Без стука в дверь зашел доктор Блай, похожий на морского слона. --
Переоделись? -- спросил он. Доктор занимал все пространство двери. При
тусклом полуподвальном освещении кожа его казалась серой и бугристой.

-- Переоделась, -- согласилась Кора. -- Давайте сюда ваше белье и всю
одежду -- ну быстро, быстро, мне надо нести это в лабораторию на
обследование.

-- Простите, но все у меня взял ваш полковник, с усиками.

-- Рай-Райи?

-- Кажется, так его зовут. -- Я так и знал!

Врач не скрывал своего разочарования. -- Не врете? -- спросил он с
пустой надеждой. -- Нет. Где здесь спрячешь? -- сказала Кора. -- Прятать
негде, -- согласился Блай. Врач ушел, а Кора направилась к двери, чтобы
закрыть ее.

Но в дверях стояла медсестра в белом клеенчатом фартуке.

-- Вы за моей одеждой? -- спросила Кора. -- Мне надо отнести ее в
лабораторию.

-- Послушайте, мою одежду унес полковник Рай-Райи, потом за ней
прибегал доктор Блай, теперь вы. Что в моей одежде особенного? Откуда в вас
такое радение?

-- Глупости, --- ответила медсестра. -- Каждый хочет с вас чего-то
поиметь. На нашу зарплату разве разживешься импортом?

-- Вы хотите сказать, что полковник взял мою одежду себе? -- искренне
удивилась Кора. -- Еще бы.Раше белье денег стоит. Тут раздался неприятный
звон --как будто заработал плохо смазанный будильник.

-- На ужин, -- приказала медсестра, -- идите уж. Медсестра показала
Коре путь в столовую на первый этаж. Сама же не скрывала разочарования.

-- Могли бы и предупредить, -- сказала Кора у дверей столовой.

-- Откуда мне знать, что они такие шустрые? В столовой, покрашенной
серой краской, тоскливой настолько, что никакая, даже самая изысканная, пища
и в глотку бы не полезла, под портретом одноглазого президента уже собрались
пленники с Земли. Восемь человек.

Вот они: справа сидит мрачный, глядящий в пространство Эдуард Оскарович
Калнин, он даже не заметил, что Кора пришла переодетой в униформу больницы.
Рядом с ним горбится, массирует свой шрам Покревский. Тот увидел Кору и
кивнул ей. Дальше положил массивные кулаки на стол бывший полицмейстер
Журба. Нинеля шепчет ему что-то, наушничает. Инженер знаками пытается
разговорить печальную принцессу. Но принцесса не поддается его хитростям.
Миша Гофман сгибает и разгибает алюминиевую вилку и поглощен этим занятием.

Кора прошла на свое место -- его показала ей Нинеля, рядом с собой. --
Допрашивали? -- спросила она. -- Нет, только доктор осмотрел. Мучил, не
представляешь как! -- А Гарбуя видела?

-- Кого?

-- Значит, Гарбуя ты еще не видала. Медсестра вкатила стол на
колесиках, на нем, опасно кренясь, стояли миски и тарелки. Проходя мимо
стола, медсестра ловко кидала миски, они ехали по плохо протертой деревянной
поверхности и замирали перед едоком. Вторая медсестра шла следом и кидала
перед людьми ложки. Все это походило на цирковой номер, Коре хотелось им
аплодировать, но все воспринимали операцию серьезно, были заняты Наступающей
едой -- только Коре не хотелось есть, она появилась здесь недавно, и ее
беспокоили другие проблемы.

Гороховый суп был невкусным, недосоленным. Журба крикнул:

-- Где соль, мать вашу! Сколько раз надо об одном и том же просить!

Никто ему не ответил. И никакой соли ему не принесли, но когда минут
через пять или десять снова появились медсестры, то они несли вдвоем большую
кастрюлю. Медсестра поставила кастрюлю на край стола, а вторая принялась
зачерпывать поварешкой густую кашу и метать ее в опустевшие миски.

Когда операция кончилась, медсестра достала из-под фартука большую
открытую консервную банку, наполовину наполненную желтой крупной солью.

Все принялись есть кашу, и некоторые щедро ее солили. А так как первый
голод, правивший этой маленькой колонией, был утолен, то люди начали
разговаривать, повеселели.

-- Что будет дальше? -- спросила Кора у Нинели. -- Наверное, опять
испытания. Они нас все испытывают, что мы умеем делать. Вчера нас по