обрекаешь ближних своих на муку и голод, чем ты лучше разбойника, что
грабит убогих? Но разве злоба, растущая в огрубелой душе, не столь же
губительна для ближних наших?
хоть когда-то тебе отказал? Разве я не просил тебя найти достойных людей,
которые помогли бы тебе в нелегкой работе?
другой - отбираешь. Разве ты не запретил наказывать недостойных?
быть вера. Наставник, - говорю я ему, - страх не делает человека
достойней. Только притворство рождает он. Ты так много делаешь добрым
словом, почему же ты не веришь в добро?
торопливо.
наша вера мала, потому что мало нас. Нас окружают враги, и, защищаясь, мы
укрепляем злобу в своей душе. Чтобы ее одолеть, нам надо сделать врагов
друзьями. Чем больше людей будет веровать так, как мы, тем больше будет у
нас друзей, и тем лучше будем мы сами.
навязать, вера должна прорасти, как семя".
у нас не так уж и мало обращенных.
кошелек и с воплем кинулся за прохожим, чтобы вернуть ему пропажу?
Потому и обуздываю доброхотов, хоть душа к тому не лежит.
где от рвения будет толк. Надо сеять, чтоб проросло.
за ним.
будет с тем малым, что мы сотворили здесь? Нас в Касе малая кучка, и если
Церковь возьмется за нас...
что я решаюсь. Даже наша война в Приграничье по сравнению с этим пустяк.
Скоро грянет раскол церквей, и нам должно использовать это время. Пусть
наша вера укрепится среди бедняков. Когда жизнь страшна и будущее
непроглядно, люди пойдут за всяким, кто им сулит утешенье.
пылающими глазами куда-то мимо и сквозь меня. И я любуюсь его превращением
- сейчас он, пожалуй, красив и даже слегка величав в свое экстазе, и ежусь
от предстоящей тоски. Да, Ларг по-своему очень умен, хоть способ его
мышления не непонятен. Мы словно сосуществуем в двух разных мирах, но эти
слова прошли, упали затравкою в пересыщенный раствор, да, это именно так:
идет кристаллизация, невзрачная мысль обрастает сверкающей плотью,
прорастает единственной правдой, облекается в единственные слова. Но
первый свой опыт Ларг проведен на мне. Вдохновенная проповедь эдак часа на
два...
на родном своем языке!
война, зимою - хозяйство. Зима далека, а лето уже на носу.
дорог. В этом году мы сражаемся за железо. Колониальная война. Я давно не
стесняюсь таких вещей и не оправдываюсь стремлением к всеобщему благу. Нет
никакого общего блага. Есть благо моей семьи и моего народа, и только он
интересует меня.
хожденья в лесах, но железные топоры, ножи и посуда...
проникло в страну, есть племена, перешедшие к земледелию.
Бассот, и я - благодетель миротворец... Отнюдь. Война уже тлеет в лесах.
Два года потратил Эргис на объединение пиргов и полгода на то, чтобы
сделать талаев и пиргов врагами. Не мелкие стычки, а затяжная война, и
скоро мы вступим в нее - за свои интересы.
раздираемый смутой, таласаровский Квайр или только Бассот?
Сначала ты затеваешь бойню, а потом принимаешься ужасаться.
зачем тратить время на сантименты? В конце концов есть одна реальность -
будущее. Прошлое прошло, а настоящее эфемерно. Ты говоришь "есть", а пока
договорил, оно уже было.
в прошлое миг.
Зря ты полез против Церкви. От наемных убийц тебя защитят. А от фанатика?
Церковь найдет убийцу среди самых близких и самых доверенных.
в лица соратников и друзей. Ты? Или ты? И мне очень хочется думать, что
это будет кто-то другой - тот, кого я не знаю, и кого еще не люблю.
напали на нас. И все это провокация чистейшей воды. Мы выкупали спорные
земли, но говорили только с одной стороной. Мы, чужаки, начали строить
поселок, не известив - как полагалось - талайских вождей. Ну что же, у нас
есть убитые, и, значит, есть право на месть. Мы можем теперь принять
сторону пиргов, не настроив против себя все прочие племена. Ирдис стоит
войны. Залежи железной руды, а вокруг неплохие земли. Здесь будет
металлургический центр, и он сможет себя прокормить.
Тилам Бэрсар осудил бы меня. Будущий тоже наверняка осудит. Но дело уже на
ходу, и завтра я выезжаю, к сожалению, с Сиблом, а не с Эргисом. Эргис уже
улетел. Пирги - его друзья и родня, и он откровенно не любит талаев. Я,
пожалуй, наоборот. Но пирги - коренные жители этих мест, а талаи - одно из
племен племенного союза хегу, и они лишь два три поколения, как пробились
на север страны. Пиргам некуда уходить, а талаев мы можем прогнать на
исконные земли хегу. Такова справедливость лесов, и удобней ее соблюдать.
этой весны, и когда я гляжу на ее исхудалые руки и осунувшееся лицо, новый
страх оживает во мне. Я еще никогда не бывал сиротой. Когда умерли те
чужие люди, которых я звал "отец" и "мать", мне было только немного
грустно. Но если я потеряю ее...
могу ей сказать, и что она может ответить мне? Нам не о чем говорить.
Только любовью связаны мы, великим чудом безмолвной любви, и пока со мной
остается мать, мир не пуст для меня...
уговаривал, мирил Эргиса с Сиблом и Сибла с Эргисом, торговался с вождями
и шаманами пиргов, клялся, обманывал, увещевал, но лихорадка свалила меня,
и меня дотащили до Пиртлы - маленькой лесной деревушки, где очень кстати
нет колдуна.
и толкает талаев на юг. Я не хочу видеть. У меня нет неприязни к талаям, и
если б не время... Я мог бы потратить несколько лет и сделать все без
войны. Но у меня нет этих лет. Пять-шесть лет, если удастся то, что я
начал...
слегка полюбил. Несколько дней кипятка и озноба - и неделю приятной
слабости, когда можно валяться в постели. Почти единственный отдых,
позволенный мне.
достаточно места для пятнадцати человек, и здесь мы не в тягость селенью.
Единственный не упрятанный в землю дом, и в тусклом окошке - Карт варит
мне травяной настой.
- но так лучше для нас обоих. Для меня - потому, что могу я ему доверять,
это глаза и уши Суил - но только Суил. Для него - потому, что так он
избавлен от всех унижений родства с именитой особой, он только оруженосец,
телохранитель и немного слуга. А Кас уверен, что я пригрел родню, и тоже
Ильин Андрей
Ильин Андрей
Жюль Верн
Пехов Алексей
Березин Федор
Сапковский Анджей