предстояло решить еще несколько немаловажных задач. Но отрываться от
прослушивания не хотелось. К сожалению, магнитная запись - не рукопись, и
ее нельзя читать по диагонали или слушать выборочно: обязательно
пропустишь что-то важное. Пришлось смириться.
дней, как до меня дошел любопытный слух: оба они имели долгую беседу с
самим королем, в разговоре участвовал и принц Фахд; я не сомневался, что
предметом обсуждения были мои откровения. Но мне нужны были не догадки и
предположения, а факты. Только при наличии достоверных фактов мы в России
смогли бы сделать выводы относительно дальнейшего: предпринимать ли
конкретные действия, отложить ли их до лучших времен или вообще оставить
эту идею как совершенно нереализуемую. Правда, в последнюю возможность
очень не хотелось верить. Я был убежден, что наш план не сулит ни одной из
сторон ничего, кроме множества выгод при минимальном риске. Я, однако же,
понимал, что если именно таким представляется дело нам, знающим подлинную
обстановку в России, то людям, воспринимающим Россию в соответствии с
расхожими и, как правило, далекими от истины - мнениями, наши предложения
могли показаться чистой фантастикой. И в то же время инициатива - пусть
даже чисто условная - должна была следовать отсюда, Востока, а не от нас.
В Москве, как все, вероятны, помнят, реальной властью (насколько вообще
центральная власть могла быть реальной в центробежной федерации) в те годы
обладало интеллигентское правительство; ну, если не реальной, то
формальной во всяком случае.
себе, она казалась слабой - а со слабой властью мало кто хочет имет
серьезные дела. Мы - "банные заговорщики", как мы сами себя то ли в шутку,
то ли всерьез стали называть, - мы, похоже, нашли способ вызвать в России
необходимые для успеха настроения. Однако, чтобы запустить этот процесс,
мы должны были получить уверенность в том, что это будет сделано не зря,
что предоставляемые нами возможности будут использованы. Наше средство
лечения России принадлежало к категории одноразовых, и повторить его было
бы уже невозможно. Хуже того: оказавшись выстрелом вхолостую, оно привело
бы как раз к тому, чего мы жаждали избежать - к окончательному развалу
страны. Способ наш был то же самое, что лечение ядом: неточность в
применении вызвала бы результат, противоположный желаемому. Все это
помогает понять, насколько необходимым было для меня получить точную
информацию о том, что и как было сказано и воспринято в сугубо
конфиденциальном разговоре короля с моими собеседниками. Российская
разведка, и так достаточно стесненная в действиях на Аравийском
полуострове, не могла нам помочь. Надо было, следовательно, действовать по
иным каналам - и действовать быстро и наверняка, делая, как говорят
шахматисты, единственные ходы в разворачивающейся блиц-партии. Хорошо, что
я, предвидя подобную ситуацию, заблаговременно постарался наладить
кое-какие особые связи. На Востоке в еще большей, пожалуй, степени, чем в
западном мире, всякая вещь имеет свою цену, хотя далеко не обязательно - в
денежном выражении. Надо только четко знать, что ты хочешь купить, кто
может это продать - и на каких условиях. К счастью, я работал на Востоке
уже достаточно долго, знал многие обычаи, уже не первый год вел картотеку,
о существовании которой не знал, я полагаю, ни один человек.
моей персоналке, а надежно защищенная от постороннего любопытства - в
памяти того компьютера, которым пользовался мой домоправитель для
хозяйственных, бытовых и прочих мелких надобностей. Я использовал эту
машину по ночам, когда все в доме предавались сну. Но если бы кто-нибудь
даже, пробудившись в неурочный час, узрел меня на кухне - вряд ли что-либо
заподозрил бы. Поглощая свои бутерброды, я имел обыкновение проверять
счета, просматривать расходы. Это являлось необходимостью - иначе персонал
крал бы значительно больше; а под моим контролем они воровали ровно в той
степени, в какой я им это позволял (позволял для того, чтобы каждый
понимал, что судьба его в значительной степени зависит от меня: воруют
все, но застигнутый на месте преступления, да еще неверным, пострадает
согласно шариату - шариат же шутить не любит).
чтобы я был уверен: он крепко сидит на крючке. Во-вторых, ему надлежало
обладать широкими связями среди своих коллег высшей прислуги. Это можно
было бы считать своего рода профсоюзом, но такой продукт цивилизации пока,
хвала Аллаху, в Саудовской Аравии неизвестен. Члены этого круга не только
хорошо знают друг друга, но и постоянно общаются и обмениваются
информацией - хотя бы уже потому, что на Востоке пресловутый "хабар"
всегда был продуктом первой необходимости. Что же касается объема и
качества этой информации - здесь можно было не сомневаться, ибо давно
известно, что слуги знают всегда и все. Хотя далеко не всегда готсы своим
знанием поделиться. Или сделать это, во всяком случае, небескорыстно. Та
информация, которя требовалась мне - с самого верха, - могла стоить
неимоверно дорого. Я же не смог бы оплатить ее из посельского бюджета,
поскольку эта информация не получила бы ни малейшего отражения в
посольских отчетах, не смог бы, даже будь у посольства такие деньги.
Заплатить из своего кармана? То есть, вернее, не из своего - мой карман не
имеет ничего общего с рогом изобилия, - но из денег моей жены, которая
водремя покинула дипломатическую стезю, поменяв громкий, но пустой, как
барабан, титул культур-атташе на директорское кресло в некой фирме, сперва
небольшой, но к тому времени, о котором идет речь, уже весьма обширной и
доходной. Денег она дала бы, но не очень много. И тогда выход практически
мог быть только один: торговаться, торговаться до седьмого пота, до
хрипоты, разумно перемежая торговлю смутными намеками, весьма похожими на
угрозы, - или следовало запастись в достаточном количестве. Задачка,
словом, была на засыпку - и все же ее необходимо было решить. Искать
нужного мне человека можно было только в своем обслуживающем персонале, о
котором мне было известно практически все, даже то, на кого эти люди еще
работали. А работать они могли на разные дипломатические и экономические
разведки. Мне нужно было искать из них менее всего защищенного. И как ни
странно, им оказался мой домоправитель. Он был не природным саудянином,
хотя жил здесь достаточно давно, а ливанцем, и занимался экономическим
шпионажем в пользу одной ливанской нефтедо-бывающей фирмы, штаб-квартира
которой находилась в Эн-Нуайрии, то есть довольно далеко от Эр-Рияда. Мне,
как представителю России, одного из все еще крупнейших экспортеров нефти,
приходилось не раз говорить на эти темы с саудянами. Потому ливанец и
служил у меня, исходя из уже упоминавшейся истины: слуги знают всё - даже
и содержание самых конфиденциальных разговоров своих нанимателей.
Восток и был им задолго до изобретения всякой хитроумной электроники.
незамедлительно прибыл. Я постарался надеть маску, выражающую крайнюю
суровость и начальственный гнев, и поинтересовался: почему расходы
посольства на бензин таковы, что создается впечатление, будто наши машины
совершили уже по полтора кругосветных путешествия? В то время как на самом
деле мы ездили не так уж много - по городу и разве что изредка куда-нибудь
в Дит, что на Красном море, или в Рас-Таннуру, на побережье Персидского
залива, - чтобы окунуться. Все более повышая голос я чувствовал себя
совершенно правым: расходы и в самом деле были далеко за пределами
приличия. Али, похоже, заранее был готов к такому разговору.
круглым. И потому он не стал выкручиваться и доказывать, что я не умею
считать, но сразу перешел в контратаку и заявил, что следует трижды
подумать, прежде чем, находясь в самом сердце мусульманского мира,
обвинить правоверного столь нелепым и неубедительным образом. Каждому
известно, что он, являясь домоправителем, не занимается лично такими
низкими делами, как заправка автомобилей или снятие показателей
спидометров. Он, конечно, прекрасно понимал, что я знаю, куда на самом
деле девается бензин. И тем более яростно обвинял меня в стремлении
опорочить честного мусульманина, оклеветать, что и на самом деле было
отнюдь не безопасно. Но именно такое развитие разговора я и предвидел и
потому, даже не дав ему договорить, заявил, что обвиняю его не в
воровстве, но в нарушении байа, присяги на повиновение и подчинение. Я
намеренно назвал заключенный с ним контракт именно этим торжественным
словом, зная, что на деле познания моего мажордома в исламском праве и
обычаях были крайне низки и ограничивались повседневными нуждами. Пока Али
пытался сообразить, что же такое байа, я стал популярно объяснять ему -
как отнесется кади ал-кудат, исламский судья, к столь серьезному нарушению
шариата. А что нарушение имело место, было ясно и саому домоправителю,
поскольку в контракте было недвусмысленно сказано, что он принимает на
себя ответственность за исполнение обязанностей всем местным персоналом
посольства, за сохранение имущества и все прочее.
компромисса:
стремясь причинить друг другу неприятности?
головой:
оскорбил и унизил меня. Этого я не могу простить!
узнаю, иными словами - считал меня глупее дворовой собаки. Не есть ли это
глубокое оскорбление?
Перумов Ник
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Трубников Александр
Глуховский Дмитрий