он кое-как поднялся, пошел сквозь дым, хватаясь за стену.
сидели старик и старуха. Сгорбленные, сморщенные, похожие настолько, что
даже брат и сестра не были бы так схожи -- явно прожили вдвоем очень
долгую жизнь, притерлись, спохожились.
смазанная вонючим жиром, была повернута к Таргитаю. Того перекосило от
жалости: темно-багровые пятна, похожие на трупные, выступали из-под
красных волос и опускались по шее до поясницы, уходя под широкий ремень.
Олег был обморожен так, что чудо, как сумел дотащить его...
вины. Он пострадал меньше, хотя и у него распухли ноги и ныло обмороженное
лицо.
старости.
Того самого, что в детстве, говорят, повесил на дубок свою секиру, лег
спать, а когда проснулся, дубок уже вырос на пять саженей.
горох старческим смешком.
все парни потешались. Все по гнездам шарили, яйца собирали, а он понизу
ходил, сумки носил.
рассказывали... Так что в родне. Тарас мне доводится внуком по двоюродному
брату, а ты, значится, в родстве со мной через эту вот ведьму, что и здесь
меня грызет и пилит, житья от нее нету!
страшно перекосил рожу.
надо. А вы-то как здесь оказались? Много баек мы слыхивали, кощунники и
тута есть, но чтоб живые сюда забредали... Нет, такого не помню. А ты,
старый?
своих, ну, пусть наших, деяниях великих и славных. Только и он скорее
всего не успеет. У нас мало того, чего раньше никогда не замечали.
языка.
Словом, мы очень благодарны, что вы спасли нас. Мы уже окоченевали. В
какую сторону нам идти, чтобы попасть к... Ящеру?
никто не скажет, в какой стороне дворец Ящера.
спать, когда он -- владыка всего мира. Должон быть дворец.
были скованные, замедленные. Таргитай подобрал мешки. Его глаза не
отрывались от стариков. Сердце стучало часто, разрываясь от жалости и
сочувствия. Что за жизнь прожили, если и здесь, в страшном мире черного
солнца, им кажется, что все терпимо, ничто особенно не изменилось!
Среди непроходимой чащи, деревьев-великанов, где ветви смыкаются высоко
над головами в три поверха, перекрывая друг другом. А захочешь увидеть
небо, не увидишь. Да никто и не поднимает головы, надо смотреть под ноги,
где в болотистой траве мелькнет то гадюка, то ядовитый жук, то исполинская
жаба, а то и вовсе узришь затаившуюся кикимору.
что вела наверх. -- Мы расскажем... если выберемся. Передадим вашему
семени...
сплетенную из прутьев крышу. Ледяной ветер ударил в лицо, как плетью.
Таргитай сжался: опять туда, в эту жуть?
следом. Его догнал надтреснутый голос:
Обрыву... Никто не знает, что там.
сдул весь снег. Таргитай зябко передернул плечами, нестерпимо захотелось
обратно.
Люди лежали в неестественных позах, снег под ними пропитался кровью, осел
тяжело. Копья, рогатины и даже мечи лежали вперемешку с деревянными
щитами.
же! Он остановился над одним, засмотрелся в перекошенное лицо с
вытаращенными глазами. Крохотные льдинки поблескивали в уголках глаз.
Парень был юн, едва пробивались усы и русая бородка, ровесник Таргитая. Но
уже никогда не пробежится по зеленой траве, не услышит песен...
волоча перебитые ноги. Олег тотчас подбежал к раненому, в кулаке блеснул
нож. Таргитай не успел вспикнуть, как Олег грубо схватил чужака за волосы,
задрав лицо к небу. Острое лезвие коснулось горла.
руках -- огромная секира?
отодвинулся от странно-розовой струи, похожей на разбавленную кровь...
Несчастный забился, пальцы впились в землю и судорожно скребли, но утих
быстро, вытянулся.
умер. Но уже долго и в муках.
почти с ужасом смотрел на Олега. Вышли из Леса все Трое люди как люди, а
теперь Олег стал совсем чужим. Холодным, точным и острым как удар секиры.
проходил. Нам бы свернуть, искать в другом месте...
мир. Если и я погибну или потеряюсь, ты должен идти не останавливаясь. К
Ящеру.
кое-что смог бы.
ни в иссиня-черных грохочущих тучах, ни на близкой стене черного тумана.
должны искать Мрака... Он бы нас не бросил.
Род только в этом положил разницу между людьми и зверями.
между зверем и человеком.
раздраженно, словно сердился на себя самого, что оправдывается перед
дурнем:
Возврата нет. Мы просто должны успеть добежать до Ящера. Если не убьем, то
хоть плюнем в глаза. И Мрак похвалил бы.