гордился собой.
девушки Грэй отвел отдельную кровать, отогнал Вилли и заботливо уложил
Сэру спать. Она поворчала, посопротивлялась, пособлазняла, но легла в
одиночестве и вскоре крепко заснула, обиженная непреклонностью Биг Грэя,
"негодного мальчишки"...
сидя в кресле, прикуривая папиросы от окурков предыдущих, и просчитывал
ближайшие шаги. Вилли чувствовал себя счастливым по простой причине,
подумал Грэй параллельно с планированием: облаченный в родные "кожи" и
обвешавшись оружием, он больше не ощущал себя голым пленником, которого
ведут по коридору патлатые стервы, почувствовал себя защищенным от
напастей и нонок. От нонок - в особенности.
воспитанного превратившимся в гигантский полигон для эксперимента Городом.
Среда, в которую он силком перенес Вилли, разнилась с привычной Квайлу как
небо и земля ("Во, каламбур опять!", - невольно улыбнулся Грэй.), но
расчет строился в надежде на благоразумие и интеллект Неудачника, а также
на свойства души, которые у него сохранились нетронутыми, что вообще-то
для обитателя Кью эС, мягко выражаясь, типичным не являлось. Благодаря
этим свойствам, знал Грэй, браток Вилли не убил когда-то, в нейтралке
выживая, ту девчонку, наградившую его лобковыми вшами. А должен был. Все
его воспитание, психология и некое подобие этики твердили изначально:
УБЕЙ. Они убивают и за гораздо меньший вред, причиненный другой особью,
тем более - женского пола. Но Вилли не убил. И Грэй понял - почему.
его такое объяснение пока еще не уложилось бы.
Неудачник, уникальный компфренд и крутой мужик, был способен на чувство,
которое из него вытравляли с момента рождения. Он был ГОТОВ ЛЮБИТЬ.
шикарную кровать рядышком с посапывающей, свернувшейся калачиком
проституткой и провалился в сон, глубокий и почти бездонный, как колодец в
пустыне. До того как уйти за стену, он и не мечтал о таком, ему все время
СНИЛОСЬ, ему не давал покоя просачивающийся из-за стены призывный оклик
Дороги. Но... но даже днем, со дна колодца, видны звезды, и Грэй их даже
тут видел во сне, они по-прежнему манили, хотя Грэй уже "на них" бывал.
Однако он не мог уйти навсегда, освободиться от жестокой ностальгии, пока
родной мир находится в состоянии, которое лично он, Грэй, считает
несвойственным и противоестественным. Своего мнения он никому не
навязывал, он просто не мог уйти, пока хоть что-то не сделает для Дома.
Для Дома, отвергающего его. Но - Дома... Каждый имеет право поступать по
своему разумению. Результат поступков - другое дело. Удастся ли воплотить
замысел как хочется - вовсе третье...
видимые с его дна, а чем ярче звезды, тем лучше их видно - следовательно,
на душе спокойней при возвращении в реальность яви: звезды пока еще горят.
лежало, мягкое, упругое, довольно тяжелое, и дышало ему в шею, а лицо его
было покрыто чем-то щекотно-шелковистым... Открыл глаза и обнаружил, что
лицо накрыто женскими волосами, а лежит на нем не кто иная, как Сэра
("Кому ж еще", - подумал Грэй и мысленно вздохнул...), лежит и спит,
обхватив его плечи руками. Грэй скосил глаза направо: расслабленное во
сне, беззащитное лицо девушки. Скосил глаза налево: солнечный свет
пробивается сквозь щели жалюзи, и в лучах света клубится, танцует пыльная
взвесь... Это только наши танцы на грани весны, подумал Грэй и еще раз
мысленно вздохнул.
его...
щеке. - Не надо, крошка, - он сбросил ее с себя и вскочил. - Прошу тебя,
не надо!..
лезут... Неужели от меня исходит эманация голода, и они торопятся
восполнить то, что мне недодали в прошлом?..".
ты устал, а сегодня?.. Мне показалось, ты... неравнодушен... ко...
девочка, тебе больше ничего не остается, одевайся и уходи. Ты не забыла
адрес Бена?.. Ну же, что стоишь, уматывай!! - он был с нею груб. Но -
вынужденно. Секунда, и он бы сдался... - Давай, давай, - чуть ли не взашей
вытолкал он проститутку. Захлопнул за ней дверь и трясущимися руками
вытряс из пачки последнюю папиросу.
посторонние мысли. Время не ждет. В нужном месте надо быть.
двадцатыми". Технический прогресс, бурными темпами развивающийся, и в
первую очередь повсеместное появление автомобилей, ускорили ритм жизни,
изменили его, неимоверно нарастили, и все, что раньше тряслось на повозках
по грунтовкам жизни, с ревом устремилось по автострадам на фордах и
кадиллаках в будущее, набирая обороты не по суткам-"бусинам", нанизанным
на связующую нить времен-пространств, а по минутам и секундам. В тумане
грядущих лет еще не просматривались Лос-Аламос и Хиросима с Нагасаки,
роботы и рок-н-ролл, компьютеры и реактивная авиация, телевидение и СПИД,
звездно-полосатый флаг на Луне и орбитальные шаттлы, Третий Рейх и ГУЛаг,
бытовые магнитофоны и лазерные пушки, но предпосылки, порожденные в
десятилетие, позднее названное "ревущим", вели к выводам, выше
перечисленным...
У меня тут еще кой-какие делишки. Надо подготовить одну операцию под
кодовым названием... гм, "Вперед в прошлое"... А ты сиди здесь, никому не
открывай, кроме меня, будут ломиться, признаков жизни не подавай, а вдруг,
ничтоже сумняшеся, вломятся, начинай массированный артобстрел. Без
сомнения, те, кто вломятся, не друзья, а приятели, ха. Усек?
наследство от братана Фредди-Нонкоруба и выкраденный у нонок при побеге из
первого плена; с братовым пулеметом Вилли не расставался никогда, в
обнимку спал. - Иди гуляй.
элегантную шляпу свою и ушел гулять.
добрых полдня засел за просмотр подшивок "The New York Times", начиная с
тыща девятисотого, включительно. Бормотал: - Будущее узнать не дано, чтобы
с глузду не съехать, но зато прошлое - узнавай, если невтерпеж, и если в
одном месте зудит, для этого и хомо вояджером не обязательно быть... Это и
будет провидение грядущего - в определенном смысле...
рекламных объявлений на предпоследней странице одного из августовских
номеров. Удовлетворенно хмыкнув, вышел покурить, подумать. Информашка была
простенькая, но с подвохом. Вернувшись, вновь закопался в слегка
пожелтевшую бумагу, вгрызаясь, как опухший с голодухи книжный червь, в
толстенный том, на форсаже сканируя сонмища газетных страниц. Вторую,
третью и четвертую крошки информации подобрал в течении получаса, а пятую,
к сожалению, аж спустя часа три. Заморился даже листать, устали не только
руки, но и глаза и мозги. Едва не пропустил вкусную информашку, на первый
взгляд не относящуюся к сути. Но уловил. Удовлетворенно хмыкая, довольный
собой несказанно, покинул хранилище информации, монастырь старых
дев-библиотекарш, нырнув из церковной тиши читального зала в бурлящий
разнообразными шумами уличный поток.
времени и в этом пространстве, реальная, во плоти, а не бесплотный образ,
сохранившийся в памяти. Но, когда тянет неудержимо, подумал Грэй, а
выдержать, удержаться необходимо во что бы то ни стало, выход один:
проявить чудеса выдержки. Как бы ни хотелось пойти, помчаться, ворваться,
раскровянить рожу "лучшему другу" Папе Китчу. Спрашивается, _з_а_ч_е_м_?
Она сделала свой выбор. Причем теперь ты? "Уйди в туман, карикатура...",
говорили еще во времена его детства. Будь при том, что осталось у тебя,
когда ушла она. Что осталось мне? - спросил себя Грэй. И ответил: твоя
война, вечный скиталец. Не стой, не плачь, смелее в бой. Времена Ушастика
Китча и Большого Грэя, неразлучных корешей, умерли полтора десятка годов
тому назад. И воскреснуть не должны.
говори красиво!".) слога, Грэй проявил чудеса выдержки. А что оставалось.
координатам местом перехода. И музыку можно тут черпать из внешнего
источника. Что гораздо эффективнее. Грэй устал, а живая музыка всегда
лучше и сильнее зафиксированной на носитель, даже самый лучший.
Печенкой чую, что... - он не договорил. Не успел. Интуиция, как почти
всегда, его не обманула. Если можно назвать "шестым чувством" то, что он
отчетливо услышал, как в мыслях его прозвучал чужой "голос": "Вот он, вот!
Я его выследил, Тони!"
не хватало. Ну, ладно...
Суворов Виктор
Бажанов Олег
Ильин Андрей
Березин Федор
Никитин Юрий
Майер Стефани