был чистенько и прилично одет. Сопляк! "Все в порядке"... Она готова бы-
ла дать ему затрещину!
лило досаду Сильвии. Но она не упускала случая узнать что-нибудь о сест-
ре и не отказалась от желания ею командовать. Если не на деле, то хоть
мысленно! Ей было известно, какую строгую жизнь ведет Аннета, и она не
понимала, зачем та обрекла себя на воздержание. Сильвия достаточно хоро-
шо знала сестру и была уверена, что женщина ее склада не создана для ду-
шевного самоограничения и жизни без радостей. Как можно до такой степени
насиловать свою природу? Кто принуждает ее к вдовьей жизни? Не нашлось
мужа, так ведь немало найдется друзей, которые рады были бы скрасить ей
жизнь. Если бы Аннета пошла на это, Сильвия, быть может, меньше уважала
бы ее, но сестра стала бы ей ближе.
что побуждает ее вести монашескую жизнь, откуда этот дикий страх, зас-
тавлявший ее избегать не только всякой возможности, но и самой мысли о
тех естественных человеческих радостях, которых ей не может запретить
никакая религия, никакие законы общественной морали. (В церковную мораль
она не верила. И разве она не была сама себе госпожа?)
ланиями, слепой чувственностью, не существует беспечных наслаждений, иг-
ры без последствий: малейший толчок может отдать ее в жертву силам, с
которыми она уже не сможет совладать. Аннета помнила, какое нравственное
потрясение вызвали в ней когда-то ее короткие столкновения с любовью. А
сейчас ей грозила еще большая опасность! Сейчас она не устояла бы. Стои-
ло ей дать себе волю, и страсть захватила бы ее всю, не оставив места
вере, которая ей так была нужна... Какая вера? Вера в себя. Не гордость,
нет, а вера в то непостижимое, то божественное, что заложено в душу и
что она хотела неоскверненным передать сыну. Аннета понимала, что такая
женщина, как она, если для нее исключена жизнь брачная с ее строгой упо-
рядоченностью, должна выбирать одно из двух: либо полное нравственное
самообуздание, либо полную покорность своим чувственным инстинктам. Все
или ничего... Ну, тогда ничего!
Аннету находили приступы злой, хватающей за горло тоски, когда она гово-
рила себе:
забыл ее. За это время у него было немало любовных похождений. Они не
оставили глубокого следа в его податливом сердце, - только мелкие мор-
щинки вокруг лукавых глаз, словно следы коготков, да некоторую усталость
и благодушное презрение к этим легким победам и к самому победителю. Как
только он снова увидел Аннету, он испытал то знакомое ему по прошлым
встречам впечатление душевной свежести и твердости, которое странным об-
разом привлекало к ней этого пресыщенного скептика. Он внимательно изу-
чал ее лицо: да, видимо, и для нее тоже эти годы не прошли даром! В глу-
бине ее глаз мерцало что-то затаенное, след душевных потрясений. Но она
казалась теперь спокойнее и увереннее в себе. И Франку снова стало жаль,
что такая славная и здоровая духом подруга уже два раза ускользнула от
него. Впрочем, еще не поздно! Никогда, казалось, они с Аннетой не были
так близки к тому, чтобы найти общий язык.
материальном положении. Скоро он предложил ей довольно хорошо оплачивае-
мую работу: нужно было составить картотеку для каталога одной частной
библиотеки, которую ему было поручено привести в порядок. Таким образом,
у Марселя появился естественный предлог для того, чтобы проводить с Ан-
нетой несколько часов в неделю. Они умудрялись и работать и беседовать
одновременно. Между ними быстро установилась прежняя дружеская близость.
вал о себе, и это был лучший способ вызвать ее на откровенность, узнать
ее мысли. Неистощимой темой разговора были его любовные похождения. Вос-
поминания о них тешили Марселя, и он охотно делился ими с Аннетой, а она
слушала, забавлялась, иной раз слегка журила его. Марсель первый готов
был посмеяться над собой, как смеялся над всем на свете. Смеялась и Ан-
нета, слушая его нескромные признания, - в этом, как и во всем, что не
касалось ее самой, проявлялось ее свободомыслие. А Марсель понимал ее
иначе. Ему нравились ее веселый, живой ум и ее снисходительность. Он не
находил в ней и следа прежней чопорности в вопросах морали, нетерпимости
молодой девушки, кругозор которой ограничен ее добродетелью. В то время
как они с Аннетой состязались в иронических суждениях, он думал: "Как
чудесно было бы привязать к себе навсегда этого умного друга, делить с
ней все, что еще предстоит в жизни!.. В какой форме? Да в какой ей будет
угодно! Любовница, жена - пусть решает сама!" Марсель был человек без
предрассудков. Он не придавал значения тому, что Аннета родила "незакон-
ного" ребенка. И так же мало интересовало его, были ли у нее и после
этого какие-нибудь романы. Он не стал бы ей докучать требовательностью и
слежкой. Ее интимная жизнь не возбуждала в нем любопытства - у каждого
могут быть свои тайны, каждый имеет право на известную свободу! Ему нуж-
но было от Аннеты только одно: чтобы в их совместной жизни она была
всегда весела и рассудительна, была ему добрым товарищем, делила его ин-
тересы и удовольствия (а под удовольствиями он разумел все: умственную
жизнь; любовь и все остальное).
мысли. Это было однажды вечером в библиотеке, когда они заканчивали ра-
боту и заходящее солнце сквозь деревья старого сада золотило коричневые
переплеты книг. Аннета очень удивилась. Как, он опять о том же? Разве с
этим еще не кончено?
больше об этом думать.
с ним... Нет, нет это невозможно! Об этом не может быть и речи..."
курая бородка освещена солнцем. Потянувшись через стол, он берет руки
Аннеты в свои и говорит:
Мы друг друга знаем... сколько лет уже? Двенадцать? Или пятнадцать? Зна-
чит, мне не нужно ничего объяснять. Все, что я мог бы сказать, вам и так
понятно.
Ясный взгляд ее устремлен на него, но Марселю не удается перехватить
этот взгляд, потому что он уже где-то далеко. Аннета смотрит теперь
внутрь себя. Она размышляет.
это невозможно? Он мне не противен... Он красив, обаятелен, он довольно
добрый, умный и приятный человек... Как мне легко жилось бы!.. Но ведь я
не смогу жить, как он, жить с ним... Он людям нравится, и ему все на
свете нравится, но он ничего не уважает: ни мужчин, ни женщин, ни лю-
бовь, ни Аннету..." (Она думала сейчас о себе, как о ком-то посторон-
нем.) "Конечно, он не скупится на тонкие знаки внимания и светской поч-
тительности, и, может быть, это как раз и доказывает его расположение ко
мне... Но что этот милый скептик принимает всерьез? Он совсем не верит в
человека и упивается своим неверием. Он ведет счет человеческим слабос-
тям со снисходительным любопытством соглядатая. Я думаю, он был бы разо-
чарован, если бы в один прекрасный день убедился, что человека есть за
что уважать... Славный малый! Да, жизнь с ним была бы легкой, такой лег-
кой, что потеряла бы для меня смысл..."
хотя и не укладываются в слова, и решение крепнет.
дит к окну и, прислонясь к раме, с философским спокойствием закуривает
папиросу. Он стоит за спиной Аннеты и наблюдает за ней. А она сидит не-
подвижно, не снимая со стола вытянутых рук, как будто Марсель все еще
перед ней. Марсель видит ее красивые золотистые волосы, круглые плечи...
Все потеряно... И для кого же, для чего она бережет себя? Для какой-ни-
будь новой глупости, вроде истории с Бриссо?.. Нет, он знает, что сердце
Аннеты не занято... Так в чем же дело? Ведь не каменная она! Ведь есть
же у нее потребность любить и быть любимой!
лаешь, к чему стремишься, чего ищешь или о чем мечтаешь. Несмотря на все
разочарования, верить в себя и в жизнь!.. А Марсель убивает уважение ко
всему. Аннете легче было бы утратить уважение людей, чем самой потерять
веру в жизнь. Ведь только в ней она черпает силы. А без действенной силы
Аннета ничто. Пассивное счастье для нее смерть. Самое существенное раз-
личие между людьми заключается в том, что одни в жизни активны, другие
пассивны. А из всех видов пассивности самой страшной в глазах Аннеты бы-
ла пассивность ума, который, подобно уму Марселя Франка, блаженно успо-
коился в неверии и, не тревожа себя больше сомнениями, с наслаждением
отдается безучастию, ведущему в Ничто... "Да, это не самоубийство!.. -
думает Аннета. - Нет, я не согласна... Что меня ждет впереди? Быть мо-
жет, я не узнаю ни счастья, ни полного удовлетворения. Быть может, жизнь
моя будет неудачна. Но, удачна она или нет, в ней есть порыв, стремление
к цели!.. К неведомой? Обманчивой, быть может? Ну что же! Стремление
ведь не иллюзия! И пусть я упаду на пути - только бы упасть на своем пу-
Афанасьев Роман
Лукьяненко Сергей
Юрьев Сергей
Пехов Алексей
Земляной Андрей
Лукин Евгений