Хушаху забрал его с собой. Западная столица находится в стороне от дороги,
ведущей с степи. Война, может быть, не принесет несчастий его сыну.
северо-западным округам страны, где его не ждали, и в первом же сражении
разбил юань-шуая ' Даши, взял несколько городов и осадил Западную столицу.
Хушаху с частью войск вырвался из города, бежал.
рассказывал о войне. Но Хо понемногу выпытал все, что знал Юань-ин.
Императорские юань-шуаи не могут сражаться с монголами. Бегут либо
сдаются. Сын, воспитанный дедом, почтительно относился к сановникам. Но и
в его словах сквозило осуждение Хушаху, трусливо удравшего из осажденного
города.
предательстве слабодушных командующих будоражили Чжунду. Императорские
стражники шныряли повсюду, хватали всех, кто говорил о поражении, били
палками, кидали в ямы. Но в столице становилось все тревожнее. Мужчинам
было запрещено покидать город. Всех заставили укреплять стены. Вместе с
другими работал и Хо. Он месил глину, таскал камни... Горячий пот струился
по лицу, ныли ссадины на руках. Но больше, чем ссадины, болело сердце. Сын
говорил, что монголы убивают не только воинов, не щадят в захваченных
городах ни детей, ни женщин, все крушат и предают огню.
качала головой.
Ляодунском полуострове. Собрал под свое знамя сто тысяч воинов, присвоил
себе звание да юань-шуая ' и начал войну против цзиньцев. Император послал
против него Хушаху. Но и здесь высокому сановнику не повезло. Елюй Люгэ
попросил помощи у хана и разбил Хушаху. Рассерженный император отрешил его
от всех дел и сослал в деревню.
привезли едва живого. Хо смотрел на бледное лицо с чернотой под запавшими
глазами, на сгорбленную спину Цуй и готов был рвать на себе волосы.
по голым камням. Влево, в нескольких шагах, темнел провал пропасти. Кругом
вздымались горы с зубчатыми вершинами, кое-где белели снежные шапки. К
склонам прилипли серые клочья облаков. По хребту змеей извивалась Великая
стена, выложенная из камня, в тускло-зеленых пятнах лишаев. Над стеной
возвышались четырехугольные башни из кирпича. Стена подавляла своими
размерами, своей несокрушимостью. Но ни стена, ни кручи гор не смогли
защитить владетелей этой земли. Возносили себя до неба, давили своим
величием, пугали многолюдием, а пришел - и обидно стало за свои прежние
страхи. Богатства, легкая жизнь лишили здешних владетелей удали и отваги,
сделали дряблыми, неповоротливыми.
пришлось лишь однажды. Под Дату ном вражеский лучник достал его стрелой.
Хан отошел в степи, залечил рану, дал отдохнуть войнам и вот возвращается
снова. Вновь его воины берут оставленные города, продвигаются все дальше
на юг, к Чжунду. А в степь тянутся обозы с отнятым добром, вселяя в сердца
воинов радость.
горный проход и кинутой воинами императора при одном слухе о его
приближении, была его ставка. На склонах гор, покрытых тощей травой,
паслись расседланные кони, горели огни. У крепости были установлены
метательные орудия. Воины учились сокрушать стены, разбивать ворота
вражеских городов. Тяжелые валуны с грохотом обрушивались на крепость.
Брызгами разлеталась каменная и кирпичная крошка. Джучи, потный, грязный,
в изодранном халате, помогал воинам взваливать камни на распяленные ремни
орудий. Хан остановил коня, подозвал сына к себе.
сказал, тронул коня. Оглянулся. Джучи стоял на прежнем месте, смотрел ему
вслед, закусив губу, и он утвердился в мысли, что за чрезмерной
покорностью сына кроется несогласие с ним. Упрямым становится. В прошлом
году сыновья воевали самостоятельно и порадовали его разумностью. Они за
короткое время взяли шесть округов - владений Алтан-хана. Младший, Тулуй,
многих удивил своей храбростью. С мечом в руке он поднимался на стены
крепостей, увлекая за собой воинов. Чагадай обнаружил другие способности.
Он держал воинов и нойонов в великой строгости, от всех требовал
неукоснительного следования ханским установлениям, не упускал и самого
малого небрежения, его побаивались все. Угэдэй, напротив, привлекал к себе
людей незлобивостью, он любил пировать с друзьями, любил раздаривать
захваченные богатства. А вот Джучи... Он, как и Тулуй, мог взойти на стену
крепости, занятой врагом, но делал это только в крайнем случае. Сражения
не увлекали его, не зажигали в глазах огонь отваги, грохот боевых
барабанов не заставлял сильнее колотиться сердце. В захваченных городах он
разыскивал людей, сведущих в разных науках, заставлял перелагать на
монгольский язык книги, слушал не уставая рассказы о прежних царствах, об
устроении мира, о поучениях древних мудрецов. Пустопорожние речи ученых
людей делали его мягкосердным, где только мог, он щадил покоренных, не
позволял воинам брать добычу безоглядно. Опасный дух миролюбия мог сделать
сына подобным воинам Алтан-хана. И Чингисхан повелел разогнать собранных
Джучи мудрецов-книжников. Сын взмолился:
нынешних владетелей может сравниться в величии с нами?
познанного...
сохранить ни городов, ни самих книг, ни своей жизни. Они только усыпляют
ум и вносят в душу смуту. Ты хочешь познаний - познавай. Но познавай
науку, помогающую одолеть сильного, уничтожить могущественного. Собери
людей, сведущих в хитростях разрушения крепостей. Учись сам и учи возле
себя других.
с разными стенобитными устройствами, а их в этой стране понапридумывали
множество, всюду ищет сведущих людей, и это дает большую пользу. Но обиду
свою не забыл. Ворочает камни, делает другую черную работу, будто его
принудили к этому, как раба. Досадить хочет...
передохнет, потом примет гонцов и нойонов. А вечером нежноголосые юные
китаянки усладят его слух песнями. Одну из них он оставит у себя. Они в
любви нежны, как их песни... Правда, женщины уже не горячат его кровь.
Доступное его всегда привлекало меньше, чем труднодоступное.
держа за руку сына Кулкана. Он озадаченно хмыкнул. Хулан осталась вместе с
другими женами в степях...
задрыгал ногами, плаксиво сморщился,- передал на руки Хулан.- Приехала. А
позволения спросила?
позволения. Для нас с сыном ты и небо, и солнце.
тут, отдохнуть не придется. Она вошла следом, сказала кешиктенам:
старалась их подчинить своим. И поэтому быстро утомляла его, ее
неукротимое своевольство становилось тягостным.
подальше.
в гнезде.
Каждый день в твою постель кидают свежую девчонку. Но не бойся, мешать
тебе не буду. Не о себе, о сыне мои заботы. И тебе не мешало бы думать о
нем чуть больше. Сколько жен, а, кроме Борте, одна я родила тебе сына.
шелковый халатик, на серебряном поясе висел маленький нож, из-под расшитой
войлочной шапки на виски падали косички с тяжелыми лентами. Ничего не
скажешь, Хулан заботливая мать...
Хулан обличала его, уперев руки в бока.
меня. За то, что сына родила, и за то, что я меркитка. А сын наполовину
меркит...
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Лондон Джек
Мурич Виктор
Афанасьев Роман
Пехов Алексей