Чтение 65–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

двух недель.

Кардинал тяжело вздохнул и упал на подушку прошептав:

- Спасибо, Гено, спасибо.

Затем, когда медик собрался уходить, он приподнялся и сказал, устре-
мив на него пламенный взгляд:

- Никому ни слова! Ни слова!

- Я знаю эту тайну уже два месяца: вы видите, я умел хранить ее.

- Ступайте, Гено, я позабочусь о вас. Велите Бриенну прислать мне чи-
новника, которого зовут Кольбером. Ступайте.

XLIV

КОЛЬБЕР

Кольбер был недалеко. Весь вечер он не выходил из соседнего коридора,
разговаривая с Бернуином и Бриенном, и обсуждал с обычной ловкостью
придворного человека все события и новости, вскипающие, как пузыри, на
поверхности каждого события. Пора нарисовать в нескольких словах портрет
одного из любопытнейших людей того времени, и нарисовать его с такой
правдивостью, с какой могли сделать это живописцы той эпохи. Кольбер был
человеком, на которого историк и моралист имеют равные права.

Кольбер был тринадцатью годами старше Людовика XIV, будущего своего
владыки. Человек среднего роста, скорее худой, чем полный, с глубоко си-
дящими глазами, плоским лицом, черными жесткими и столь редкими волоса-
ми, что с молодости принужден был носить скуфейку. Взгляд у него был
строгий, даже суровый. С подчиненными он был горд, перед вельможами дер-
жался с достоинством человека добродетельного. Всегда надменный, даже
тогда, когда, будучи один, смотрел на себя в зеркало. Вот отличительные
черты внешности Кольбера.

Что же до его ума, то все расхваливали его глубокое умение составлять
счета и его искусство получать доходы там, где могли быть одни убытки.

Кольбер додумался до того, чтобы содержать гарнизоны в пограничных
городах, не платя жалованья солдатам и предоставляя им существовать за
счет контрибуции. Столь ценные качества подсказали Мазарини мысль после
смерти своего управляющего Жубера назначить на его место Кольбера. Ма-
ло-помалу Кольбер выдвинулся при дворе, несмотря на свое незнатное про-
исхождение: дед его был виноторговцем; отец тоже торговал, сначала ви-
ном, а потом сукном и шелковыми материями.

Кольбер, которого прочили в купцы, служил приказчиком у лионского
торговца; потом он бросил лавку, уехал в Париж и поступил в контору гос-
подина Битерна, прокурора суда. Тут-то и научился он искусству состав-
лять счета и еще более трудному искусству запутывать их. Твердость
Кольбера принесла ему очень большую пользу.

В 1648 году двоюродный брат Кольбера, покровительствовавший ему, уст-
роил его на службу к Мишелю Летелье, который был тогда министром.

Однажды министр послал Кольбера с поручением к Мазарини.

Кардинал в то время отличался цветущим здоровьем, в тяжелые годы
Фронды еще не засчитывались ему втрое и вчетверо. Он жил в Седане, где
его очень беспокоила одна придворная интрига, в которой Анна Австрийская
готова была предать его.

Интригу эту затеял Летелье. Он получил письмо от Анны Австрийской,
драгоценное для него и очень опасное для Мазарини. Но так как он всегда
(и очень искусно) вел двойную игру, стараясь то мирить, то ссорить между
собой всех своих противников, то и тут он решил показать письмо Анны
Австрийской кардиналу, чтобы обеспечить себе его благодарность.

Послать письмо было легко; получить его обратно было гораздо труднее.
Летелье посмотрел кругом, заметил мрачного худого чиновника, который,
нахмурив брови, писал бумаги, и решил, что он лучше всякого жандарма ис-
полнит его поручение.

Кольбер поехал в Седан с приказанием показать кардиналу Мазарини
письмо и привезти его назад к Летелье.

Он с особенным вниманием выслушал приказ, заставил повторить его два
раза и задал вопрос: что важнее - показать письмо или привезти его об-
ратно?

Летелье отвечал:

- Важнее привезти письмо назад.

Кольбер отправился в путь, спешил, не щадя себя, и вручил Мазарини
сначала письмо от Летелье, уведомлявшее кардинала о драгоценной посылке,
а потом само письмо королевы.

Мазарини, читая письмо Анны Австрийской, густо покраснел, ласково
улыбнулся Кольберу и отпустил его.

- А когда будет ответ? - почтительно спросил Кольбер.

- Завтра.

- Завтра утром?

- Да.

На другой день, с семи часов утра, Кольбер был уже на месте. Мазарини
заставил его ждать до десяти. Кольбер, которому пришлось сидеть в перед-
ней, и не подумал обидеться. Когда настала его очередь, он вошел, Маза-
рини отдал ему запечатанный пакет, на ко - тором была надпись: "Господи-
ну Мишелю Летелье".

Кольбер посмотрел на конверт с особенным вниманием; кардинал ласково
улыбнулся ему и подтолкнул его к двери.

- А письмо ее величества королевы-матери? - спросил Кольбер.

- Оно в пакете со всем прочим.

- Очень хорошо, - сказал Кольбер и, зажав шляпу между колен, начал
распечатывать пакет.

Мазарини вскрикнул.

- Что это вы делаете? - спросил он грубо.

- Распечатываю конверт, монсеньер.

- Вы что, не верите мне, господин педант? Видана ли подобная дер-
зость?

- О монсеньер, не гневайтесь на меня! Могу ли я не верить вашему сло-
ву?

- Так что же?

- Я не верю исправности вашей канцелярии. Что такое письмо? Клочок
бумаги! Разве нельзя забыть лоскуток бумаги? Ах! Взгляните сами, госпо-
дин кардинал, я не ошибся!.. Ваши чиновники забыли этот клочок бумаги.
Письма королевы нет в пакете.

- Вы наглец и ничего не понимаете! - закричал Мазарини с гневом. -
Убирайтесь и ждите моих приказаний!

Сказав это с чисто итальянской живостью, он вырвал пакет из рук
Кольбера и вернулся в свой кабинет.

Но гнев его не мог продолжаться вечно, и Мазарини одумался. Каждое
утро, отворяя дверь своего кабинета, Мазарини видел лицо дежурившего у
дверей Кольбера, который смиренно, но упорно просил у него письмо коро-
левы-матери.

Мазарини не выдержал и наконец отдал письмо. Возвращая драгоценную
бумагу, кардинал произнес строжайший выговор, в продолжение которого
Кольбер только рассматривал, разглаживал, даже нюхал бумагу, буквы и
подпись, как будто имел дело с отъявленным мошенником. Мазарини еще
больше разбранил его, а бесстрастный Кольбер, убедившись, что письмо
настоящее, ушел, не сказав ни слова, точно глухой.

За это он получил после смерти Жубера место управляющего делами кар-
динала: Мазарини, вместо того чтобы разгневаться, восхитился им и поже-
лал сам иметь такого верного слугу.

Кольбер сумел скоро заслужить милость Мазарини и стать для него необ-
ходимым. Чиновник знал все его счета, хотя кардинал никогда ни слова не
говорил ему о них. Этот секрет очень крепко связывал их друг с другом;
вот почему Мазарини, готовясь перейти в иной мир, хотел спросить его со-
вета, как распорядиться имуществом, которое он оставлял на земле.

Расставшись с Гено, кардинал позвал Кольбера, предложил ему сесть и
сказал:

- Потолкуем, господин Кольбер, и серьезно, потому что я болен и могу
умереть.

- Человек смертей, - произнес Кольбер.

- Я всегда помнил об этом, господин Кольбер, и трудился, предвидя
это... Вы знаете, я скопил кое-что...

- Да, монсеньер.

- Какой приблизительно сумме, по-вашему, равно мое состояние?

- Сорок миллионов пятьсот шестьдесят тысяч двести ливров девять су и
восемь денье, - ответил Кольбер.

Кардинал испустил глубокий вздох, с изумлением взглянул на Кольбера,
но позволил себе улыбнуться.

- Это деньги явные, - сказал Кольбер в ответ на улыбку кардинала.

Кардинал привскочил на постели.

- Что это значит? - воскликнул он.

- Я хочу сказать, что, кроме этих сорока миллионов пятисот шестидеся-
ти тысяч ливров, у вас есть еще тринадцать миллионов, о которых никому
не известно.

- Уф! - пробормотал Мазарини. - Вот человек!

В эту минуту голова Бернуина показалась в дверях.

- Что случилось? - спросил Мазарини. - Почему мне мешают?

- Ваш духовник пришел: его пригласили сегодня вечером, - отвечал ка-
мердинер. - Он сможет прийти еще раз не раньше, как послезавтра.

Мазарини взглянул на Кольбера; тот взял шляпу и произнес:

- Я приду позже, господин кардинал.

Мазарини колебался.

- Нет, нет, - сказал он, - вы мне так же необходимы, как и он. Притом
ведь вы - мой второй духовник... и что я скажу одному, то может слышать
другой. Останьтесь!