Чтение 65–й страницы книги ~Три мушкетера~

- Итак, вы навсегда отказываетесь от мира, это решено окончательно и
бесповоротно?

- Навсегда. Сегодня вы еще мой друг, завтра вы будете лишь призраком
или совсем перестанете существовать для меня. Мир - это склеп, и ничего
больше.

- Черт возьми! Как грустно все, что вы говорите!

- Что делать! Мое призвание влечет меня, оно уносит меня ввысь.

Д'Артаньян улыбнулся и ничего не ответил.

- И тем не менее, - продолжал Арамис, - пока я еще на земле, мне хо-
телось бы поговорить с вами о вас, о наших друзьях.

- А мне, - ответил д'Артаньян, - хотелось бы поговорить с вами о вас
самих, но вы уже так далеки от всего. Любовь вызывает у вас презрение,
друзья для вас призраки, мир - склеп...

- Увы! В этом вы убедитесь сами, - сказал со вздохом Арамис.

- Итак, оставим этот разговор и давайте сожжем письмо, которое, по
всей вероятности, сообщает вам о новой измене вашей гризетки или горнич-
ной.

- Какое письмо? - с живостью спросил Арамис.

- Письмо, которое пришло к вам в ваше отсутствие и которое мне пере-
дали для вас.

- От кого же оно?

- Не знаю. От какой-нибудь заплаканной служанки или безутешной гри-
зетки... быть может, от горничной госпожи де Шеврез, которой пришлось
вернуться в Тур вместе со своей госпожой и которая для пущей важности
взяла надушенную бумагу и запечатала свое письмо печатью с герцогской
короной.

- Что такое вы говорите?

- Подумать только! Кажется, я потерял его... - лукаво сказал молодой
человек, делая вид, что ищет письмо. - Счастье еще, что мир - это склеп,
что люди, а следовательно, и женщины - призраки и что любовь - чувство,
о котором вы говорите: "Какая гадость!"

- Ах, д'Артаньян, д'Артаньян, - вскричал Арамис, - ты убиваешь меня!

- Наконец-то, вот оно! - сказал д'Артаньян.

И он вынул из кармана письмо.

Арамис вскочил, схватил письмо, прочитал или, вернее, проглотил его;
его лицо сияло.

- По-видимому, у служанки прекрасный слог, - небрежно произнес посла-
нец.

- Благодарю, д'Артаньян! - вскричал Арамис в полном исступлении. - Ей
пришлось вернуться в Тур. Она не изменила мне, она по-прежнему меня лю-
бит! Иди сюда, друг мой, иди сюда, дай мне обнять тебя, я задыхаюсь от
счастья!

И оба друга пустились плясать вокруг почтенного Иоанна Златоуста,
храбро топча рассыпавшиеся по полу листы диссертации.

В эту минуту вошел Базен, неся шпинат и яичницу.

- Беги, несчастный! - вскричал Арамис, швыряя ему в лицо свою скуфей-
ку. - Ступай туда, откуда пришел, унеси эти отвратительные овощи и гнус-
ную яичницу! Спроси шпигованного зайца, жирного каплуна, жаркое из бара-
нины с чесноком и четыре бутылки старого бургундского!

Базен, смотревший на своего господина и ничего не понимавший в этой
перемене, меланхолически уронил яичницу в шпинат, а шпинат на паркет.

- Вот подходящая минута, чтобы посвятить вашу жизнь царю царей, -
сказал д'Артаньян, - если вы желаете сделать ему приятное: "Non inutile
desiderium in oblatione".

- Убирайтесь вы к черту с вашей латынью! Давайте пить, милый д'Ар-
таньян, давайте пить, черт подери, давайте пить много, и расскажите мне
обо всем, что делается там!

XXVII

ЖЕНА АТОСА

- Теперь остается только узнать, что с Атосом, - сказал д'Артаньян
развеселившемуся Арамису после того, как он посвятил его во все новости,
случившиеся в столице со дня их отъезда, и когда превосходный обед зас-
тавил одного из них забыть свою диссертацию, а другого - усталость.

- Неужели вы думаете, что с ним могло случиться несчастье? - спросил
Арамис. - Атос так хладнокровен, так храбр и так искусно владеет шпагой.

- Да, без сомнения, и я больше чем кто-либо воздаю должное храбрости
и ловкости Атоса, но, на мой взгляд, лучше скрестить свою шпагу с
копьем, нежели с палкой, а я боюсь, что Атоса могла избить челядь: этот
народ дерется крепко и не скоро прекращает драку. Вот почему, признаюсь
вам, мне хотелось бы отправиться в путь как можно скорее.

- Я попытаюсь поехать с вами, - сказал Арамис, - хотя чувствую, что
вряд ли буду в состоянии сесть на лошадь. Вчера я пробовал пустить в ход
бич, который вы видите здесь на стене, но боль помешала мне продлить это
благочестивое упражнение.

- Это потому, милый друг, что никто еще не пытался лечить огнест-
рельную рану плеткой, но вы были больны, а болезнь ослабляет умственные
способности, и потому я извиняю вас.

- Когда же вы едете?

- Завтра на рассвете. Постарайтесь хорошенько выспаться за ночь, и
завтра, если вы сможете, поедем вместе.

- В таком случае - до завтра, - сказал Арамис. - Хоть вы и железный,
но ведь должны же и вы ощущать потребность в сне.

Наутро, когда д'Артаньян вошел к Арамису, тот стоял у окна своей ком-
наты.

- Что вы там рассматриваете? - спросил д'Артаньян.

- Да вот любуюсь этими тремя превосходными скакунами, которых конюхи
держат на поводу. Право, удовольствие ездить на таких лошадях доступно
только принцам.

- Если так, милый Арамис, то вы получите это удовольствие, ибо одна
из этих лошадей ваша.

- Не может быть! Которая же?

- Та, которая вам больше понравится. Я готов взять любую.

- И богатое седло на ней также мое?

- Да.

- Вы смеетесь надо мной, д'Артаньян?

- С тех пор как вы стали говорить по-французски, я больше не смеюсь.

- Эти золоченые кобуры, бархатный чепрак, шитое серебром седло - все
это мое?

- Ваше. А вон та лошадь, которая бьет копытом, моя, а та, другая, что
гарцует, - Атоса.

- Черт побери, да все три просто великолепны!

- Я польщен тем, что они вам по вкусу.

- Это, должно быть, король сделал вам такой подарок?

- Во всяком случае, не кардинал. Впрочем, не заботьтесь о том, откуда
взялись эти лошади, и помните только, что одна из них ваша.

- Я беру ту, которую держит рыжий слуга.

- Отлично!

- Клянусь богом, - вскричал Арамис, - кажется, у меня от этого прошла
вся боль! На такого коня я сел бы даже с тридцатью пулями в теле. О, ка-
кие чудесные стремена!.. Эй, Базен, подите сюда, да поживее!

Базен появился на пороге, унылый и сонный.

- Отполируйте мою шпагу, - сказал Арамис, - приведите в порядок шля-
пу, вычистите плащ и зарядите пистолеты...

- Последнее приказание излишне, - прервал его д'Артаньян, - у вас в
кобурах имеются заряженные пистолеты.

Базен вздохнул.

- Полноте, мэтр Базен, успокойтесь, - сказал д'Артаньян, - царство
небесное можно заслужить во всех званиях.

- Господин мой был уже таким хорошим богословом! - сказал Базен, чуть
не плача. - Он мог бы сделаться епископом, а может статься, и кардина-
лом.

- Послушай, мой милый Базен, поразмысли хорошенько и скажи сам: к че-
му быть духовным лицом? Ведь это не избавляет от необходимости воевать.
Вот увидишь - кардинал примет участие в первом же походе со шлемом на
голове и с протазаном в руке. А господин де Ногаре де Лавалет? Он тоже
кардинал, а спроси у его лакея, сколько раз он щипал ему корпию.

- Да... - вздохнул Базен. - Я знаю, сударь, что все в мире переверну-
лось сейчас вверх дном.

Разговаривая, оба молодых человека и бедный лакей спустились вниз.

- Подержи мне стремя, Базен, - сказал Арамис.

И он вскочил в седло с присущим ему изяществом и легкостью. Однако
после нескольких вольтов и курбетов благородного животного наездник по-
чувствовал такую невыносимую боль, что побледнел и покачнулся. Д'Ар-
таньян, который, предвидя это, не спускал с него глаз, бросился к нему,
подхватил и отвел его в комнату.

- Вот что, любезный Арамис, - сказал он, - полечитесь, я поеду на по-
иски Атоса один.

- Вы просто вылиты из бронзы! - ответил Арамис.

- Нет, мне везет, вот и все!.. Но скажите, как вы будете жить тут без
меня? Никаких рассуждений о перстах и благословениях, а?

Арамис улыбнулся.

- Я буду писать стихи, - сказал он.

- Да, да, стихи, надушенные такими же духами, как записка служанки
госпожи де Шеврез. Научите Базена правилам стихосложения, это утешит
его. Что касается лошади, то ездите на ней понемногу каждый день - это
снова приучит вас к седлу.

- О, на этот счет не беспокойтесь! - сказал Арамис. - К вашему приез-