Чтение 65–й страницы книги ~Свидание с Петербургом~

никакой не осталось, но ведь реликт! Однако курок я вам поставлю самый
простой.

-- Соглашайтесь,-- немедленно отозвался чернобровый.-- Зачем вам курок
в виде птицы? Только отвлекает внимание и режет паль-цы. Оружие должно быть
удобным!

-- Вы думаете? --- Франт слушал с явным удовольствием.

-- Ну конечно! Вся эта гравировка, чеканка, финтифлюшки вся-кие хороши
для парада. Нацепит шпагу или палаш, гарда алмазами украшена, а сам оружием
пользоваться не умеет! О, глупость люд-ская! А эта дурацкая привычка все
совмещать! Вообразите, у меня есть пистолет, между нами, в карты выиграл,
так' он совмещен... с чем бы вы думали? Ни за что не угадаете! С
чернильницей и подсвечником. Пистолет должен стрелять, а здесь экое
малоумие: подставка в виде ноги, курок вмонтирован сверху, чернильница
при-собачена сбоку и откидной подсвечник. Раздражает меня это соору-жение
несказанно. Держу в доме только как курьез. Рад бы изба-виться, проиграть,
но,-- добавил он со смехом,-- как назло стало везти в карты...

-- А не продадите ли вы мне сей курьез,--умоляюще проговорил франт.--
Очень люблю этакие остроумные штучки. Пишу, знаете ли, много, стреляю
мало...

-- Продам, и с огромным удовольствием. Только с полной чер-нильницей
пистолет сей за поясом не носите. Порох подмокнет-- шут с ним, но ведь порты
в чернилах можно изгваздать.

Оба меж тем вышли на улицу и остановились под вывеской, что-бы
докончить разговор.

-- Разрешите представиться... Лядащев Василий Федорович.

-- Весьма рад знакомству. Поручик Яков Бурин.

-- Так вы разрешите заглянуть к вам за пистолетом?

-- Извольте. Сегодня я занят, а завтра...

-- Часу в пятом вас устроит?

Со всей охотой Бурин сообщил Лядащеву свое местожительство, и,
чрезвычайно довольные друг другом, они расстались.

На следующий день прежде чем посетить поручика Бурина Ля-дащев опять
наведался в оружейную мастерскую. Разговор его с Ринальдо был коротким, но
оружейник после него выглядел предельно озабоченным и добрых полчаса
шарахался от каждого клиента, слов-но ожидал от него какой-то каверзы.

Жилище Бурина найти было мудрено. За сорок лет существования столицы
этот ее угол успел прожить и юность, полную надежд, и прекрасный зрелый
возраст, когда надежды осуществились в виде двух деревянных особняков,
которым окраска придала вид каменных, и полную дряхлость, когда один из
особняков сгорел, а другой разобрали и увезли неведомо куда. Грязный
переулок утыкался в парк, который опять стал осиновым лесом. Прихотливая
тропинка не-скоро вывела Лядащева к дому. Перед крыльцом стоял полный мусора
фонтан с кривой трубкой и гипсовым крылом ангела или птицы, угадать было уже
невозможно. Высокая щелястая лестница была засыпана толстыми, как гусеницы,
осиновыми сережками.

Бурин снимал угловые комнаты с выходом окон на реку Мью. Темное,
сыроватое, скудно обставленное помещение, на полу лосня-щийся войлок, на
стенах вышитые бисером незамысловатые пей-зажи в рамочках, за иконостасом
засохшие бессмертники. Однако Бурин никак не стеснялся своего убогого
жилища, и это понрави-лось Лядащеву. Вообще, хоть он и не хотел себе в этом
сознаться, поручик был ему чем-то симпатичен.

Приобретенное у вдовы стрельца оружие оказалось против ожи-дания кучей
металлического лома, небрежно сваленного в углу. Но это тоже не смущало
хозяина. "Будут деньги, все починю и все продам",-- говорил он небрежно и
тянул из кучи, чтобы показать гостю что придется.

-- Меч... Вы посмотрите какой! Выправить, отчистить--ему цены не будет.
А это булава -- и никаких украшений! Здесь кистени у ме-ня... Я не люблю
русское оружие, но знаю людей, которые его очень ценят.

Металлическая цепь, на которую была навешана гирька, проржа-вела и не
гнулась, но в деятельных руках хозяина кистень принял свой первоначальный,
устрашающий вид, и Лядащев подумал с опас-кой: "Как же я ему вопросы буду
задавать? Ведь он и прибить может..."

Нашелся и пистолет с чернильницей, он был целый и почти в порядке, если
не считать металлической ноги-подставки, которая заедала при установке, не
желая вылезать из своего ложа. О цене договорились легко, вроде бы и дело
сделано, пора прощаться. Вот тут Лядащев и приступил к основному разговору.

-- Сознаюсь, Яков Пахомыч, что пожаловал к вам не только ради покупки
пистолета. Видите ли... Я в некотором роде доверенное лицо некоего Луиджи.

-- Ювелирщика?-- вскричал Бурин, всю его доброжелательность как рукой
сняло.-- Этот подлец посмел кого-то мне подсылать?

Он быстрыми шагами заходил по комнате из угла в угол и каж-дый раз,
доходя до стены, с ненавистью ударял в нее кулаком.

-- Это как же? Ты меня выследил, что ли?--спросил он, перехо-дя на
"ты".

-- Выследил.

Видимо, Бурин ожидал оправданий или возмущения со стороны гостя,
спокойное признание Лядащева его удивило.

-- И что хочет от меня ювелирщик?

-- Он хочет узнать, откуда у вас вексель Бестужева.

-- Во-о-на что?-- протянул Бурин, потом сложил пальцы в кукиш и поднес
их к самому носу Лядащева.

-- Не надо нервничать,-- произнес тот проникновенно, однако отступил к
двери.

-- Нет, ты не уходи... Ты мою дулю до Луиджи донеси!-- Бурин вдруг
схватил руку Лядащева и стал складывать пальцы его в ку-киш.-- Вот так прямо
по улице и иди, а потом в рожу ему и ткни. И передай заодно, что дом его
окаянный я все равно сожгу!

Едва он произнес эти странные слова, как Лядащев звонко рас-хохотался.
Идея идти с кукишем в кармане развеселила его до край-ности. Бурин с горящим
взглядом и трагически заломленными бро-вями показался вдруг совсем не
страшен, а в чем-то даже наивен. Продолжая смеяться, Лядащев прошел к столу,
сел, удобно закинув ногу на ногу. Главный вопрос, пока еще не заданный: "А
не ты ли прикончил Гольденберга?"-- не только не отпал, но превра-тился в
уверенность.

-- Ты что ржешь-то?-- со злобой спросил Бурин, несколько рас-терявшись.
.

-- Зато ты слишком серьезен! А ты, поручик, предприимчивый малый, как я
посмотрю,-- весело и даже восторженно продолжал Лядащев.-- Одного не пойму,
почему ты так уверен в своей без-наказанности?

-- За что меня наказывать-то?

Бурин нагнулся и вытащил из кучи лома ржавое, но грозное оружие,
известное в обиходе как пернач. Ручка, его была отпо-лирована многими
прикосновениями до блеска, металлическое ябло-ко, торчащее ребрами, хоть и
потеряло несколько перьев, могло лишить жизни не только человека, но и быка.
Бурин неторопливо крутил своим оружием, словно кисть тренировал, и неотрывно
смот-рел гостю в переносицу.

"Вряд ли он метнет мне в башку этой штукой,-- размышлял
Лядащев.--Сейчас ему интересно меня послушать, выведать, что я знаю. Да и не
безумец же он!"

-- Ты игрушку положи,-- сказал он вслух, доставая из-за пояса боевой,
тщательно заряженный еще дома пистолет. Бурин усмехнулся и бросил пернач в
общую кучу.

-- Вот и хорошо. Теперь продолжим... И чтоб полная ясность была, скажу
сразу: на маскараде у подъемной машины был третий.

Это был блеф, не было у Лядащева свидетеля, но опыт давно научил: на
допросе лучше не спрашивать, а утверждать. Коли догадка верна, то сразу все
и разрешится.

-- ... он за шторой стоял, и все видел.

-- Не было там никакой шторы,-- быстро сказал Бурин и понял, что
попался.

-- Были шторы, дорогой,--со снисходительной и даже сочувст-венной
интонацией протянул Лядащев.-- И свидетель мой видел, как ты Гольденберга
кинжалом проткнул. И оружейник Ринальдо под-твердил, что кинжал этот тебе
принадлежит.

-- Это была честная дуэль!

-- Тогда почему же у Гольденберга шпага осталась в ножнах?

И здесь Лядащев рисковал. Он не только не знал, где в момент убийства
находилась шпага, он даже не был уверен, была ли она вообще на Гольденберге.
Маскарад не то место, куда являются при оружии.

Мысли эти пронеслись в мгновение ока, а дальше Лядащев стре-мительно
бросился на пол, потому что Бурин с необыкновенной ловкостью опять схватил
пернач и с силой запустил его в противника. Пернач врезался в стену, сбил
бисерный пейзаж с мельницей -- подарок драгоценной сестрицы, и грохнулся на
пол. В ту же секунду Лядащев был на ногах, рука его сжимала пистолет.

Бурин стоял с мертвым лицом, на лбу его проступила обильная испарина.
Видно было, что рука, метнувшая пернач, упредила мысль. Он вовсе не
собирался убивать Лядащева, но уж больно тот был ему ненавистен. Вначале -
убей, потом подумай--есть ли на свете бо-лее, глупый и подлый лозунг?
Наверное, так же случилось и с Гольденбергом. Нашли укромное местечко,
начали деловой разговор. Бурин просил, а может, настаивал. Гольденберг не
соглашался.

Дать бы тебе пистолетом по башке... Или сам все понял?-- спросил
Лядащев, подходя вплотную к Бурину. Тот молчал, только озирался затравленно.
Лядащев слегка толкнул его, и он рухнул в кресло.

-- Что ты от меня хочешь?-- Голос усталый, глаза закрыты.

-- Правды.

-- Зачем? Шантажировать? Я человек небогатый.

-- Промотал денежки? Ожерелье заказал... и чтоб последний ка-мешек с
трещинкой.

-- И это ты знаешь.