кузнечики в вечерней траво стрекотали...
небе. Снова стоим среди той степи, где чьи-то страсти бурлили задолго до
нас, где странствующий Художник широко куда-то все вышагивал, где
охваченные пылким чувством неведомые юноши и девушки нетерпеливо ждали
своих возлюбленных, ревновали, смеялись, любили, где и другие, грядущие,
нс раз още изведают хмель любви, жаркие ее чары...
почти растроганно.- Живите здоровы, хлопцы.
триста лет и всего навидался, все глазом своим вобрал, о многом
передумал... Был для слободы и страшным, и смешным, был для нее
воплощением чего-то неизбежного, как стихия, олицетворением сатанинского
духа разрушения, готов был все подряд корчевать, ломать, а потом каким-то
чудом сподвигнулся даже на такие вот поступки: плодовые деревья
собственноручно сажает после войны на этом полевом стане ил11, опоясавшись
цепью, борется за ведро - опускайте, попробую этот несчастный Романов
колодец чистить...
решается он сказать, видимо, что-то для него весьма важное.- Ездите вот по
свету, а не встречался ли где-нибудь вам Микола Васильевич наш? Такой ведь
друг... Может, попадался где?
в тяжком раздумье, словно не желая принять наш ответ. Потому что, по его
сведениям, некоторые из слобожан вроде бы встречали учителя за Днепром уже
в полковничьем звании, какое-то время он, Микола Васильевич Дух, даже
вместе с нашими терновщакскими да озерянскими лежал в полевом госпитале, с
брезентовой той палатке, где среди полевых хирургов будто была и та самая
женщина-врач, что перед тем Мине глаза закапывала! Говорят, вылитая была
Винниковна, стройная такая, статная молодица, только вот коса ее уже
переткалась кое-где сединой. Так что, выходит, Микола Васильевич наш и без
гадалки-цыганки суженую свою разыскал, хоть и не под соловьиной вербой, а
среди крови и стонов, под шатром фронтового госпиталя, но судьба их все же
свела.
милосердной, хотя в свое время он бы и против судьбы восстал, чтобы только
рассорить их, неза^ конно влюбленных, ничего тогда им не желая, кроме
вечной разлуки.
говорит Мина в восторге.- Геройская душа! Страха не знал, сомнений не
ведал, а что уж бессребреник... Сам тогда на осьмушке жил, а из хуторских
амбаров для себя крошки не взял, хоть я порой таки и пробовал ему
подсовывать, каюсь, хлопцы... В лютые морозы, сквозь вьюги - в легоньких
сапожках, в шинельке... Вот таких бы людей нам побольше - бюрократов было
бы меньше, и крючкотворов, и хапуг...
он был мастак... Недаром наши молодицы прямо с ума сходили. Артист,
душехват!..
любил, которую только в лунные вечера пел...
безвозвратное пение, обращенное из школьного окна к лунной ночи, к долине,
наполненной маревом, а потом и эта песня стихает, настает миг расставания,
и стенные синие сумерки разделяют нас.
бессонницы взгляд, однако, по-прежнему цепко схватывает даль. Меньше и
меньше остается непреодоленных миль. Время от времени бледное лицо
водителя освещается сигаретой, рука машинально включает приемник, а то и
сам человек за рулем, музыке вослед ВДРУГ всполошит себя и других озорным
выкриком песенной фразы - не от радости, нет, чтобы только разогнать
дрему-усталость: "Котилася зоря з неба та и упала додолу!.."
несметные огни города и на полнеба встают фантомы небоскребов.
Приближаются, кажутся грозными, светят загадками своих бесчисленных окон.
хотя время позднее, в теснинах между билдингами движение, и среди хаоса
танцующих реклам, как и на рассвете, без конца-края летят потоки машин,
громыхают нверху по мостам и эстакадам, совершают виражи на поворотах
дорог, выскакивают откуда-то из-под земли и снопа ныряют под землю...
Перед нами возникает тоннель: сплошь облицованный белым, полный света,
весь он аж сияет, насквозь гудит звучным органным гудением, будто пост
хвалу своим строителям.
мы оказываемся в тоннеле, где нас, кажется, самим ветром несет вперед.
полисмен, узнав Заболотного, привычно здоровается с ним, и, если бы не
жалюзи на окнах, где-то с верхнего этажа, наверное, выглянула бы навстречу
моему другу его Софья Ивановна, или, как он говорит, "новых времен
Ярославна с Н - ской стрит..."
легла, сидит за опущенными жалюзи в обществе неутомимого, на двенадцать
программ телевизора. Должно быть, со всех двенадцати каналов пробы сняла,
пока дождалась возвращения мужа... Изящная, словно девушка, живо вскочила
навстречу Заболотному и, засияв глазами, по-девичьи неловко прижалась к
его груди. А через секунду уже отстранилась, кротко смотрит ему в глаза.
глаза ее наливаются яркой, просто-таки небесной синевой... По всему видно,
что современная эта Ярославна с 11-ской стрит приготовилась в надлежащем
виде встретить своего путешественника: лобастая головка гладко причесана,
плечи прикрыты белоснежным шарфиком, на открытой шее блестит какое-то
украшение...
лифту выскочили принимать спою отважную путешественницу.
к протоколу...
глазах, еще полных того синего, влажно сияющего...
склонившись с этакой шутливой церемонностью, он припадает губами к Сониной
руке. Впрочем, в этом его движении чувствуется искренность.- На всех вас,
женщин, чем-то она похожа... Поскольку вы и вправду создания прекрасные.
Если сравнивать с" мужской половиной человечества, вы, женщины, без
сомнения, лучше нас.
мне: - А вы довольны поездкой?
Побывали там, где, кажется, само время ускоряет свой бег Обезумевшее
железо, свистящий гудрон, угар, загазованность, непреодолимая, как
наркотик, жажда нарастающих скоростей... Как тут не очуметь! Спутница
наша, славная эта девчушка, хоть вроде и привычная к подобным трассам,
вышла из машины, совсем вымотанная дорогой, едва до лифта дотащилась, да и
нас, взрослых, от усталости покачивало,- эти гонки-перегонки нелегко
человеку даются.
ужо и уйти, но Заболотиые не хотят меня отпускать, оставляют ночевать у
себя.
меня хозяйка.
еще раз увидеть мельком показанный фасад Арт Музеума, а за ним на зеленых
газонах каменные скульптуры работы неизвестных художников, слышу несколько
слов также и о "Славянской Мадонне", и о том, что техника, в которой
выполнен портрет, оказалась какойто загадочной, местным специалистам
незнакомой, потомуто поврежденный шедевр отправят на реставрацию в Европу
или даже в Африку, на родину фаюмских портретов...
зубной пасты, от нечего делать разглядываю гостиную Заболотных, эту
по-своему знаменитую комнату, фотоснимки которой, наверное, лежат не в
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк