жен был ненавидеть, а злости у меня не появилось. Почему-то даже на-
оборот... Понимаешь, Ришка, он беспомощный. И он на меня так смот-
рел, будто я для него последняя защита... В общем, я на другой день
его разыскал и повез с собой в парк. Ну, в те места, где мы с тобой
играли в прошлом году... Там теперь еще один новый аттракцион-
"Спутник на орбите". А на железной дороге вагончики новые, разноц-
ветные, а на них всякие звери нарисованы... Ришка, а во Владимире
хороший парк? Там у вас в городе, говорят, кремль старинный на хол-
ме, красивый... Может, и правда, приеду. Мы там везде полазим, лад-
но?
том сделался... ну, обыкновенный. Даже веселый. Мы с ним в парке
чуть ли не до вечера проболтались, все деньги на карусели и на моро-
женое извели. А есть-то, знаешь, как захотелось! Я ему говорю: "Пой-
дем к нам, пообедаем. Не бойся!" Ну, а он, конечно, уперся. Да и я
бы на его месте тоже... Тогда я, знаешь, что сделал? Повел его к Ли-
дии Сергеевне. Чуть не силой затащил. А она обрадовалась. С Валеркой
так же, как со мной, стала разговаривать. Будто давно его знает. На-
чала нас обедом кормить. Валерка опять будто заморозился, но потом
ничего, оттаял. А тут еще Максимка с улицы пришел, начал меня и его
вопросами донимать. С ним не заскучаешь, с Максимкой, ты же знаешь.
Болтал, болтал, а потом мне говорит:
варивать, старается теперь). Я говорю:
чали, чтобы хохот удержать. Потом я говорю:
хожи".
нок уже будет, мы его опять отмоем".
ка... Он, между прочим, так хорошо смеется, весело, когда не боится.
У него даже голос теперь немного другой стал, чище как-то.
дождь с грозой. В эти дни у нас частые грозы. Мама боится и вздраги-
вает, а я люблю, когда грохает. Потому что гром - это не страшно,
это уже после молнии. Если слышишь, как гремит, значит, молния уда-
рила мимо... А какая у вас погода? У нас, если нет грозы, то тепло и
солнечно. И от этого хорошее настроение.
жется, сильно. Потому что я целый день был в парке с Валеркой, а
Горька меня ждал, ждал... Но, понимаешь, нельзя было, чтобы Горька и
Валерка вместе... Пока нельзя. Валерка его боится. Вернее, стесняет-
ся как-то... Я Горьке вечером хотел объяснить: "Понимаешь, так полу-
чилось, ты не обижайся..." А он: "Я и не обижаюсь, насильно мил не
будешь". И пошел домой.
лепередачи. Да нет, я не боюсь, что плохо сыграю, и даже не волну-
юсь, только кажется, что может что-то случиться. Вот этого боюсь,
сам не знаю почему... Но ничего, это я переборю. И опять на всякий
случай надену под майку свой старый пионерский галстук..."
радость в школе!). Учителя быстро отправили ребят по домам. Хорошо,
что погода теплая,- в раздевалке никакой суеты. Среди учеников наш-
лись несознательные личности, которые пытались укрыться в разных
классах и кабинетах: им хотелось потом просочиться в зал и поглазеть
на телекамеры и операторов. Однако этих нарушителей быстро выловили
и проводили к выходу. Им осталось разглядывать громадный серебристый
фургон с буквами "TV" и два автобуса, которые стояли у школьного
крыльца. От фургона и автобусов тянулись к школьным окнам толстые
резиновые кабели.
возились у больших глазастых телекамер и многочисленных светильников
молодые бородатые дядьки, а в раздевалке спортзала натягивали на се-
бя театральные костюмы участники спектакля. Да в учительской перего-
варивались учителя - одни остались по делу, другие - из любопытства
(их-то не выгонишь, как ребят)...
нул через голову узкую бархатную курточку с пышными рукавчиками у
плеч и широким кружевным воротником. Подошел к молчаливому Горьке,
сказал тихонько:
тел тебя обижать. Я же не виноват, что так получается..."
застежку-"молнию". И ничего не сказал.
зон дежурного шута.
ват?"
валки. Почувствовал, что Горька смотрит вслед, но оглядываться не
стал.
жигались, то гасли жгучие белые рефлекторы. На сцене стояла декора-
ция комнаты принца. За кулисами басовито вякали электрогитары и по-
давала голос флейта. Журкина тревога почти угасла. Стало расти
привьгчное праздничное волнение, как всегда перед спектаклем.
курчавым и темноволосым. Он держал в руках большой аппарат, видимо,
кинокамеру. Что-то нервно говорил, качая камерой в сторону сцены.
Потом отвернулся и, прихрамывая, отошел. Встретился взглядом с Жур-
кой и вдруг улыбнулся. Незаметно, одними глазами, но так по-хороше-
му. Журка тоже улыбнулся и спросил:
тор.
подстраховки. И кое-какие детали снять надо...
хотелось обрывать разговор. А оператор попросил:
школе электрик или нет? Осветители не могут подключиться, боятся все
провода пожечь...
му коридору к учительской.
прямоугольники солнца. Журке казалось, что идет он долго-долго. И
вдруг подумалось ему, что это не коридор, а улица в незнакомом горо-
де, а свет падает на мостовую из окон домов. И стучат по деревянному
тротуару каблуки, позванивают шпоры.
полузнакомых учителей, завуч Виктор Борисович, еще одна завуч, Алла
Геннадьевна, и даже директор Нина Семеновна. А чуть в стороне, у
тумбочки с телефоном, стояла Эмма Львовна - командир всей телепере-
дачи. Она отчетливо и решительно говорила в телефонную трубку:
ной рулон! Хорошо, проверьте. Нет, это надо сделать сейчас же. И
сразу позвоните сюда, прямо в школу. Пятьдесят пять семьдесят ноль
четыре. Нет, не Тихоновой, а Кергелен. Эмме Львовне Кергелен!
хо-тихо.
сказать, что ребята уже готовы?
спросить?
электрика... Но теперь, кажется, все равно...
что случилось?
под вопросительным взглядом. Журка глубоко вздохнул. Сделалось зяб-
ко, и стала надвигаться тишина-сильнее прежней. Похожая на оглуши-
тельный звон. Сквозь этот звон Журка громко спросил:
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Андреев Николай
Прозоров Александр
Черепнин Владимир