ра. Больше я ни о чем не думала, ничего не хотела. Только бы втащить
этого человека под крышу, на сухое место, - Других мыслей у меня не бы-
ло.
нас были закрытые ставни киоска, над головой - слишком маленький навес,
и неутихающий ливень обдавал холодными брызгами нашу одежду и лица. По-
ложение становилось невыносимым. Я просто не могла больше стоять рядом с
этим насквозь промокшим чужим человеком. Но, притащив его сюда, я не
могла и покинуть его без единого слова. Что-то должно было произойти, и
я заставила себя здраво взглянуть на дело. Лучше всего, подумала я, от-
везти его в экипаже к нему домой, а потом вернуться в свой отель; завтра
он уже сам найдет выход. И я спросила человека, неподвижно стоявшего ря-
дом со мной и пристально смотревшего в темноту:
нельзя.
он принимал меня за... кокотку, за одну из тех женщин, которые толпами
бродят по ночам около казино, в надежде выудить деньги у счастливого иг-
рока или у пьяного. Да и что мог он еще подумать - ведь только теперь,
когда я все это вам рассказываю, чувствую я всю невероятность и фантас-
тичность моего положения; поистине, бесцеремонность, с какой я сорвала
его со скамьи и потащила за собой, отнюдь не соответствовала поведению
порядочной женщины. Но об этом я тогда не подумала: лишь позже и слишком
поздно догадалась я о его чудовищном заблуждении относительно меня. Ибо
иначе я никогда бы не произнесла тех слов, которые могли только усугу-
бить недоразумение. Я сказала:
надо где-нибудь укрыться.
нулся ко мне, а насмешливо ответил:
меня ничего не выжмешь. Ты обратилась не по адресу, у меня нет денег.
нец опустошенный человек стоял так безжизненно, бессильно прислонившись
к стене, что я не успела даже мелочно, глупо обидеться, настолько я была
потрясена. Мною владело чувство, возникшее в первую минуту, когда он,
шатаясь, вышел из зала, и не покидавшее меня в течение последнего фан-
тастически нелепого часа: живое существо, юное, дышащее, обречено на
смерть, и я должна спасти его. Я подошла ближе.
как-нибудь устрою вас. Не беспокойтесь ни о чем. Только идемте скорей.
трубы к нашим ногам сбегала вода, - и я поняла, что он впервые пытается
разглядеть мое лицо в темноте. Он пошевелился, видимо медленно просыпа-
ясь от своей летаргии.
запная фамильярность была мне неприятна, она даже ужаснула меня, сердце
сжалось от страха. Но я побоялась одернуть его, ведь если бы я теперь
оттолкнула его, он бы погиб и все мои усилия пропали бы даром.
думала: как же мне быть с ним дальше? Лучше всего, быстро решила я, от-
везти его в какойнибудь отель и сунуть в руку деньги, чтобы он мог пере-
ночевать и завтра уехать домой; что будет дальше - об этом я даже не ду-
мала. К казино то и дело подъезжали экипажи, я подозвала один из них, и
мы сели. Когда кучер спросил, куда ехать, я сперва не знала, что отве-
тить. Я понимала, что моего промокшего до нитки спутника не примут в до-
рогом отеле, и была так неопытна в такого рода делах, что, не подумав о
двусмысленности положения, крикнула кучеру: - В какую-нибудь гостиницу
попроще.
колеса громыхали, и дождь яростно барабанил в стекло; запертая в этом
тесном, похожем на гроб ящике, я испытывала такое чувство, словно я вез-
ла мертвое тело. Я старалась собраться с мыслями, найти какие-то слова,
чтобы прервать гнетущее молчание, но мне ничего не приходило в голову.
Через несколько минут экипаж остановился; я вышла первая, и пока мой
спутник машинально, словно спросонья, захлопывал дверцу, я расплатилась
с кучером. Мы очутились у подъезда маленькой незнакомой гостиницы;
узенький стеклянный навес защищал нас от дождя, который с яростным
упорством рвал и кромсал непроглядную тьму.
нился к стене; вода капала с его мокрой шляпы и измятой одежды. Словно
его только что вытащили из реки и еще не привели в чувство, стоял он
там, и у его ног образовался ручеек стекающей воды. Он даже не пытался
отряхнуться, скинуть шляпу, с которой капли одна за другой падали на ли-
цо. Ему было все равно. Я даже описать вам не могу, как поразила меня
эта надломленность.
уезжайте обратно в Ниццу.
колеблется. - Я знаю, что вы все проиграли, и боюсь, что вы собираетесь
сделать глупость. Нет ничего стыдного в том, чтобы принять помощь. Вот,
возьмите!
ничем не поможешь. Буду я спать этой ночью или нет - совершенно безраз-
лично. Завтра все равно конец. Мне уже не поможешь.
иначе. А покамест поднимитесь наверх и хорошенько выспитесь. Днем вам
все покажется в Другом свете.
улице, чем кровью пачкать людям комнату. Сотня франков меня не спасет,
да и тысяча тоже. Я все равно завтра опять пошел бы в казино и играл бы
до тех пор, пока не спустил бы всего. К чему начинать снова? Хватит с
меня.
глухой голос. Подумайте только: рядом, с вами стоит, дышит, живет краси-
вый молодой человек, и вы знаете, что, если не напрячь все силы, эта
мыслящая, говорящая, дышащая юность через два часа будет трупом. И тут
меня охватило яростное, неистовое желание победить это бессмысленное
сопротивление. Я схватила его за руку:
завтра утром я отвезу вас на вокзал. Вы должны уехать отсюда, вы должны
завтра же уехать домой, и я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу вас в
поезде с билетом в руках. В ваши годы не швыряются жизнью из-за проигры-
ша в несколько сот или тысяч франков. Это трусость, истерия, бессмыслен-
ная злоба и раздражение. Завтра вы сами признаете, что я права.
ла, где я буду завтра! Если бы сам я это знал, - это даже любопытно.
Нет, ступай домой, милая, не трудись и не бросай деньги на ветер.
товство. Я крепко схватила его руку и сунула в нее банкноты.
решительно подошла к звонку. - Так, теперь я позвонила, сейчас выйдет
портье, вы подниметесь и ляжете спать. Завтра утром, ровно в девять, я
жду вас здесь и отвожу на вокзал. Не заботьтесь больше ни о чем, я все
устрою, чтобы вам добраться до дому. А теперь ложитесь, вам надо выс-
паться, не думайте больше ни о чем!
тоном, и я почувствовала, как его пальцы словно железным обручем сдавили
мне руку. Я испугалась. Я так страшно испугалась, что меня словно оглу-
шило, в уме помутилось... Я хотела сопротивляться, вырваться... но воля
моя была парализована... и я... вы меня поймете... я... не могла же я
бороться с этим чужим мне человеком - мне было стыдно перед портье, ко-
торый стоял в дверях, дожидаясь, когда мы войдем. И вот... я очутилась в
гостинице. Я хотела что-то сказать, объяснить, но не могла произнести ни
звука; на моей руке тяжело и властно лежала его рука... я смутно созна-
вала, что он ведет меня по лестнице... звякнул ключ...
кой-то гостинице, названия которой я не знаю и по сей день.
нил ей. Она подошла к окну, несколько минут молча смотрела на улицу,
или, может быть, просто стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу. Я не
смел взглянуть на нее, мне было тяжело видеть старую женщину в таком
волнении, и я сидел не шевелясь, не задавая вопросов, не произнося ни
слова, и ждал. Наконец, она вернулась к креслу и спокойно села против
меня.
повторю вам и поклянусь всем святым для меня - моей честью, моими
детьми, - что до той минуты мне и в голову не приходила мысль о... о
близости с этим чужим человеком, что не только по своей воле, но совер-
шенно бессознательно я очутилась в этом положении, как в западне, расс-
тавленной на моем ровном жизненном пути... Я поклялась быть искренней
перед вами и перед самой собой и повторяю: я была вовлечена в эту траги-
ческую авантюру только из-за какого-то исступленного желания помочь; ни
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Андреев Николай
Панов Вадим
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия