Чтение 65–й страницы книги ~Атаульф~

Дедушка Рагнарис отозвался, что где Ульф - там и беда, так что удив-
ляться нечему. И добавил ехидно: понимает он, конечно, невдомек великому
воину Ульфу, из рабства вандальского бежавшему, что у достойных людей
страда в разгаре. Все бы ему, великому воину, будущему скамару Ульфу, по
тингам глотку драть да в одной шайке с вандалами бродяжничать. Или до
того поистаскался Ульф, что забыл - хлебушек-то с хрустящей корочкой на
деревьях не растет, а в речках пиво не плещется. Все это трудом достига-
ется, напомнил Ульфу дедушка Рагнарис.

Ульф только зыркнул злобно, но смолчал.

Тогда дедушка Рагнарис на спутников ульфовых головой мотнул. Спросил:
мол, эти тоже с тобой?

Ульф сказал дерзко:

- Со мной!

Дедушка Рагнарис проворчал:

- Небось, такие же бедоносцы, как ты.

На то Ульф сказал, что насчет бедоносцев не знает, но один из них
кузнец.

Тем временем спутники ульфовы спешились и ближе подошли, коней в по-
воду ведя.

Который из двоих кузнец, я сразу понял. Лицо у него темное, с копотью
въевшейся, и руки такие, что вовек не отмоешь. Оттого и волосы снеж-
но-белыми казались, и густые, сросшиеся брови. Нос у того кузнеца с ши-
рокими ноздрями, будто не то принюхивается, не то гневается. Грудь боч-
кой, ноги кривые. На прокопченном лице диковатые глаза посверкивают. Я
сразу эти глаза запомнил, потому что они покрасневшие были, как будто
кровь близко подступает.

Впрочем, кузнеца из двоих угадать - семи пядей во лбу не нужно было
быть, потому что второй из спутников ульфовых девкой оказался. Я таких
прежде и не видывал.

Дюжая девица ростом с воина, одетая как воин и вооруженная как воин.
Сама белобрыса, глаза серые, холодные, рот будто мечом прочеркнули -
тонкий и прямой. На кой она такая Ульфу сдалась?

У девицы на щеках углем руны начерчены. Потом уж я узнал - мстить она
хотела и о том богов оповещала. На одной щеке руна размазана. Пот, ви-
дать, отирала и не заметила, как знак порушила.

Старейшины наши как спутников ульфовых разглядели, так аж зашипели от
злости. Хродомер Рагнарису учтиво молвил, чтобы сам разбирался с гостя-
ми, которых сынок дорогой к нему в дом привел, а уже потом к остальным
на погляд вел, ежели жив еще останется. Не иначе, как долго по весям
шастал, пока таких вергов выискал. Небось, их ни одна стая скамарская не
брала, одному только Ульфу и пригодились. И вечно-то Ульф, как собака в
репьях, отребьем себя обвешивает.

Рагнарис хотел было Хродомеру возразить, уже и краской налился, и рот
раскрыл пошире, да Ульф опередил его. Никакой почтительности в Ульфе не
осталось (и прежде-то немного ее было). Руку на рукоять меча положил, а
Хродомеру собачий лай прекратить велел и выслушать, что ему, Хродомеру,
опытные люди скажут.

Что-то пережил Ульф такое, что и на Хродомера бы руку поднять не по-
боялся.

Слава об Ульфе и прежде такая ходила, что никто с ним драться бы не
захотел. И потому замолчали, дали Ульфу сказать.

- Звать их Визимар и Арегунда, вандалы они. А дома у них нет.

Рагнарис затрясся и глаза опасно сощурил - не любил вандалов. Тем бо-
лее - бездомных.

Но Ульф опять упредил его, добавив:

- Не сегодня-завтра и мы такими станем.

Дед наконец дар речи обрел. Будто запруду прорвало, когда заревел
страшно и зычно:

- Ничуть не сомневаюсь, коли такое вандалище да с такой вандалицей к
нам под крышу привел. Они, глядишь, всю солому с крыши сжуют и бревнами
закусят, тебя же, дурака, над собственным твоим очагом поджарят.

Я, глядя на вандалов, был согласен с дедушкой. И все наши были с ним
согласны. Дед продолжал:

- Чего больше-то с собой не привел? Что поскупился, мало взял? Все
племя бы ихнее вандальское, свирепое да лукавое, сюда тащил! Никогда в
тебе, Ульф, надлежащей рачительности не было...

И тут до деда дошло, что без семьи Ульф домой явился. Ни Гото, ни
Вульфилы с ним не было. И спросил дед:

- А твои-то где, жена да сын?

И сказал Ульф тем же голосом:

- Мертвы они.

Дед только рот раскрыл, словами подавился.

Тут отец мой Тарасмунд вмешался и сказал дедушке Рагнарису:

- Пусть сперва поедят с дороги.

Пока к дому шли, Гизульф мне потихоньку сказал, что я в кустах до-
вольно долго спал. Марда передала нашим, что видела меня у реки и что
сплю я без задних ног. Отец хотел было Гизульфа за мной послать, чтобы
разбудил и работать вел, но дедушка Рагнарис сказал: пусть спит. Мол, и
вепрь не в одночасье матереет.

Гизульф очень обижен был.

Ульф как в дом вошел, сразу запах от Ахмы почуял и спросил, кто поми-
рает. Ему сказали, что Ахма-дурачок помирает.

- От чего помирает? - спросил Ульф.

Ему ответили, что по глупости на меч напоролся. Ульф спросил, кто же
дурачку меч дал. Тарасмунд отвечал, что сам Ахма меч взял, когда пир го-
товить надумал, всю птицу перебил, собаку зарезал у тестя своего - все
гостей выкликал.

Ульф насупился и сказал, что дурачок-то правильно гостей выкликал.
Видать, боги его надоумили. А нас те же боги последнего ума лишили, коли
не услышали мы голоса их.

Вандалы все помалкивали.

Ильдихо как увидела девицу Арегунду, так плюнула в сердцах. И мать на
эту Арегунду с неодобрением поглядывала. Сестры же мои, Галесвинта со
Сванхильдой, смехом давились.

Арегунда сидела прямая, как будто копье проглотила, в одну точку
смотрела перед собою. Кузнец камору оглядывал, брови хмурил.

Как за трапезу сели, дедушка Филимера рядом с собой посадил. Сверху
на них дедушкины боги закопченные угрюмо смотрели.

Все четверо - и Ульф, и вандалы, и Филимер-малец - ели жадно, как
псы, куски глотали.

Когда трапезу окончили, Тарасмунд Ульфу сказал, чтобы показал гостям
сеновал, где им спать лечь; самому же Ульфу наказал вернуться и все нам
рассказать, что с ним случилось.

Ульф так и поступил. Вандалы, как голод утолили, звероватости в обли-
ке немного утратили. Поблагодарили дедушку, Тарасмунда и Гизелу. И Ульфа
поблагодарили. И ушли за Ульфом на сеновал.

Когда Ульф воротился, дедушка Рагнарис уже доволен гостями был - я
так думаю, понравились ему эти вандалы, ибо видно было, что блюли они
древнее благочиние. Свирепы были обликом и учтивы обхождением, а дедушке
такое нравится. Дедушка говорит, что в старые времена все такими были.

Мы во двор пошли, потому что в доме от Ахмы сильно смердело и с каж-
дым днем все сильнее, хотя мать и Ильдихо меняли ему повязки и курили
травами в каморе.

Уселись во дворе.

Ульф, видать, решил рассказать все как было, со всеми подробностями,
чтобы отвязались от него раз и навсегда. Я в оба уха слушал, потому что
понимал: другой раз от Ульфа этого уже не услышишь.

РАССКАЗ УЛЬФА

Когда Ульф с женой своей Гото и сыном Вульфилой из бурга ушел, он в
наше село не пошел. Обиделся, что брат торговать его, Ульфа, приехал, а
заодно и на позорище выставил перед всеми.

На это отец наш Тарасмунд, как услышал, плечами пожал, но говорить не
стал ничего.

И на Теодобада обиделся, продолжал Ульф (безразлично говорил, будто о
чужом), что за счет его, ульфовой, гордости щедрость свою потешить ре-
шил.

Потому не в нашу сторону направился, а к вандалам, на юг. В тот день,
как прогнал его от себя Теодобад, несколько аланов из бурга уходили, и
Ульф с семьей к ним пристал, чтобы вместе идти. Так полпути с аланами и
прошел.

До вандалов добрался и у родича нашего Велемуда остановился. Рассу-
дил, что ничем у вандалов не хуже, да и вождь над ними стоящий, Лиутар,
сын Эрзариха.

А Велемуд, хоть и вздорный нрав имеет, по крайней мере, бедоносцем
ругать его не будет. Да и сердце у Велемуда доброе, а сам отважен.

Велемуд человек рачительный, хозяйство имел большое, рабов же не дер-
жал, ибо не любил чужие рты кормить, сам с женой управлялся. Хильдегунда
- здоровенная девица, Велемуд потому и женился на ней с такой радостью,
что могла при случае и лошадь заменить.

Однако тут с Хильдегундой неладное вышло. Родила она недавно девочку,
Аскило назвали, да только что-то у Хильдегунды не заладилось с этими ро-
дами. Больше лежала, чем по дому работала, все оправиться не могла.

Оттого-то и принял Велемуд родичей своих с распростертыми объятиями.
Все нарадоваться не мог, что даровые работники приехали. И тут же к ра-
боте приставил - и Ульфа приставил, и Гото приставил, и даже Вульфилу,
невзирая на малолетство, приставил.