Чтение 65–й страницы книги ~Фаянсовый череп~

ним больше работать не стану. Желающих на наши цветы, думаю, хоть
отбавляй. Мы-то их дешевле продаем, чем другие, а цветы хорошие.
- Да-да, дешевле, почти на три рубля каждый цветок дешевле отдаем.
- Вот и я говорю, - с арифметикой у Натальи Евдокимовны было не
очень, посчитать сумму в уме она не могла.
Братья аккуратно сложили коробки в фургон, закрыли заднюю дверь.
- Мама, мы поехали. Ты басурмана покорми, он на цепи сидит.
- А вы что думали, если бы он без цепи сидел, я бы его испугалась? Он
же совсем щуплый.
- До юбилея Пушкина, - пошутил Григорий, - осталось всего лишь два
дня. Через два дня мы его...
- Хорошо, хорошо, хватит об этом! - Наталья Евдокимовна не любила,
когда сыновья становились нетерпеливыми и забегали наперед. Она все
привыкла решать сама, ни на кого не полагаясь. Она всю жизнь жила своим
умом, и жизнь складывалась как нельзя лучше: и дом полная чаша, и цветы
росли хорошо, и дети были хорошими, воспитанными, никогда не перечившими
матери.
"Вот таких бы детей каждой, тогда и порядок был бы во всем, тогда и
жизнь была бы богатой!"
Дети простились с мамой, поинтересовавшись, что привезти из города.
Наталья Евдокимовна сказала, Илья и Григорий покивали в ответ, стараясь
запомнить каждое слово матери.
Затем забрались в кабину.
- Ну давай, брат, - сказал Григорий, - сейчас выедем, закурим.
- Почему это мать не любит, когда в доме курят?
- Вот не любит - и все. Какие-то у нее воспоминания нехорошие с
табаком, наверное.
- Вот и я так думаю.

Женщина вышла за ворота, прикрикнула на собак, которые хотели выбежать за
ограду, вдогонку фургону. Псы покорно вернулись. Если бы у них были
хвосты, то можно была бы сказать, они вернулись поджав хвосты. Ротвейлеры
понимали, кто в этом доме хозяин, чье слово - закон. Можно было ослушаться
мужчин, но ослушаться женщину не могли даже лютые псы. От взгляда Натальи
Евдокимовны они становились покорными, как ученик третьего класса от
строгого взгляда директора школы.
Наталья Евдокимовна, накрепко закрыв ворота, направилась в дом и
занялась обработкой раны. Мазью надо было пользоваться на протяжении трех
дней, и тогда любая болячка исчезала.
Едва она закончила с перевязкой, как услышала громкий стук в железные
ворота. Женщина вздрогнула. Собаки, рыча, бросились к воротам, пытаясь
заглянуть в узкую щель под ними. Огромные головы не давали это сделать, и
они бросались на ворота, упираясь передними лапами.
Громкий и наглый стук повторился.
Наталья Евдокимовна внутренне похолодела и неторопливо и важно
двинулась к воротам, уже с крыльца крикнув:
- Кто там?
- Открывай, хозяйка! - услышала она незнакомый, немного охрипший
голос.
- Кто там, я спрашиваю?
- Служба энергонадзора, электромонтер Петров, энергетик!
- Какой еще Петров? - женщина заглянула в узкую вертикальную щель,
немного раздвинув металлические створки ворот.
Увидела мужчину с сумкой, ручка которой была перевязана свежей
ярко-синей изоляционной лентой. Мужчина переминался с ноги на ногу, хмыкал
и явно злился, что ворота не открывают.
- Сейчас, сейчас, родимый... - Наталья Евдокимовна, как, в общем-то,
и большинство женщин, электриков, сантехников и сотрудников службы газа
уважала и побаивалась, ведь в электричестве она не понимала ничего. - А
документ у вас есть? - спросила она.
- Какой тебе документ, хозяйка? Сейчас провода обрежу, тогда узнаешь,
что к чему! Буду я тут с тобой антимонии разводить, провода натягивать!
Открывай быстрее! Тут у меня на вас информация есть.
- Какая еще информация? - испуганно открывая ворота, пробормотала
Наталья Евдокимовна.
- И этих, своих страшилищ, убери куда-нибудь, чтобы я к счетчику мог
подойти.
- Назад, Барон! Назад, Граф! - негромко, но властно произнесла
Наталья Евдокимовна. Псы, рыча, начали пятиться. Сергей вошел во двор.
- Тут у вас... - он вытащил сложенную тетрадь из кармана, развернул
ее. - Дом номер тринадцать?
- Тринадцать, - подтвердила Наталья Евдокимовна.
- Так вот, хозяйка во-первых, это раз, у вас не оплачено за этот
месяц, и мы имеем полное право отключить электроэнергию. А потом пишите
заявления, куда хотите, думайте, разбирайтесь.
- Погоди, погоди, родимый, чего оплатить-то надо? Мои сыновья всегда
платят исправно, и налоги, и всякие там деньги.
- Вот ты с ними и разбирайся. Может, они у тебя те денежки, которые
за свет намотал счетчик, вот сюда запустили? - и Дорогин, запрокинув
голову, щелкнул себя по горлу. Щелчок получился звонкий, словно он ударил
указательным пальцем по пустой обувной коробке.
- Нет, нет, что ты, мои сыновья не такие! Иди смотри свой счетчик.
Сергей внимательно оглядывался. То, что сыновья уехали, он видел,
прячась в кустах и наблюдая за домом.

- А где тот электрик, что всегда? - с подозрением глядя на Муму,
произнесла Наталья Евдокимовна.
- Где, где.., отпуск у него, лето все-таки. Скотина он, сейчас
где-нибудь рыбку ловит, водку с пивом пьет, а мне тут ходи от дома к дому,
словно я леший какой!
- Ты не шуми, не шуми, родимый! Вот посмотри, что у нас к чему.
Должен быть порядок.
- А это что за провод? - Муму поднял голову, указывая плоскогубцами
на толстый синий провод, который шел от дома к оранжерее.
- Это? - Наталья Евдокимовна тоже посмотрела на провод, который
украшали две ласточки с хвостами, похожими на ножницы. Ну как это, что за
провод.., в оранжерею идет, чтобы цветам свет был, чтоб мотор работал,
воду качал.
- А разрешение у вас есть?
- Какое еще разрешение? - уже совсем пугаясь, произнесла Наталья
Евдокимовна.
- Разрешение на отвод.
Сергей уже догадался, эта женщина в электричестве не понимает ровным
счетом ничего и можно грузить что угодно, она все будет принимать за
чистую правду.
- Ты счетчик хотел посмотреть, так смотри.
- При чем тут счетчик? Куда провод идет, вот что меня интересует! -
Сергей покопался в сумке, вытащил из нее отвертку и направился к
оранжерее, дверь которой была распахнута. - Фу ты, да у вас тут цветов,
как в ботсаду! Красивые какие!
- Да уж, красивые, хорошо растут, - чтоб хоть как-то умастить
странного электрика, произнесла Наталья Евдокимовна. - Хочешь, тебе букет
нарежу, родимый?
- На хрена они мне! Куда его девать, ходить с ним, как с веником?
Если бы на свадьбу шел или на именины, то другой разговор. А так на хрен
они мне? Жена деньги требует, а не цветы.
- Может, выпить хочешь, закусить?
- Это, конечно, можно, но, мать, потом к этому мы еще вернемся. А
сейчас давай открывай дом, смотреть буду.
Сергей осмотрел дом, переходя из комнаты в комнату, делая вид, что
изучает проводку. Что-то записывал в свою тетрадку, чертил крестики,
нолики, ставил непонятные Наталье Евдокимовне цифры. Она уже вся извелась,
чужих людей в доме она не любила.
- Да у вас, я гляжу, два холодильника?
- Два, два, родимый. У меня же сыновья, едят много.
- И псы у вас страшные.
- Ой, и не говори! Такие страшные, сладу с ними никакого, чужих даже
на порог не пускают!
- Таких надо на цепи держать.
- Так ко мне сюда никто не ходит, родимый, кого мне бояться? Мы
законы не нарушаем, налоги сыновья все платят до копеечки.
- Это хорошо. Но я же не налоговая инспекция, мать, что ты мне все
это рассказываешь?
Обращение "мать" от постороннего человека Наталье Евдокимовне не
нравилось, оно ее коробило, оставляло в душе осадок. И постепенно она
стала закипать на этого странного электрика.
А тот все ходил.
- Почему здесь провод не заштробили в стену?
- Чего, родимый, заштробить надо было?
- Провод надо в стену прятать, а то торчит у вас. Сгорите к черту
когда-нибудь, как в деревне.
- В какой деревне?
- Да в Крыжовке дом сгорел. Вначале дом загорелся, тоже проводка была
не в порядке... Я говорил хозяйке, мол, проводка у вас ни к черту, а она
говорит: "Потом, потом". Вот и сгорели, дотла сгорели, до самого
фундамента.
Сергей с опаской выбрался на крыльцо, осматривая провода. Псы рычали,
но на крыльцо не поднимались.
- Э, убери, мать, я в твою оранжерею пройду, у тебя там еще один
счетчик должен быть.