Чтение 65–й страницы книги ~Биография отца Бешеного~

на ключ.

Чего только не передумал я за часы, проведенные в этой казарме на сорок
с лишним кроватей! Не найдя никаких разумных объяснений, я пришел к версии:
меня задержали болгарские Органы за неосторожное посещение американского
посольства.

Умереть от голода мне не дали: вечером человек в военной форме принес
мне вполне приличный ужин. Ни на один мой вопрос он не ответил, словно был
глухонемым. На следующий день он же накормил меня завтраком и ранним обедом.
Где-то около двенадцати часов пришел Куманов и смущенно объявил мне:

- В связи с окончанием вашей визы мне предписано сопроводить вас в
аэропорт и посадить на самолет, летящий в Москву!

- Товарищ полковник, у меня же защита диплома шестого января! - чуть не
плача, воскликнул я.

- Извините, но ничем не могу вам помочь! - Он странно скосил глаза, и я
понял, что нас прослушивают.

- Я могу созвониться с советским посольством? - спросил я, пытаясь
что-нибудь придумать.

- Сегодня советское посольство не работает... - не очень уверенно
ответил Куманов.

- А как же мои вещи? Деньги?

- Ваши вещи будут упакованы в контейнер и переправлены в Москву на ваше
имя, а деньги будут переведены через международный банк. Вам будет сообщено,
где и когда вы сможете их получить... - Он говорил сухо и бесстрастно,
словно робот.

- Куда же мне сообщат, если я сам не знаю, где буду жить? У меня же нет
адреса... - Казалось, рушится вся моя жизнь.

- Не беспокойтесь: власти найдут, как вернуть вам и вещи, и деньги...
Собирайтесь!

- Можно в туалет? - попросился я, зная, что единственный туалет
находится у самого выхода, а значит, Куманов отведет меня туда сам, а там не
будет нежелательных слушателей.

- Хорошо. - Он сделал паузу, вероятно, чтобы дать время наблюдателям
укрыться. - Пошли... только без глупостей! - предупредил полковник.

Не успели мы переступить порог казармы, как я спросил:

- Почему? - хотя уже прекрасно знал ответ: задержать меня могли и
болгарские Органы, но высылать из страны, да еще так беспардонно, могли
только мои родные власти.

- Не знаю, чем ты насолил своему посольству, но это их распоряжение, -
снизив голос до шепота, ответил полковник. - Я пытался вступиться за тебя,
но мне намекнули, чтобы я не вмешивался, если не хочу потерять погоны и
работу... - Он с огорчением вздохнул. - На моей памяти такое впервые
случается... Ты уж не держи на меня зла...

- Я понимаю... - пробурчал я, хотя ничего не понимал...

И только через четверть века узнал от своей бывшей жены, что
инициатором моей необъяснимой депортации был этот сукин сын Воробьев. Чтоб
ему пусто было! Надо отдать должное Павлине: поняв, что именно Воробьев
повинен в моих бедах, она от души посмеялась над ним. Ему часами приходилось
выстаивать в костюме-тройке и галстуке на самом солнцепеке в ожидании
Павлины, которая, вдоволь помучив его, наконец соглашалась прийти на
свидание. С полгода она виртуозно морочила ему голову, то отдаляя, то
приближая к себе, а потом категорично послала куда подальше...

Вот кому бы не пожелал ничего хорошего в жизни! Подонок всегда и везде
остается подонком...

Вот я - в Москве и под самый Новый год! Ни вещей, ни угла своего... Да
и денег-то с гулькин нос! Не помню точно, но не более двухсот рублей...

В аэропорту я познакомился с очаровательной девушкой, работавшей там в
справочной. Не помню, что я ей там наплел про свое житье в Софии, но мои
байки ей понравились, и она пригласила меня к себе на празднование Нового
года! Мне было не только некуда торопиться, но и даже некуда пойти, а потому
несколько часов я прокрутился возле этой милой девушки. К своему стыду,
имени ее не помню (пускай будет Ирина), однако фамилию запомнил навсегда -
Мазур.

Ирина действительно понравилась мне, но не мог же я провести у
справочной всю ночь! Но и признаться в том, что я бездомный, было не лучше.
Мило попрощавшись и пообещав позвонить при первой возможности (я не обманул,
и наш бурный роман длился несколько месяцев), я вышел из здания аэропорта в
полной растерянности.

Как говорят: "Куда пойти? Куда податься? Кого найти, чтобы отдаться?"
Именно такое настроение и было у меня в тот момент.

Немного поразмышляв, я заключил, что мне ничего не остается, кроме как
пойти туда, где я жил до отъезда в Болгарию: в общежитие МГУ! К моему
счастью, комендантша с тех пор не сменилась, а внимательное отношение к
людям обязательно приносит свои плоды. Сделав вид, что ничего не знает о
моем отчислении из университета, она выписала мне пропуск и временно
поселила в пустующую комнату. Хорошо еще, что выдала и постельное белье.

Вселился я в комнату и едва волком не завыл от бессилия и одиночества.
Еще пару дней назад мне казалось, что все у меня стабильно и основательно:
есть жилье, работа, друзья, грядет защита диплома, а впереди открываются
новые перспективы... И вдруг, в одночасье, как будто по чьей-то злой воле,
все летит к чертовой матери: нет жилья, нет работы, рухнула защита диплома,
да и вообще остро встал вопрос о завершении высшего образования. И если бы
не сердобольность Людмилы, командовавшей общежитием, я вообще оказался бы на
улице...

Честно признаюсь, она мне очень помогла в это время - поверив в меня
чисто по-женски, она поддерживала меня всеми силами, придавала мне энергии,
уверенности в себе, да и подкармливала, что было совсем не лишним в моем
положении.

Вы можете спросить: а почему я не обратился за помощью к своему тренеру
- Вадиму Константиновичу Дармо? Да потому, что мне было стыдно... Перед
отъездом в Болгарию он предупреждал меня о том, что я пожалею о своем
выборе, но я не послушался и уехал. А сейчас, когда мне стало трудно,
просить о помощи? Нет, я был слишком гордым, чтобы пойти к нему.

После праздников я пересилил себя и отправился в свой бывший деканат. В
учебной части меня, конечно же, не забыли и тут же с виноватым видом вручили
мне злополучную академическую справку, которая гласила:

"Доценко Виктор Николаевич отчислен из числа студентов четвертого курса
экономического факультета МГУ за АМОРАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ..."

Почему-то мне стало так смешно, что даже пропало желание, возникшее в
первую же секунду после прочтения - раскурочить всю учебную часть. Кстати,
дата отчисления совпадала с полугодовым юбилеем моей жизни в Болгарии.

Мне захотелось получить объяснение от декана. Тот, промурыжив с час в
приемной, все-таки принял меня. Когда я вошел, профессор Солодков не дал мне
и рта раскрыть:

- За "аморальное поведение" потому, что... - он сделал паузу и, глядя
мне прямо в глаза, ехидно закончил: - Сам знаешь почему! О том, что тебя
вытурили в двадцать четыре часа из Болгарии, тоже знаю, как и о твоих
успехах в учебе... Учитывая твои прошлые заслуги перед факультетом и
университетом, я зачислю тебя на четвертый курс, но... - декан прищурился, -
через год! Так что возвращайся домой, приезжай на следующий год, доучивайся
и защищайся...

В его голосе было столько ехидства, что я с огромным трудом сдержался,
чтобы не нахамить ему. Однако на большую "доброту" меня не хватило:

- Да, я пришел просить о восстановлении и просить прощения за свою
ошибку, но после ваших слов я пожалел, что потерял столько времени на учебу
на вашем факультете... - Потом молча оглядел его и с горькой усмешкой
добавил: - Да какой вы педагог... - махнул рукой и пошел к выходу.

- Наглец! - выкрикнул он мне вслед. - Ты еще пожалеешь!..

Но я уже как бы его не слышал: для меня действительно исчезло само
понятие "экономический факультет МГУ". Да, по молодости человек допустил
ошибку, но он осознал это и пришел покаяться. Жизнь и так наказала: зачем же
добивать и так сбитого с ног человека? Не говоря уж о том, сколько славы в
прошлом я принес и факультету, и МГУ, и в спорте, и в художественной
самодеятельности... Хотя бы из-за этого могли пойти навстречу...

Так я себя накручивал, находясь в полном отчаянии от безысходной
ситуации. Сегодня я понимаю, что тогда несколько погорячился: сам виноват и
мог поискать какого-нибудь выхода, потерпеть годик, но уж очень было
обидно...

Тем не менее и сейчас считаю, что несчастья, случившиеся в дальнейшем
со мной, можно было избежать, если бы профессор Солодков протянул мне руку
помощи...

Несколько месяцев рыскал я по Москве в поисках ответа на простой,
казалось бы, вопрос: где я могу защититься и получить диплом о высшем
образовании, если у меня сданы все экзамены, в том числе и государственные,
и даже написана дипломная работа?

Все экономические вузы от меня отбрыкивались, как от прокаженного, не
желая брать меня с такой огромной разницей в программах курсов своих
институтов по сравнению с болгарским. Не помогли даже ходатайства Г.В.
Александрова и О. Н. Ефремова на имя министра высшего и среднего
образования.

С Григорием Васильевичем я познакомился где-то в семидесятых годах. А
однажды случайно встретились на "Мосфильме". Он расспросил о моей жизни,
порадовался, что я успел закончить ВГИК, а потом неожиданно пригласил к себе
домой. Я с радостью и трепетом согласился! В ГОСТИ К САМОМУ АЛЕКСАНДРОВУ!!!
Александров и Орлова - целая эпоха советского кино!

Григорий Васильевич был такой светлой личностью, что общаться с ним
было сплошным удовольствием. Встречи с ним были не только познавательными,
но и приносили огромный заряд бодрости и жизненного оптимизма.