негодяй. - Посетовал: - За каждую бабу просит по двести марок! А фирма
назначила максимум сто семьдесят. нам нужно пока приблизительно сто
пятьдесят голов. Если помножить, получится приличная сумма, превышать
которую у меня нет полномочий.
сон.
интересах сохранения здоровья наших потребителей. Туда однажды пробрались
какие-то мошенники. - В голосе его послышалось негодование. - Они
продавали заключенным какую-то дрянь под видом цианистого калия. И большая
часть выживала, но после столбняка, судорог и прочих мучений. И,
представьте, оказалось, что почти все пострадавшие - евреи: они
предпочитают самоубийство газовой камере. - Проговорил задумчиво: - Если б
можно было обойтись без коменданта, я убежден, нашлось бы очень много
желающих добровольно пройти все стадии испытания нашей экспериментальной
продукции. Возможно, даже уплатили б за это припрятанными ценностями. -
Оживился: - Вы знаете, где они прячут ценности? Это просто
умопомрачительно!
спросил:
посмел сказать "жаба"? Я тебе покажу жабу!
потом оттащил его и сам сел за руль.
снова взбесить чем-нибудь солдата.
распущенность. Он считал, что достоин того, чтобы ему самому набили морду.
Нет, так забыться, так забыться!
везете?
делать дальше с этим формацевтом: скоро контрольно-пропускной пункт.
"Хайль Гитлер!" - я, пожалуй, прощу вас, - сказал Иоганн примирительно.
что от него требовалось, проявив при этом некоторое даже излишнее усердие,
спросил заискивающе:
проверял документы, формацевт со вздохом облегчения пожал руку Вайсу и
воскликнул с чувством:
сумасшедший, но потом я подумал, что сам иногда теряю контроль над собой,
- в конце концов, ведь комендант лагеря - штандартенфюрер. Таково его
звание. Очевидно, я неотчетливо произнес первые два слога, и вы
подумали... И, клянусь, на вашем месте я поступил бы так же. - Лицо его
было в кровоподтеках, но он продолжал просительно и льстиво улыбаться.
формацевту.
об этом периоде только по книгам и кинофильмам. Поэтому, вероятно, его
представление о Маршалковской во время немецкой оккупации Варшавы как о
нэпмановском вертепе не совсем точно соответствовало действительности. Но
презрительное выражение его лица, высокомерное отношение к разного рода
торгашам вполне соответствовали поведению и манерам германских оккупантов.
и, едва появившись на пороге, громко объявлял:
врач в чине капитана и спросил, давно ли герр штурмбанфюрер страдает.
непроизвольное движение рукой, чуть не выбросив ее в партийном
приветствии.
В связи с комендантским часом спектакли начинали с пяти часов. Тащиться в
варьете с покупками и тем более на встречу со связным было крайне
неудобно.
офицеру, что он адъютант полковника Штейнглица и просит передать
полковнику Штейнглицу этот пакет, если тот, как обещал, явится сюда с
дамой. Если же полковник предпочтет отель "Палас", то тогда он сам
вернется за покупками.
Иоганна Вайса. Впрочем, ничего другого он и не ожидал, хотя ему раньше не
доводилось бывать на подобного рода представлениях.
сильно накрашенные, болтали в такт музыке ногами, пытаясь скрыть под
деланными улыбками, что для резвых телодвижений им не хватает дыхания, он
смотрел на них с жалостью. Потом вышли двое, в плавках, с ног до головы
покрытые жирной бронзовой мазью, и принимали позы античных статуй.
карточкам эти артисты не получают ни жиров, ни мяса. Вслед за ними на
эстраду выскочил клоун, изображавший Чарли Чаплина. В него стали кидать из
зала огрызки яблок, окурки и кричали: "Юде!" Клоун ничего такого не делал,
он даже не увертывался от отбросов.
зрителям кидать в себя все, что попало. Он только защищал руками лицо.
сбрасывал маску Чарли, и тогда выступало другое лицо - усики те же, но
черная прядь, ниспадающая на бровь,и выдвинутая на мгновение вперед
челюсть настолько подчеркивали опасное сходство, что Вайс невольно пугался
за этого дерзкого человечка. Но через миг снова появлялся Чарли,
ковыляющий в своих огромных, растопыренных в разные стороны плоских
ботинках.
сделал непроизвольное движение, подавшись вперед.
промасленной бумаге и раскладывали ее на свободном стуле. Если впереди
сидел штатский, они клали ноги на спинку его стула.
и выпроваживали из зала солдат, если те начинали слишком вольно и
настойчиво вести себя с уличными девками.
идеально сложенном акробате, затянутом в черное трико, Зубова. Это был он.
Только волосы его расчесаны на прямой пробор, брови тонко подбриты, губы
слегка подкрашены. Он здорово работал, этот акробат Николь. Его партнерша,
лица которой Иоганн еще не успел разглядеть, потому что он о ней не думал,
как черная змейка, металась в руках Зубова, то оплетая его, то замирая в
летящей позе на его вытянутой руке.
партнершу. а она, сделав в воздухе сальто, вдруг развернула наподобие
крыльев полотнище со свастикой, зал заревел от восторга и устроил
настоящую овацию.
буфете, вайс толкнул дверь, на которой было написано на косо повешенной
бумажке: "Два Николь два". Он поклонился жирно намазанной женской
физиономии, которую увидел в зеркале, и пробормотал:
подзеркальник свою коробку конфет и с улыбкой обернулся к Зубову.
наверное, говорили вам, что входить в комнату к незнакомым людям, не
постучав предварительно, неприлично.
готов постучать шестнадцать раз.
Адамов Григорий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс