улику; Яков на допросах молчит, и прямых доказательств его вины нет,
только косвенные. Бокий просил меня все Роману сказать - все, до последней
мелочи. Бокий сказал: "Если Роман не сможет - тогда будем думать, неволить
его у нас права нет".
посольстве; показания сестры Оленецкой, которая от Яши эту посылку
приняла, - негромко, по-прежнему не поднимая головы, ответил Роман, -
данные ревизии. Если Маршан подтвердит, что у него с братом была связь,-
цепь замкнется. Карл привез план операции, которую мне предложено
провести...
стороны в сторону, и плечи его временами начинали трястись, и тогда он еще
крепче прижимался лбом к холодному белому подоконнику.
Ошибись он хоть в мелочи - его уберут и дело в Москве провалится. Он
должен сыграть предателя. Он предает дело во имя брата. А ему надо, помимо
всего, получив улику, заставить Маршана торговать с нами, покупать камни
по ценам западного рынка... Так-то вот...
Они увиделись за городом на маленькой проселочной дороге возле Выру.
Шорохов должен был довезти Исаева до крохотной деревушки, где уже ждала
лодка связников.
примет позже. Возможно, Бунин с Савинковым тоже. Хотя вряд ли, ибо они
отринутые политики, а политик не прощает никогда и ничего тем, кто его
отстранил от политики... Писатель, ученый, художник - другое дело. Репин,
кстати, не в Питере живет, а у Маннергейма. Если Куприн ставит себя в
положение Ивана, не помнящего родства, то мы, пролетарская диктатура,
делать этого не имеем права: потомки не простят. А что касаемо нас, так,
между прочим, товарищ, мы до сих пор живем под шатром великой русской
культуры девятнадцатого века... Как ни крути, Толстого или Достоевского в
класс-гегемон не затащишь - обсмеют.
может, не уловил новых веяний...
ни в чем не виню. У нас есть какая-то странная отличительная черта: мы
все, когда спорим, считаем, что именно "я", а не "он", понимаю проблему
лучше и точнее и "я" люблю родину, а если "он" оспаривает мою точку
зрения, значит, "он" ее не любит. Нет?
Некрасова, Батюшкова, Фета и даже воспитателя царя Жуковского. По
кровососам помещикам детей учим любви к родине. Каково?
складывать два плюс два, а уж после пришли к интегралу. Мы теперь с вами
хозяева, и негоже нам терять таланты, они будут нужны вашим детям.
тоже. Тот солдат страшен, у кого в руках винтовка. Ну, поругает Никандров
диктатуру большевиков, ну, поплачется в жилетку знакомым. Ничего...
Пройдет время, осмотрится, прикинет соотношение ушедшего невозможного с
возможным будущим, а там - кто знает... Жизнь - штука загадочная, равно
как и творчество. Словом, просьбу мою, пожалуйста, выполните.
разлагает"... Это не довод. Врожденных преступников нет, обстоятельства
делают людей врагами либо союзниками. Теперь, когда мы победили на
фронтах, следует попробовать сделать художников наших если и не друзьями,
то хотя бы союзниками.
хлеба, крестьянин мрет с голоду, а всяким там литераторам и академикам
пайки дают... А они - нож в спину, да еще с поворотом, чтоб побольней
было.
Иванов "Явление Христа народу" писал всю жизнь.
и еще раз учиться" - чьи это слова?
обитателей? Ладно, зря мы с вами на прощанье этот спор развели. Давайте
спор мы прекратим, а вы озаботьтесь тем, чтобы мою просьбу передать
товарищам.
референтом газетные вырезки о переговорах красных с представителями
британского кабинета и о встречах посла Крестинского с канцлером Германии.
линию по отношению к России: спокойная, доброжелательная сдержанность.
Вообще в политике всякие резкие повороты чреваты горем. Только
эволюционность может способствовать прогрессу после того, как возникло
устойчивое статус-кво. Надо привыкать друг к другу. Взаимопроникаемость,
терпимость - вот что может не только отдалить войну, но и свести нации в
семью мира, единого для всех. Наша мягкость не может не встретить ответной
мягкости Кремля: в конце концов они тоже люди. И теперь, когда Лондон все
более поворачивается к России, оттесняя всех остальных, мы оказались вне
конкуренции: торговля Лондона с Москвой немыслима без Ревеля... Обидчивый
максимализм нашего президента все эти трудные месяцы уравнивал один я, и
Эстония мне этого не забудет..."
нью-йоркскими газетами под крупными шапками. Усмехнувшись, покачал
головой: "Если бы мы вели себя вроде поляков, как смешны мы сейчас были
бы! И как трудно будет полякам в будущем: изменение курса Лондоном и
Парижем неминуемо заставит Варшаву искать пути примирения с Кремлем, а уж
Чичерин заставит поляков пройти через аутодафе: когда паны мирятся, у
холопов чубы трещат значительно сильнее, чем во время драки... В этом
смысле руководители малых стран должны быть большими политиками, чем
лидеры великих государств, - как это ни парадоксально. Меня поражает
Клемансо: он предрекает крушение большевизма, основываясь на том, что
Ленин резко сломал курс внутри страны и вместо пьянящих лозунгов борьбы
заземляет своих единомышленников на постепенную, без шума и треска,
работу. Самую трудную и неблагодарную работу: создание законодательного
государственного аппарата; научный прогрессизм; организованность и
слаженность громадины российской державы... Клемансо не прав: в том, как
Ленин изменил курс, кроется самая большая опасность дальнейшего
продвижения большевизма по всему миру..."
посольства Старка.
Максимов Альберт
Конюшевский Владислав
Браун Дэн
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Шилова Юлия