и случайного решения, а строгой предусмотрительности и соответствующей
подготовки.
этого нужно разбить перешедшего в наступление противника на станции Ин и
отбросить его обратно на Волочаевку. Самим же не увлекаться частным
успехом, и, не подготовившись, к решительному наступлению не переходить.
Ваш приказ значительно в деталях расходится с намеченным мной планом,
поэтому должен быть отменен, так как намеченная в нем разбросанность
частей и отсутствие концентрированного удара по противнику может вызвать
неуспех, аналогичный понесенному нами под Волочаевкой. Все это мною будет
подтверждено приказом, до получения которого со станции Бира на станцию Ин
вы не выезжайте.
Филеры, проработавшие весь вечер поварами, храпели на два голоса. Они
лежали, как сторожевые собаки, на шкуре медведя - у самого порога, так,
чтобы никто, входящий или выходящий, не мог их миновать.
было заледенелое, мохнатое, белое. Лед казался мягким и шерстистым.
Сашенька прижалась к оконцу щекой и шепнула:
только самые умные вещи и обязательно афоризмами.
ужасно оригинальной и умной, чтобы вы не сразу поняли, какая я дура.
сказал:
вы бойтесь, чтобы я вас между делом не хлопнул по руке.
холодной ладони Исаева.
были? У бабушки! А что ели? Кашку! А что пили?
Вы не по правде играете, я не боюсь вас: поддаетесь и в глаза мне не
глядите.
вдруг один из них взял и уехал, но чтобы обязательно и вскорости вернуться
- тогда как?
Америку, коли вы не захотите...
мое отражение в ваших глазах: я кажусь маленьким и расплющенным, словно на
меня положили могильную плиту. И рожа как новый пятак.
пять лет войны. Меня окольно не надо отталкивать, вы мне лучше прямо все
говорите, а то я бог весть что подумаю.
вырезанную Тимохой, и начал тихонько играть, как на флейте. Сашенька
смотрела на него, подперев голову кулачками, и покусывала губу. Луна -
громадная и желтая - высветила лед на оконце, и он теперь казался
фантастическим врубелевским рисунком.
не разрешили мне быть подле вас.
который обычно напевают пастухи - самые влюбленные люди на земле.
оторочкой и, перешагнув через заметавшихся филеров, вышла на крыльцо.
барышня, простите, сон чумной увидел...
оттого, что слишком красиво...
иначе.
Вы, верно, решили, что я умная?
впервые усаженные родителями за рояль. И впрямь, тайга сделалась иной:
тени, лежавшие на хрупком, нафталиновом снегу, перестали быть рисованными,
а сделались реальными и подвижными, верхушки громадных кедрачей стали
походить на великанов из сказок, а далекие высверки луны на заледенелых
солонцах, казавшиеся прежде неживыми, сейчас замерцали и сделались
переливными.
противна любовь к женщине, потому что это делает ласковым и слишком
мягким. А это недопустимо. Но я никогда раньше не любил, даже издали,
потому что для меня всегда главным были мои... читатели. Они, читатели,
требуют всей моей любви, всего сердца, всего мозга, иначе я буду делать
мое дело вполсилы - тогда незачем огород городить. Так я считал.
газетами окна на зиму заклеивают и вашу фамилию пополам режут - я сама
видела.
как слепой. И лицо у него было скорбное и спокойное, как у святого на
иконе.
нести на спине поклажу, в руках весла, а в зубах сумку, где будет наш
хлеб. Я готова быть возле вас повсюду - в голоде, ужасе и боли. Если вы
останетесь здесь, я останусь подле вас, что бы нам ни грозило.
щенок, и на лице у него были скорбь и счастье.
который сидел возле Сашеньки, прикорнувшей на широкой тахте.
гладить лицо Сашеньки.
предстоит.
Тимоха...
стеной с океана, окна заимки чуть осветились прыгающим светом
автомобильных фар - это торопился Гиацинтов.
ее в висок, укрыл потеплее и пошел на постель к Тимохе. Тот подвинулся к
стенке, Исаев сбросил пимы и лег рядом с егерем. Запрокинул руки за голову
и закрыл глаза.
со сна сразу же потянулись за пистолетами под голову.
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Жюль Верн
Прозоров Александр
Березин Федор